«Ну прямо цветет и пахнет. Вот кстати!»
– Сергей Юрьевич, могу ли я вас попросить об одолжении?
– Разумеется, Александр!
– Я хотел бы получить две недели отпуска этим летом. Это возможно?
– По какой надобности?
– Хочу провести деловые переговоры с заграничными инвесторами и организовать производство своего пистолета.
– О! Для такого дела отпуск непременно будет. Всенепременно! Производство такого оружия пойдет только на пользу государству Российскому, а посему…
«Ууу! Ну почему он не может просто сказать «да»!»
Слушая своего командира и кивая в нужных местах, Александр думал: а как там дела у Греве? В последнем письме тот извещал, что мастеровых нанял, и даже с избытком, теперь они под его присмотром начинают осваивать станки.
– Так что можете рассчитывать на мою всемерную поддержку, князь!
– Благодарю вас, Сергей Юрьевич. По поводу вашей смены до сих пор ничего определенного? Я думаю, что замену вам будет весьма сложно подобрать.
– Ну что вы, Александр. – Штаб-ротмистр зарделся в непритворном смущении. – Кое-какие сведения все же имеются. Ротмистр Розуваев… к сожалению, имя-отчество мне неизвестно. Служил на границе с Пруссией, теперь получил перевод к нам. Вот, собственно, и все, что мне ведомо.
– А корнет Дымков, о нем что-нибудь известно?
– Должен вскорости вернуться к службе, о чем прислал письмо-извещение в штаб.
Отдохнуть в этот день поручику было не суждено: едва он проводил Блинского и засобирался домой, как прибежал довольный голубятник и положил на стол перед ним огрызок бумаги с процарапанными цифрами: 12–17.
– Старшего унтера ко мне!
Глава 29
Спустя неделю после завершения инспекционного смотра довольный и одновременно усталый Александр вышел из особняка баронессы в вечерний сумрак. Довольный – потому что успел соскучиться по своей хоть и ревнивой, но все же нежной, красивой и очень темпераментной Соне и наконец-то ее увидел. Собственно, и усталый по той же причине, но это была приятная усталость. Улыбнувшись своим мыслям, поручик поправил ножны с шашкой и зашагал к штабным конюшням – забирать своего мерина. Вот только не дошел.
– Хто нибудь, помогитя! Убивають! – слабо, но отчетливо донеслось из неосвещенного переулка-тупичка между двумя двухэтажными доходными домами.
С сомнением оглядевшись по сторонам, Александр неспешно двинулся на выручку невесть кого – даже чей голос и то не удалось разобрать: может, мужской, а может, и женский. На границе хоть и слабого, но света луны и почти полной тьмы сам собой пришел нужный настрой, а рука скользнула в карман, нащупывая «плетку». Глаза все больше и больше привыкали к темноте, и так же быстро росло напряжение.
«Странно… никого. Из окна кричали, что ли?»
Еле слышный шорох за спиной прозвучал громче орудийной канонады, резанув по нервам ощущением близкой смерти. Рефлексы толкнули тело перекатом влево-вниз, а там, где он только что стоял, в воздухе что-то прошелестело, с бряканьем и еле слышным звоном отлетев от стены в уличную грязь.
– Ишь ты, шустрый какой!
На выходе из переулка стояли две мужские фигуры, и та, что позади, уже успела достать револьвер.
– Ну чё, офицерик, пора помирать?
Ттах!
Тот, что с револьвером, прижал руки к животу и молча опрокинулся навзничь, прямо на дощатые мостки, а второй застыл на месте, смешно растопырив руки.
– Э! Ты чего! Ты это, давай не того…
– Сюда иди!
– Иду, ага, иду-иду… Это мы того, пошутить хотели, ага. Вы уж не серча… Акхакк!
Получив резкий пинок в живот, он отлетел на пару аршин назад и со стоном упал, натужно кашляя. Александр подобрал отлетевший нож и присел около скукожившегося убийцы, коленом придавив ему правую руку.
– Хорошая задумка, плохое исполнение. За урок спасибо.
– Мммм!!!
Вернув нож владельцу (правда, не совсем удачно – на всю длину клинка и в живот), поручик перестал зажимать ему рот и спокойно поинтересовался:
– Кто нанял?
– Господи! Сами мы, по дурости… Ммм!!!!
Это Александр выразил свое недоверие, щелкнув пальцами по рукоятке ножа.
– В следующий раз проверну. Кто?
– Штефан-трактирщик.
– Что-то не везет мне на Стефанов-Штефанов. А ему кто? Ответишь – и я уйду. Ну?
– Не знаю. Богом клянусь, не знаю.
– Ну что же, прощай.
Остывшие тела двух «деловых» обнаружили ранним утром. Прибывшим на место господам из полиции долго гадать не пришлось: один ударил другого ножом, рассадив наискось почти весь живот до кишок, а тот в ответ успел выстрелить. Картина ясная. Кумушки потом с полгода обсуждали этот случай, особенно сочувствуя дворнику: тому пришлось немало постараться, засыпая песком и землей следы крови. А через пять дней после этого происшествия к дому купца первой гильдии по имени Ежи Ковальски подошел хорошо одетый господин и несколько раз дернул звонок-колокольчик.
– Как доложить?
– Передайте – давний знакомый с выгодным деловым предложением.
– Прошу обождать.
«Слуга новый. А так ничего не изменилось. И не скажешь, что владелец всего этого – первый купчина Меховского уезда».
– Хозяин вас примет. Прошу следовать за мной.
И гостиная в доме осталась прежней, и слуга хотя и новый, а встал на том же месте, что и старый – год тому назад. Почтенный негоциант вышел к своему гостю энергичной походкой и с большим чувством собственного достоинства. Правда, чем ближе он подходил, тем медленнее становились шаги и меньше оставалось этого самого достоинства.
– Это вы! – Садясь за стол лицом к гостю, хозяин дома оглянулся на служку и коротко ему рявкнул: – Пшел вон!
– Я тоже очень рад вас видеть, Ежи. Надеюсь, вы простите мне некоторую фамильярность? Ведь мы некоторым образом старые деловые партнеры?
Купец ощутимо напрягся, хотя и старался делать вид, что его ничего не волнует. Сухо и почти враждебно пан Ковальски поинтересовался:
– Что вас привело ко мне на этот раз?
– Мне понадобилась консультация и оценка опытного человека. Разумеется, я сразу вспомнил о вас, мой дорогой Ежи.
– Вот как? Что же, я вас внимательно слушаю.
– Дело в том, что совершенно случайно ко мне попал в руки интересный документ. Вы слышали о недавнем побоище в трактире на улице Воскресения?
Побледневший негоциант смог только утвердительно кивнуть. Новость о том, как некто в маске спокойно зашел в трактир «Королевский олень» и так же спокойно вышел, не найдя хозяина, но оставив всех посетителей на полу (кого с синяком на ребрах, а кого с пулей в разных местах), была самой «горячей» темой последние три дня. Городовые и сыщики с ног сбились, пытаясь выяснить, кто это был. Тем более что одним трактиром дело не ограничилось. В тот же день сильно пострадали два наиболее уважаемых среди несунов посредника-перекупщика, а на следующий день нашли и самого хозяина трактира – с дыркой в голове.
– Так вот, я успел переговорить с трактирщиком до его безвременной кончины, и он был настолько любезен, что собственноручно написал полное признание в своих грехах. Так сказать, исповедался напоследок, хе-хе. Скажу честно, я был немало удивлен, ознакомившись с его трудами, – оказывается, вы изрядный шалун. Подкупы, разнообразные мошенничества, покушения на убийство, контрабанда. Также Штефан любезно поведал мне, кто же его так настойчиво искал.
Ежи Ковальски побледнел еще сильнее и хрипло поинтересовался:
– И кто?
– Некий офицер, на жизнь которого недавно покушались. Пока он знает только имя трактирщика, но наверняка очень хочет узнать, кто именно возжелал его смерти. Поручик князь Агренев вам известен? Говорят, очень деятельный и злопамятный господин.
Казалось, купца сейчас хватит удар: губы посинели, а воздуха стало явно не хватать.
– Чего вы хотите от меня?
– Я же говорю – небольшую консультацию. Как вы думаете, кто может дать самую выгодную цену за прижизненный автограф бедняги Штефана?
– Ваши условия?
Когда Александр только-только узнал имя заказчика, то поначалу думал только о том, как сподручнее его убить – желательно напоказ и с особым цинизмом. Затем, уже успокоившись, он внезапно понял: смерть Ежи Ковальски не изменит самого главного – порочной системы. Убьешь одного, на его место придет другой, и так до бесконечности. Командир второго взвода Олькушского погранотряда мешает? Значит, рано или поздно его уберут тем или иным способом, не пулей – так переводом в другое место. Глупо в одиночку бороться против системы, тут может помочь только другая система. А раз так, то пускай купчик живет. Пока живет.
– Один миллион рублей.
– Помилосердствуйте, это же совершенно невозможно!
– Ваше состояние оценивают по-разному, но никто не верит, что оно меньше двух миллионов. И покупаете вы не что-то, а собственную жизнь. У вас пять минут на раздумье, потом я ухожу.
