— Да нет, все, — настаивал тем временем русалковед, в голосе его чувствовалось напряжение.
— Ну, я пойду, — сказал Андрей, которому сделалось вдруг неловко в их компании.
— Да нет, молодой человек, — проговорил вдруг незнакомец. — Вы останьтесь, вас ведь, если не ошибаюсь, Андреем зовут.
— Не ошибаетесь, — сказал Андрей несколько удивленно.
— Значит, не ошибаюсь, — странно скривившись, человек спустился еще на одну ступень. — А вы знаете, Яков Афанасьевич, я ведь дело с двумя мертвецами до конца довел. — Крылов внимательно глядел на русалковеда, тот, все так же держа руки в карманах пальто, еле заметно вздрогнул, но более никак не выявил своего отношения.
— Что, русалку поймали? — спросил он, натужно ухмыльнувшись.
— Русалки здесь ни при чем, — сказал Крылов. Перед ним оставалась еще одна, последняя ступенька, но почему-то он не делал этого последнего шага, оставаясь почти наравне с русалковедом.
— Как это ни при чем? — Яков Афанасьевич хохотнул и полностью развернулся к следователю.
— Вы хотите знать, кто при чем? — в тоне вопроса чувствовался подвох. Русалковед молчал. Крылов сделал паузу и, глядя вниз на последнюю оставшуюся ступеньку, занес над пустотой ногу, но так и не спустился, а поставил ногу на место.
Андрей смотрел то на русалковеда, то на следователя.
— Вы убийца, Яков Афанасьевич. Вы и убили этих несчастных, — наконец проговорил следователь.
— Ну, это еще нужно доказать! — вдруг неожиданно громко вскричал русалковед и погрозил следователю длинным-предлинным пальцем. — Мне это не нужно было! Мотивов, мотивов нет! Это русалки, тут же всякому дураку понятно!! Это они ночами…
— Перестаньте, Яков Афанасьевич, — спокойно сказал Крылов. — Я разговаривал с Юлей, вашей племянницей, той, которая в ансамбле утопленниц танцует, она мне все рассказала. Понимаете вы, все!
Русалковед сразу как-то ссутулился и сник, глаза из злых сделались беспомощными.
— Так что, Яков Афанасьевич, давайте поедем в отделение, и вы напишите чистосердечное признание, а мы…
— Они существуют, — чуть слышно проговорил русалковед.
Андрей расслышал, потому что стоял совсем рядом.
— Что вы сказали? — переспросил Крылов, но русалковед не ответил, и он продолжал: — Давайте, Яков Афанасьевич, поедем сейчас в отделение, машина нас ждет, — он махнул куда-то рукой.
— А вы думаете, русалок не существует? А вот в этом вы ошибаетесь!! — вдруг пронзительно закричал русалковед, сделав несколько шагов назад и замахав рукой. — Ну да, да, я защекотал этих бомжей! Но смерть их послужила великому делу! — он развел огромные руки в стороны, будто желая объять этот огромный город.
— Какому же великому делу, Яков Афанасьевич? — поинтересовался Крылов с некоторой издевкой в голосе.
— Вы еще попомните мои слова. Русалки существуют в Неве, и, мало того, они живут среди нас!.. Да, среди нас! Они вошли в ваш дом, влезли в вашу постель. Они неотличимы от обычных женщин, вы и не будете знать, что спите с утопленницей. У них ледяные души! Вспомните! Вспомните мои слова!
С набережной по ступеням спускались двое в милицейской форме, вероятно, Крылов дал им какой-то сигнал.
— Русалки существуют! — продолжал бесноваться Яков Афанасьевич. — Вот здесь! — он повернулся к Неве и указал на воду, по которой медленно и чинно проплывали льдины. — Он на мгновение замер с вытянутой вперед рукой, должно быть, пораженный этим потрясающим зрелищем, потом повернулся к Крылову. — И Неву нужно глубинными бомбами… — страшно выпученными глазами он посмотрел на следователя, на спускающихся неспешно милиционеров. Не досталось страшного взгляда лишь Андрею, который с затаенным дыханием глядел на эту сцену.
А дальше, дальше произошло невероятное: Яков Афанасьевич захохотал пронзительно и страшно, запрокинув вверх голову, и вдруг, повернувшись к Неве, прыгнул на проплывающую мимо льдину. Крылов рванулся за ним, но русалковед перемахнул уже на другую льдину и тут же без передышки на третью… Милиционеры, на ходу выхватывая пистолеты, подбежали к краю гранитной площадки.
— Не стрелять, — приказал Крылов.
Все так же безостановочно хохоча, с развевающимися полами черного пальто, делая гигантские шаги, русалковед перемахивал со льдины на льдину, с одной на другую… это было фантастическое зрелище.
— Перехватим на том берегу! — прокричал один из милиционеров, и они побежали вверх по лестнице. На площадке, следя за прыжками Якова Афанасьевича, остались только Андрей и следователь Крылов. Они глядели вдаль на хохочущего и прыгающего, как гигантское насекомое, человека, пока он не скрылся вдали.
Долго еще хохот безумного русалковеда разносился по невским водам, слышно его было далеко. Потом говорили, будто слышали его на Охте и будто видели мечущегося по льдинам долговязого человека в черном пальто, но как умудрился забежать так далеко вверх по течению безумный русалковед, неизвестно. С тех пор каждую весну, когда идет лед с Ладоги и огромные льдины с шуршанием ломаются, наплывая друг на друга, хохот русалковеда слышат многие. И если, перегнувшись через перила моста, вглядеться в даль, то можно не только услышать, но и увидеть его черную фигуру, как он, перескакивая со льдины на льдину, мчится вдаль…
Но вернемся в настоящее.
— Меня зовут Григорий Иванович, — представился Крылов, протягивая руку Андрею. — Не думал я, что так получится, — он посмотрел в даль, где исчезла фигура сумасшедшего русалковеда. — Бедняга, он действительно считал, что русалки существуют, и, чтобы доказать эту безумную идею, убивал людей.
— Ни за что бы не подумал, — сказал Андрей. — То, что он с приветом, было видно сразу, но — убийца!
— А вы знаете, Андрей, кто был намечен следующей жертвой? — Крылов прямо, насмешливыми глазами смотрел на него.
— Уж не я ли? — истолковал его взгляд Андрей. — Он мне только что говорил, что меня русалки избрали жертвой.
— Совершенно верно.
— Он только что приглашал меня в гости, — вспомнил Андрей. — Значит, он хотел меня защекотать?
— К сожалению, это так, ко мне пришла его племянница и все рассказала. Яков Афанасьевич, оказывается, вел дневник, где он описывал все изменения дна реки и все свои намерения, там и про вас есть. Он собирался вас защекотать, а ночью вынести на набережную и оставить, будто это русалки вас.
— Весело, ничего не скажешь, вот бы я похохотал, как никогда в жизни, — чудное настроение, с которым он пришел на Неву, улетучилось, остался один сарказм, то, что от мучительной смерти его отделяло совсем немного, не прибавило оптимизма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
