Холодная сталь револьвера упиралась в спину невесты, напоминая ей, что не по доброй воле она венчается в старинной испанской церкви, затерянной где-то в просторах Калифорнии.
Венчание происходило не под дулом дробовика, как в далекие времена, а под дулом вполне современного оружия. «Магнум-357» был спрятан под пиджаком, перекинутым через руку Джека Кэлгейна, хотя вряд ли он бы понадобился. Джек Кэлгейн имел в своем распоряжении более действенный боезапас, чем пули Он мог погубить жизнь Гас несколькими словами, теми самыми, что шепнул ей на ухо на сцене в «Беверли риджент».
Падре, несомненно, догадался о несогласии невесты. Гас была неподвижна, как гипсовые святые, что украшали алтарь за его спиной, держалась прямо, будто проглотила палку, и, словно защищаясь, обнимала себя руками. Падре также не мог не заметить и револьвера, который Джек не особенно старался скрывать.
Человек, лишенный воображения, имеет склонность заменять его пустым, глупым хвастовством. Так случилось и с Джеком Кэлгейном, насочинявшим небылиц об их поездке в Бразилию.
Вместо лимузина у подъезда их поджидало обшарпанное, видавшее виды такси, которое доставило их в аэропорт Онтарио к старенькой чартерной «сессне». Вот тогда-то, когда Гас наотрез отказалась вылезать из такси, и пошел в ход «Магнум-357».
Также именно тогда Гас поняла, что Джек Кэлгейн не остановится ни перед чем. Он шантажировал ее перед миллионами телезрителей, похитил ее, угрожая револьвером, и затащил в это отдаленное мексиканское местечко. Он также, видимо, подсыпал что-то в бокал ее настоящего жениха, Роберта, украл его дорогой смокинг, а самого оставил полураздетым в кабинке мужского туалета в отеле «Беверли риджент». Кэлгейн определенно был полон решимости действовать, непонятно было только одно: на чем он собирался остановиться. Если Гас подступала к нему с расспросами, то в ответ револьвер еще больнее упирался ей в бок. Одним словом, у него были очевидные проблемы в общении с людьми.
– Так как же, берете вы его в мужья или нет? – осторожно спросил священник, обращаясь к Гас. – Берете вы его или не берете?
Гас прикусила нижнюю губу, что, наверное, выглядело не слишком красиво. Некрасиво, конечно, и не очень воспитанно, но, с другой стороны, само это место тоже было не слишком изысканным и красивым. Горящие свечи с сандаловым запахом производили приятное впечатление, но в остальном было похоже, что время здесь остановилось давным-давно. Штукатурка осыпалась с глинобитных стен, а деревянные скамьи для прихожан напоминали кучу дров.
Гас всегда знала, что ночью мухи перестают жужжать, но здесь они опровергали это ее представление. А ящерицы! Они кишмя кишели вокруг. Одна из них даже выглядывала из медной крестильной купели. Где бы теперь Гас ни оказывалась, всюду ее преследовали ползающие и бегающие пресмыкающиеся. Возможно, они были символом ее отношений с Джеком Кэлгейном.
Если только это можно было назвать «отношениями». Скорее это походило на серию автомобильных катастроф, когда машины на полной скорости врезаются друг в друга, выбрасывая к небу столбы пламени. Ну а ящерицы… Если ящерицы что-то символизируют, то, наверное, нечто скользкое, юркое и сексуальное. И почему она вздумала заниматься с ним любовью?
Почему? Этот человек был некрофилом, похитителем и шантажистом. И это не все, одному Богу известно, какими еще преступлениями он был отягощен.
– Падре ждет, Гас.
Вновь револьвер заявил о своем ненавистном присутствии.
Холодная сталь и пули были весьма убедительным аргументом, но Гас тронуло плачевное состояние священника. Казалось, он был в полном смятении и не знал, что предпринять. Гас сочувственно пожала плечами, гадая, уж не первый ли раз в жизни он проводит венчание. Конечно, сейчас было три часа утра, и его вытащил из жалкой постели в жалкой комнате в таком же жалком маленьком монастыре вооруженный американский маньяк, потребовавший, чтобы его связали священными узами брака с какой-то полоумной.
– Хорошо, я согласна, – вздохнула Гас, утешая себя мыслью, что как только она окажется под сенью закона, то тут же избавится и от мужа, и от священных уз, если таковые действительно являются законными, в чем она сильно сомневалась.
– Значит, сеньорита говорит «да»?
– Да! – выпалила Гас.
– На коленях благодарю Всевышнего за Его милость! – на родном языке прошептал падре.
Гас как раз хватило знаний испанского, чтобы понять его слова. Приятно чувствовать, что на земле все-таки есть счастливые люди. Падре блаженно улыбнулся им, показав белые зубы и здоровые розовые десны. Ничто больше не грозило трагедией, и, успокоившись, падре перевернул страницу Библии и вопросительно посмотрел на Джека.
– Хорошо, хорошо, я тоже согласен, – торопливо отозвался Джек, взглянув на свои спортивные водонепроницаемые часы, совсем не подходившие к смокингу. – Ну как, все закончено?
Спустя десять минут церемония была завершена, бумаги подписаны и священник, щедро вознагражденный Джеком за его труды, шептал благодарственную молитву.
– Есть только один небольшой факт, который вы не учли, – торжествующе объявила Гас мужу и падре. – Я не католичка.
Она резко повернулась и почти бегом направилась к массивным дверям церкви. Ее высокие каблуки выбивали дробь на неровных каменных плитах, и вездесущие ящерицы разбегались во все стороны. Она хотела побыстрее выбраться отсюда, чтобы не видеть мерцающих свечей, не чувствовать запаха ладана. Она хотела выбежать в ночь и скрыться в ней навсегда, чтобы никто никогда о ней больше не услышал и не мог ее найти. Все это, конечно, было чистой фантазией, последствием крушения надежд и овладевшей ею безысходности. И все-таки ей стало немного легче.
Удача покинула ее, того и гляди она подвергнется нападению бандитов, которые отнимут у нее драгоценности и саму ее продадут в публичный дом. Или убьют, чтобы продать ее органы какой-нибудь грязной подпольной клинике. У нее не было с собой никаких документов. Никто не узнает, кто она такая и что ей пришлось пережить ради осуществления своих планов и, самое главное, что она опекунша пятилетнего ребенка, нуждающегося в ее защите. А если бы и знали, то им было бы все равно.
Стояла глубокая ночь, и все приличные законопослушные граждане спокойно почивали в своих постелях. Она могла рассчитывать только на помощь священника, но он вместо того, чтобы совершать героические поступки, разумно полагался на Бога.
Гас подошла к выходу, но ржавый железный засов, сколько она ни старалась, отказывался ей подчиняться.
– Не надрывайся, – посоветовал Джек за ее спиной; он обхватил ее за талию, и его ладонь легла на ее голую спину.
