Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. ГОРКИН".
На лодке был торжественно поднят Краснознаменный Военно-морской флаг. А на митинге, посвященном этому событию, мы поклялись еще настойчивее учиться воинскому мастерству, неутомимо искать и уничтожать врага.
Неудачный поход
Впервые возвращаемся из боевого похода, не потопив ни одного корабля противника. И это после получения кораблем высокой правительственной награды, после стольких хороших слов, сказанных и написанных о нашем экипаже!..
Как обычно, перед концом похода чиним и драим механизмы. К приходу в базу команда гладит обмундирование первого срока. Но нет обычного, радостного возбуждения, шуток, смеха. Люди ходят угрюмые. Все наши весельчаки приуныли.
Некоторые тихо, но так, чтобы я слышал, говорят о том, что хорошо бы зайти в бухту в то время, когда все наши товарищи будут спать. Сказать "ночью" нельзя, сейчас ее нет-стоит полярный день.
Никто нас не осудит - ни командование, ни товарищи. Матросы и офицеры могут смело смотреть в глаза друзьям. Меня тоже никто не упрекнет: я действовал точно по инструкции. И все же сделал я, очевидно, не все возможное. Если есть какая-то наша вина в том, что лодку постигла неудача, то ложится эта вина целиком на меня.
В этом походе мы впервые действовали в тесном взаимодействии с разведывательной авиацией. Теперь не нужно было вслепую ходить к берегу и самим искать противника. Искала врага авиация. Наше дело, используя данные авиации, выходить на пути обнаруженных конвоев и топить врага. В нелетную погоду разрешалось действовать по своему усмотрению.
Авиация дважды обнаруживала конвой. Один, шедший на восток, мы атаковать не успели, хотя и гнались за ним. А второй, следовавший на запад, сумел меня обмануть.
После первого донесения разведчика погода испортилась, дальше вести наблюдение авиация не могла. Долго ждали конвой у берега. Прошли все сроки, а мы продолжали находиться там до разрядки аккумуляторов. Враг же, очевидно, отстоялся в промежуточном порту. А нам, в конце концов, необходимо было уйти от побережья, чтобы произвести зарядку батареи. На это ушло много времени. Вернувшись к берегу, мы снова не встретили противника. Погода тем временем улучшилась. Вылетели самолеты, но конвоя уже нигде не было. Очевидно, пока мы ходили заряжаться, он успел проскочить. Слишком долго ожидая конвоя у побережья, мы сильно разрядили батарею. Не сумел я исправить эту ошибку и в дальнейшем. А исправить можно было. Во-первых, зарядить батарею не полностью. Во-вторых, пользуясь плохой видимостью при ухудшении погоды, идти к берегу через минное поле не под водой, а в надводном положении. В обоих случаях экономилось дорогое время.
Вероятно, тогда два фашистских транспорта, которые остались в этом конвое после атаки его подводной лодкой Николая Балина, не ушли бы в Германию. Это и терзает меня. Дело не в честолюбии и не в том, что возвращаемся без победы. На войне всякое может случиться. Дело в чувстве не полностью выполненного долга.
Мы не смогли атаковать конвой, прошедший на восток. Очень жаль, но я сделал все что мог. Гнались за этим конвоем даже тогда, когда все расчеты говорили о бесполезности погони, и можно было надеяться лишь на то, что противника случайно что-нибудь задержит. Задержки не произошло, погоня оказалась безуспешной, но тут мне не в чем себя упрекнуть. А во втором случае налицо просчет. И именно поэтому так неспокойно на душе.
Вспоминаются события этого похода, дела и заботы проведенных в море дней. Много волнений доставила нам наша аккумуляторная батарея. Она уже отработала свой срок, и ее давно пора было заменить, но пока не было такой возможности. Выделение водорода, уменьшение емкости аккумуляторов и высокие температуры при зарядках держали механика и электриков в постоянном напряжении. Мичман Боженко, старшина 1-й статьи Власов, матросы Дерендяев, Назаров, Макаров и другие очень внимательно следили за батареей, ухаживали за ней. Но однажды она нас все-таки подвела.
Только закончилась зарядка батареи, как старшина Пустовалов доложил о получении радиограммы. Тогда впервые нашим радистам удалось принять донесение непосредственно от самолета-разведчика, который сообщил о движении вражеского конвоя. Расчеты говорят о том, что мы успеем подойти к берегу до прихода фашистских транспортов. Но для этого необходимо прервать вентилирование батареи и, не дожидаясь, пока снизится ее температура, погрузиться.
Идем к берегу. Иного решения и быть не может. Нельзя упустить возможность встретиться с противником и атаковать его. Однако через несколько часов поведение аккумуляторной батареи, верой и правдой служившей нам во всех предыдущих походах, заставляет насторожиться. Количество выделяемого ею водорода не уменьшается, а, наоборот, увеличивается.
- Старушка испускает дух, - острит электрик Леонид Федотов. Но сейчас его шутка ни у кого не вызывает улыбки.
За три часа пребывания лодки у берега процент водорода в отсеках увеличился до трех. Принимаем все доступные нам меры, чтобы снизить его концентрацию. Но безуспешно. Вот уже два... два с половиной... три процента. Каждому в лодке ясно: скоро подойдет к роковой цифре... Если так будет продолжаться, то скоро воздух, в котором мы находимся, превратится в "гремучий газ", способный взорваться от малейшей искры
Выход из положения один - необходимо всплыть в надводное положение и провентилировать отсеки. Но сделать это в двух - трех милях от берега, на виду у постов наблюдения и артиллерийских батарей противника, невозможно.
Принимаю решение отойти от берега. Медлю еще две - три минуты, не отдавая приказания вахтенному офицеру об изменении курса. Может быть, именно в эти минуты акустик доложит о появлении шумов противника или на горизонте в перископ будут обнаружены мачты вражеских судов. Но конвоя нет,
Приказываю перейти на ручное управление рулями, остановить электромеханизмы, не делать никаких переключений в электросети. Опасна каждая искра. А впереди еще долгий путь. Прежде чем мы сможем всплыть и провентилировать лодку, предстоит преодолеть минное поле и отойти от берега на двадцать - двадцать пять миль.
Приборы для определения процентного содержания водорода становятся бесполезными. Их стрелки уперлись в последнее деление шкалы.
Мичман Дорофеев, старшина 1-й статьи Игнатьев, рулевые Николаевский, Подковырин, часто сменяя друг друга, вручную управляют горизонтальными рулями. Лодка управляется плохо, она тяжела. Ни пустить помпу для откачивания лишнего балласта, ни увеличить ход нельзя. При пуске механизма малейшая искра вызовет взрыв. Николаевский и Подковырин сбрасывают с себя тельняшки и остаются голыми по пояс. Но это не помогает. От недостатка кислорода, от высокой температуры и от большой физической нагрузки их тела быстро покрываются капельками пота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
