же свербит. Надо бы и с Некрасовым Игнатом встретиться.
Встретился я с Игнатом в Воронеже, в моей ставке. Игнат был высокий крепкий широкоплечий казак. Впрочем в свои тридцать лет был уже атаман.
Выслушал меня внимательно. Я же предлагал переселяться на Дальний Восток, обещал освобождение от всяких налогов и прочую помощь. Также просил помощи, ибо войск мало, переселяются понемногу. Но надеюсь, что Игнат Федорович возьмет с собой побольше, да с семьями.
После мы помолчали немного.
— Дозволь, Государь, вопрос задать неудобный.
— Спрашивай, если знаю ответ, скажу.
— Сдаётся мне, Государь, что ты про меня знаешь, то что я и сам про себя не знаю.
— Особенный ы человек, Игнат Федорович. Любой человек, что становится атаманом, может вести людей за собой. Но ты, Игнат Федорович, особенный, одним словом своим можешь тысячи вести. Сейчас от тебя зависит, будешь ты мне служить или поведёшь людей против.
— Прости, Государь, не верится, что такое может быть.
— Доказательством, у меня, Игнат Федорович, могут быть такие же слова. Но если этим словам не веришь, чем те лучше?
Мы помолчали, немного. Я встал. Встал и атаман Некрасов.
— Я согласен, Государь.
Постарался, ни улыбкой, ни вздохом не показать, как я рад.
Потом съездил в Морское училище. Побывал на верфи, которая теперь стала значительно меньше. Ведь все корабли, с некоторых пор ставят в приморских городах.
* * *
Карета катилась по мощеной дороге, медленно покачиваясь. Андрея начало клонить в сон. И не мудрено встреча с Королем-Солнце вымотала его.
Общаться с другими влиятельными людьми было легко, в первую очередь потому что везде он отвечал сам за себя. За своё поведение, свои слова. Но русский царь относился к нему по дружески. Венецианский дож, как коллега по работе. Ибо оба были моряками. То здесь, даже отвечая на вопросы Людовика, о себе, о всё равно говорил от имени своей Родины.
Весь путь, что проделали от русского Архангельска до французского Гавра Андрей Иванович, у своего помощника учил французский язык.
Проэкзаменовал его посол Шереметев Борис Петрович.
В дороге Андрей слушал, о чем говорят французы. В некоторых случаях вставлял слова. Но дорога закончилась, как ни странно не в Версале основном жилище Короля-Солнце, а в замке Сен-Жермен.
Как рассказал Борис Петрович, именно в этом замке появился на свет Людовик четырнадцатый. Названный тогда Луи-Дьёдонне, что означало данный богом.
Со временем Людовик построил Версаль и про этот замок, казалось забыл. Но встречать с русским адмиралом приехал сюда.
Когда на французском языке русский адмирал, сказал.
— Не сочтите за оскорбление. Ваше Величество, но может нам лучше общаться сидя.
На что, на мгновение задумавшись, а потом улыбнувшись Людовик сказал.
— Я запомню это.
Дело в том, что Людовик был скажем так ниже среднего роста. А русский адмирал возвышался среди всех. Людовик же, как и всякий невысокий человек, облеченный властью пытался скрыть свой рост. И он оценил предложение Андрея, ведь сидя они стали почти одного роста.
Тогда то король удалил всех придворных, и они разговаривали с глазу на глаз довольно долго. Единственное, что слуги носили кофе и пирожные.
И вот Андрей Иванович возвращался к своей эскадре. Карету сопровождали десяток мушкетеров гвардии короля Франции.
Перед Гавром их экипаж догнал адмирал де Турвиль.
Когда то они уже общались в Средиземном море. Потом здесь, покидая замок Сен Жермен два адмирала перекинулись парой слов. И вот им предстоит вместе воевать против островитян.
Французский адмирал пересел в карету к русскому.
Де Турвиль был не только адмирал, по рождению он был Анн Илларион граф де Турвиль. Но графская карета всё-таки немного попроще, чем карета короля, в которой ехал Андрей. К тому же это не просто король, а Король-Солнце.
Впрочем, ехать оставалось не более пяти лье. Так что весь разговор, был посвящен предстоящему выходу в море.
* * *
В этот раз я решил День Рождения отменить поскромнее. Нет никаких объективных причин, для скромности нет. Просто в следующее лето, мне исполнится тридцать, дата круглая, тогда и можно будет оторваться.
Кстати на фоне Дня Рождения вспомнилось «Поле Чудес» с его музеем. Правда у царей и королей сейчас всё в хранилища складывается. Музеи ещё не придумали. Хотя для кого, это всё выставлять. Простолюдины сами не пойдут. А вельможам, может это и интересно будет.
И тут мне стукнуло, даже удивительно, как я мог забыть знаменитая Петровская кунсткамера была открыта, через восемь лет от сегодняшнего дня.
Конечно Кунсткамера не совсем то что я хочу. Хотя если хорошо подумать, пока ещё не решил, что точно хочу.
В музее «Поля Чудес», были забавные подарки. В Кунсткамере необычные и редкие. Дареные же мне вещи надо будет, очень строго охранять.
А может зарисовывать? Но чтоб не искать художников, надо свою Школу Искусств открывать. Не только художники, но и музыканты, композиторы. А то вон в Европах, творят, что хотят. А здесь, что захочешь сотворить, надо в тех же Европах искать.
Вообще-то я уже понастроил учебных заведений.
Во первых Славяно-греко-латинская школа. Морское училище в Воронеже. Недалеко от Измайлова, пехотное, кавалерийское и пушечное училища. Военные делились на два филиала. Один просто учат военному делу, чтоб уж совсем необстрелянные в битвы не шли. Второй готовил командиров. При этом несмотря на боярские звания учащихся выходили из училища не только не поручиками, даже не прапорщиками. Обычными унтер-офицерами. Юмор в том, что в войсках были унтер-офицеры из простого сословия. Да одни получали звания через училища, другие, через участие в битвах.
Не знаю как это будет в будущем, но сейчас и те, и другие унтера были равны.
Разница была лишь в одном. Ставшие унтер-офицерами из солдат, воспринимали свою должность, как наставник молодых солдат. А унтер-офицеры из дворян, считали своё звание, как первый шаг к генеральскому.
Впрочем из простых унтеров многие поднимались до прапорщиков и даже поручиков. А вот выше стопорилось.
И если продолжить разговор об училищах. То были ещё филиалы мастеровых училищ. Здесь очень важно, понять что ученые кузнецы или плотники мне даром не нужны. Это если можно так выразиться плотник-архитектор или кузнец литейщик. Короче учились мастера с намеком стать инженерами.
Здесь было очень трудно. Консерватизм зашкаливал. Это в дешёвых книжонках, попаданец одним ударом по клавиатуре отправлял вчерашних селян на промышленные предприятия, к тому же растущие как грибы. А я не знал как объяснить мастеровым, привыкшим, к тому, что профессии надо учиться годами. Объяснять простому кузнецу, что ученик будет по сути его
