Мегги ошарашенно посмотрела на Мо.
— Он погибнет? А… ты это знал?
— Конечно, Мегги. Ведь я прочитал всю историю до конца.
— Но почему ты ему это не сказал?
— Он не хотел ничего слушать.
Фенолио следил за их перепалкой озадаченно… и с огромным любопытством.
— А кто его убивает? — спросила Мегги. — Баста?
— А-а, Баста! — Фенолио ухмыльнулся, каждая морщинка на его лице исполнилась самодовольства. — Один из самых лучших мерзавцев, которых я когда-либо придумал. Бешеный пёс, но вовсе не такой опасный, как другой мой отрицательный герой — Каприкорн. Баста за него готов у себя сердце из груди вырвать, но Каприкорн чужд подобных страстей. Он ничего не чувствует, совсем ничего, он не получает удовольствия даже от собственной жестокости. Да, для «Чернильного сердца» я придумал нескольких отрицательных персонажей, в том числе собаку Каприкорна — я назвал её Тень. Но это, разумеется, слишком благозвучное имечко для такого чудовища.
— Тень? — еле слышно повторила Мегги. — Это она убьёт Сажерука?
— Нет-нет. Извини, я совсем забыл про твой вопрос. Когда я начинаю рассказывать о своих героях, мне трудно остановиться… Нет, Сажерука убивает один из людей Каприкорна. Гм, в самом деле, эта сцена мне удалась! У Сажерука есть ручная куница. Подручный Каприкорна хочет её убить, потому что ему нравится убивать маленьких зверюшек. Ну вот, Сажерук вступается за своего мохнатого друга и гибнет вместо него.
Мегги молчала. «Бедный Сажерук, — подумала она. — Бедный, бедный Сажерук». Ни о чём другом думать она теперь не могла.
— Кто же это из людей Каприкорна? — спросила она. — Плосконос? Или Кокерель?
Фенолио посмотрел на неё с восхищением.
— Ну, что-то вроде того… Ты запоминаешь все имена? Я-то их забываю вскоре после того, как придумаю.
— Нет, Мегги, ни тот, ни другой, — сказал Мо. — В книге убийца вообще не назван по имени. Там за Гвином гонится целый отряд молодцов Каприкорна, и один из них наносит удар ножом. Тот, который, может быть, и сейчас поджидает Сажерука.
— Поджидает? — Фенолио изумлённо уставился на Мо.
— Это отвратитительно! — прошептала Мегги. — Я рада, что не стала читать дальше.
— Но что всё это значит? О моей ли книге ты говоришь? — В голосе Фенолио послышалась обида.
— Да, — сказала Мегги. — О вашей книге. — Она вопросительно посмотрела на Мо. — А Каприкорн? Кто убьёт его?
— Никто.
— Никто?
Мегги посмотрела на Фенолио с таким осуждением, что тот смущённо потёр себе нос. Нос у него был весьма приметный.
— Что ты на меня так смотришь? — воскликнул он. — Да, Каприкорн у меня уходит от возмездия. Он один из лучших моих негодяев. С какой стати я должен его убивать? В реальной жизни всё точно так же. Самые страшные убийцы выходят сухими из воды и живут себе припеваючи до глубокой старости, тогда как добрые и хорошие, порой самые лучшие, погибают. Отчего же в книгах должно быть иначе?
— А что будет с Бастой? Он тоже останется жив? — Мегги вспомнила слова Фарида, сказанные в лесной хижине: «Почему вы их не убиваете? Ведь они именно это собирались с нами сделать!»
— Баста тоже остаётся жив, — ответил Фенолио. — В ту пору я долго тешил себя мыслью написать продолжение «Чернильного сердца» и потому не мог отказаться от своих героев. Я очень гордился ими! Ну, хорошо, Тень у меня тоже неплохо вышла, но персонажи в человечьем обличье мне наиболее дороги. Знаешь что, если ты меня спросишь, кем я горжусь больше — Бастой или Каприкорном, я даже не смогу тебе ответить!
Мо вновь посмотрел в окно. Затем на Фенолио.
— Вы бы хотели когда-нибудь встретиться с ними? — спросил он.
— С кем? — Фенолио изумлённо посмотрел на него.
— С Каприкорном и с Бастой.
— О нет, Боже сохрани! — Фенолио захохотал так громко, что Паула в испуге закрыла ему рот ладошкой.
— Ну вот. А мы их повстречали, — устало сказал Мо. — Я, Мегги… и Сажерук.
НЕПРАВИЛЬНЫЙ КОНЕЦ
Истории, романы и сказки очень похожи на живых существ и, быть может, даже ими являются. Как и у людей, у них есть голова, ноги, кровообращение и одежда.
Э. Кестнер. Эмиль и сыщики
Когда Мо закончил свой рассказ, Фенолио долго молчал. Паула давно уже отправилась на поиски Пиппо и Рико. Мегги слышала, как этажом выше они носятся туда-сюда по паркету, скачут, падают, хихикают, кричат… Но на кухне Фенолио стало так тихо, что было слышно тиканье настенных часов.
— У него есть шрамы на лице — ну, вы помните?.. — Он вопросительно помотрел на Мо.
Тот кивнул.
Фенолио стряхнул с брюк крошки.
— Эти шрамы — дело рук Басты, — сказал он. — Было время, когда им нравилась одна и та же девушка.
Мо кивнул.
— Да, я знаю.
— Феи обработали порезы на его лице своими снадобьями, — сказал старик. — Поэтому следы остались небольшие, не более чем три бледные полоски, так ведь? — Старик вопросительно посмотрел на Мо.
Он снова кивнул. А Фенолио выглянул на улицу. В доме напротив было открыто окно, и было слышно, как какая-то женщина ругает своего ребёнка.
— Собственно говоря, я должен изрядно этим гордиться, — пробормотал Фенолио. — Всякий писатель желает, чтобы его герои были как можно более жизненными, а мои герои прямым ходом сошли со страниц вашей книги в действительность.
— Потому что их своим голосом вызвал к жизни мой отец, — сказала Мегги. — Он может сделать то же самое и с другими книгами.
— Ну да, конечно. — Фенолио кивнул. — Хорошо, что ты мне напомнила. А то ещё я вообразил бы себя этаким маленьким богом, не правда ли? Но мне очень жаль твою маму… Хотя, если рассудить, то я вообще-то, не виноват.
— Для моего отца это очень большое горе, — сказала Мегги. — А я-то её совсем не помню.
Мо посмотрел на неё с удивлением.
— Конечно. Тебе было даже меньше лет, чем моим внукам, — задумчиво согласился Фенолио. Он подошёл к окну. — Я в самом деле хотел бы поглядеть на него, — сказал он. — Я имею в виду Сажерука. Теперь-то мне, разумеется, жаль, что я уготовил бедняге такой ужасный конец. Но в известном смысле он ему очень подходит. Как говорится у Шекспира:
Мир — сцена, где у всякого есть роль. Моя — грустна.[9]
Он посмотрел вниз, в переулок. Этажом выше что-то разбилось, но, похоже, Фенолио это почти не заинтересовало.
— А это кто, ваши дети? — спросила Мегги и показала наверх.
— Слава богу, нет. Мои внучата. Одна из моих дочерей тоже живёт в этой деревне. Они постоянно приходят ко мне, и я рассказываю им истории. Я половине деревни рассказываю истории, но у меня больше нет желания их записывать… Где он сейчас? — Фенолио повернулся к Мо.
— Сажерук? Я не вправе вам это сказать. Он не желает вас видеть.
— Он очень испугался, когда мой отец рассказал ему о вас, — добавила Мегги.
«Однако Сажерук обязательно должен узнать, что с ним будет, — подумала она. — Тогда он поймёт, что ему в самом деле не стоит возвращаться. И продолжать мучиться от тоски. Без конца».
— Я должен его увидеть! Хотя бы один раз. Разве вам не понятно? — Фенолио с мольбой посмотрел на Мо. — Я могу незаметно пойти за вами следом. Как он меня узнает? Я просто хочу удостовериться, так ли он выглядит, каким я его себе вообразил.
Однако Мо покачал головой:
— Я думаю, лучше бы вам оставить его в покое.
— Чепуха! Я могу посмотреть на него, когда захочу. В конце концов, это я его придумал!
— И вы же его убили, — возразил Мо.
— Ну да… — Фенолио беспомощно поднял руки. — Я хотел, чтобы сюжет стал более занимательным. Ты любишь занимательные истории? — обратился он к Мегги.
— Только если у них счастливый конец.
— Счастливый конец!..
В голосе Фенолио сквозило лёгкое презрение. Он прислушался к тому, что творилось наверху. Что-то или кто-то со всего маху рухнул на деревянный пол, вслед за грохотом раздался громкий плач. Фенолио поспешил к двери.
— Подождите здесь! Я сию минуту вернусь! — крикнул он и исчез в коридоре.
— Мо! — прошептала Мегги. — Ты должен всё рассказать Сажеруку! Ты должен ему сказать, что пути назад для него нет!
Но Мо покачал головой:
— Поверь мне, он ничего и слушать не желает. Более десяти раз я пытался заговорить с ним об этом. Но, может быть, не такая уж это и глупая идея — познакомить его с Фенолио. Может быть, он скорее поверит своему создателю, чем мне. — Глубоко вздохнув, он смахнул с кухонного стола Фенолио несколько крошек от пирога. — В «Чернильном сердце» была картинка, — пробормотал он и стал чертить что-то на столе, как будто таким образом мог вызвать эту картинку к жизни. — На ней под аркой ворот стояла группа женщин в роскошных одеждах, словно они собрались на праздник. У одной из них были такие же белокурые волосы, как у твоей матери. Лиц на картинке не видно, женщины стоят к нам спиной, но я всегда представлял себе, что это она. Сумасшедший, да?
