Рома звонит. Не хочу отвечать, но знаю, он будет продолжать, пока я не скажу, что со мной все нормально. Беспокоится обо мне, а я как последняя эгоистка…
— Привет, я добралась. Ты извини, что так получилось… столько всего.
— Куда добралась? Юль, ты с кем?
— В смысле с кем? — слегка растерялась от его вопроса. — Я в общежитии, соседки пока нет, я одна здесь.
Молчание.
— Отдыхай, не буду грузить, завтра поговорим, Юль, — в конце концов выдает Баскаков. У него тоже уставший и невеселый голос. Знаю, что из-за меня так. — Я сам виноват.
— Что? — От удивления чуть не села на кровать. — Нет! Конечно, нет. В чем ты можешь быть виноват?
— Я обещал еще в сентябре к тебе приехать, потом «Барса», ты не представляешь, что я там пережил. Не рассказывал, чтобы не волновать, но… — Он громко выдыхает. — Даже о твоей болезни через пятые руки узнал.
Это он о Разумовском? Счастье просто, что Рома не видит, какая я красная стою.
— Со мной все в порядке.
— Хочу знать, как ты живешь, Юль. Я не хочу, чтобы расстояние на нас так влияло. У меня всего пара дней, и я понимаю, что мы не наверстаем за это время несколько месяцев, но я люблю тебя, и ты любишь меня.
Он продолжает говорить, долго и с такой отчаянной грустью в голосе, что у меня сердце разрывается. Он не изменился, все такой же милый добрый Рома. Проблема во мне.
Мысли не отпускают даже во сне. Заснула на самом деле только под утро, а когда проснулась, ощущения были, что по мне кто-то трактором проехался.
— Юль, ты вообще в порядке? — Аленка обеспокоенно выглядывает из-за своего ноута. — Выглядишь так себе. Слышала, к тебе парень приехал? И поздравляю с победой.
Натягиваю одеяло на голову: Алены не было вчера на волейболе, в общагу вернулась, когда я уже спала, но зато в курсе всего.
А потом звонит Янош. Первой мыслью было не отвечать, потом ответить и послать его далеко, третьей мыслью — признаться, что счастлива его звонку.
Я бы не стала их знакомить. Сейчас, пока сама в себе не разобралась, точно нет. Но Рома еще вчера вечером дважды попросил встретиться с моими друзьями. «Да, и с тем парнем, который рядом был, пока ты болела. Хочу поблагодарить его».
К середине дня я практически успокаиваюсь — Рома сыплет шутками, показывает испанские фотки, очень неплохо, точно более свободно, чем я, говорит по-испански. Чувствую, что рядом близкий человек, с которым нас столько всего связывает. Возникшие вчера неловкость и отчужденность, наконец, растворяются. Хотя легкое чувство неудовлетворенности все равно сидит во мне.
Рома держит меня за руку, а сам листает фотки в телефоне, ищет запись с тренировки какой-то особенной. Все нормально, только Янош немного опаздывает. Он может не прийти? Стало не по себе от этой мысли. Я хочу посмотреть в его глаза. Хочу узнать, что он думает.
Дверь в кафе едва приоткрылась, а я уже знаю, что это он. Янош. Клоун. Разумовский.
Моя рука в ладони Ромы вздрогнула, и он тут же отреагировал. Поднял глаза и удивленно уставился на идущего по залу Яноша. Потом чуть дернул головой, словно отгоняя наваждение.
— Все в порядке? — тихо спрашиваю. — Ты побледнел немного.
— Ага. Что за парень? Знаешь его?
Кивает на клоуна, который уже неторопливо вешает куртку на стоящую недалеко от нас напольную вешалку.
— Конечно! Это же Янош. Мы его ждем, ты же сам хотел…
Замолкаю, потому что в этот момент Разумовский поворачивается к нам и через секунды вплотную подходит к нам. Задержал на пару мгновений взгляд на мне, а потом лениво улыбнулся Роме.
— Привет, ребята!
— Привет! — улыбаюсь я.
Жду, когда он сядет, но Янош продолжает разглядывать Ромку. Что происходит-то?
Баскаков медленно встает, распрямляет плечи — он немного выше Разумовского и заметно крупнее его. А потом протягивает Яношу руку.
— Привет. Я — Роман.
— Янош. — Пожимает руку и садится.
А я выдыхаю. Все нормально.
Эти двое так смотрят друг на друга, что невольно лишней себя почувствуешь. Нет, никаких левых мыслей, но я кожей ощущаю, что они иногда забывают, что я рядом. И еще напряжение, неуловимое, я его вообще не сразу заметила. Вроде все отлично, спокойно, даже дружелюбно общаютс. Или это я везде ищу подвох? Потому что у самой рыльце в пушку. Цежу только что принесенный молочный коктейль и пытаюсь уловить какие-то эманации в воздухе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— …Так, говоришь, форвард? Мы тебя вообще после Нового года ждали. — Янош едва заметно нажимает голосом на «мы». — А ты вот прямо вчера и приехал? И сразу на матч? Похвально.
— Именно, — подтверждает Рома. — Только вещи в отель забросил. Под конец игры, но все-таки успел.
Баскаков улыбается мне, притягивает к себе за плечи и продолжает:
— Очень скучал по моей девочке.
У Яноша щека дернулась, но он тут же растянул губы в улыбке.
— Скучал? Это хорошо. Значит, вернешься скоро? Юля, как я понял, этот универ выбрала, потому что недалеко от твоего, да? Ну, где ты раньше учился.
Рука Баскакова напрягается на моем плече.
— Я не просил… то есть я рад, круто, что Юля здесь учится. Но это ее выбор, да и учиться здесь неплохо, да, котенок?
Прижимается губами к моему виску, а я не отвожу взгляда от Разумовского. В его глазах плещется холодное синее бешенство, он и скрывать это не пытается.
— Здесь нормально… в целом, — сдержанно отвечаю, потому что и дня не проходит, чтобы мы с клоуном не костерили этот вуз.
— Так когда возвращаешься? — Янош крутит в руках бокал с водой и не сводит глаз с Ромы.
Я молчу, сама задавала ему этот вопрос сегодня, но так и не получила точного ответа.
— Рано еще говорить, посмотрим.
Слово в слово сказал то же, что и мне пару часов назад.
— То есть?
Я знаю Разумовского, сейчас вцепится и начнет давить, пока не вытащит то, что хочет. И плевать ему на то, что Рома не терпит, когда его пытаются заставить.
— Что «то есть»? Да я понятия не имею! — Баскаков теряет привычное самообладание. — Сколько надо, столько и буду там. Пока все хорошо идет. Очень хорошо.
— Значит, останешься в Испании? — продолжает допрос Янош. — Там лучше футбол, чем в России, так?
Меня удивляет одно. Нет, не Разумовский — здесь все как всегда, хорошо, что еще шутить не начал, но в целом предсказуемо. А вот Рома… Он терпеть не может, когда кто-то лезет в его жизнь, может и сорваться. Видела пару раз. Зрелище устрашающее на самом деле. Но сейчас он в целом спокойно отвечает на расспросы Яноша.
— Так. — Согласно кивает мой парень. — Небо и земля. Надо быть идиотом, чтобы пытаться тут… А я вообще не так себе… Спасибо, а то я так и не поблагодарил за то, что за мою девушку так беспокоишься. Мне главное, чтобы Юля была довольной.
— По-другому и быть не может. Мы с Занозой лучшие друзья, но ты и сам это знаешь.
Вроде все нормально, но либо я сошла с ума, либо в каждой фразе парней и правда что-то скрыто. С радостью отвлекаюсь на телефон — знакомый номер, деканат. Правда, сегодня выходной.
— Алло?
— Юлия Вьюгина, 102-я испано-английская группа? Срочная встреча с деканом, нужно, чтобы вы подошли в деканат через полчаса. Сможете?
— Что? — Я растерянно смотрю на парней. — Зачем? Сегодня же суббота!
— Ему нужно встретиться со старостами, сегодня. Ждем!
Слышу короткие гудки и думаю, что так, может, и к лучшему. Все выдохнут, и вторая встреча, если она будет, пройдет лучше. Но лучше, чтобы ее не было. Не факт, что Рома будет терпеть покровительственный тон Яноша. И вообще, весь разговор в одни ворота. Как будто Баскаков отчитывается Разумовскому.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мне надо в универ, срочно. Поехали? — Кидаю телефон в сумку и выжидающе смотрю на Рому, но он и с места не сдвинулся.
— Слушай, Юль, ты езжай, я за тобой заеду в университет. Мы тут еще немного посидим с Яношем, а потом встретимся. Идет?
— Езжай, Заноза, ты о нас не беспокойся. Все будет хорошо!
