-- Именно этого я и боюсь. Позже. Позже мы что-нибудь сделаем с перенаселенностью планеты. Позже мы сделаем что-нибудь с ядерным оружием. Мы почему-то уверены что перед нами все время в мире, но кто скажет нам, сколько времени осталось самому МИРУ? И у кого вымолить прибавку? Хасслейн отчаянно взмахнул рукой. -- Кто-- то ведь должен позаботиться о нем СЕЙЧАС!
-- Так точно, сэр, -- деревянным голосом ответил Бэйтс.
-- --Так точно, сэр! Доктор Хасслейн опять впал в свой фанатизм! Чистой воды буйное помешательство! -- -- Не так ли? А знаете ли вы, Бэйтс, что еще двадцать пять лет назад они говорили мне, что позднее они собираются что-либо сделать с болезнью Дауна?
-- Сэр?
-- Забудьте это... Бэйтс, найдите этих обезьян. Он овладел собой, но в голосе его зазвучала тихая угроза и холодная ненависть. Вы должны найти их, Бэйтс. А когда найдете, вы скажете мне, где они находятся.
Костер был не очень большим, потому что Зику совсем не улыбалось, чтобы его кто-нибудь здесь засек. Она свернулась калачиком поближе к огню и смотрел на булькавшее в котелке густое жирное варево. Это был крепкий пряный суп, который заправляли порошком из куркумы. Один знакомый моряк, который долго плавал на грузовых пароходах в Индию и Англию, научил его готовить эту вкусную и сытную похлебку под мудреным названием малигатони. Похлебка эта так пришлась по душе Зику, что он при каждом удобном случае готовил себе это заморское блюдо и любовно называл его Малигаша.
Суп был уже почти готов, но Зик знал, что чем дольше Малигашу кипятить, тем вкуснее и крепче она будет и не торопился схватиться за ложку. Тем более, что в обед ему удалось перехватить целый сэндвич с колбасой и сыром и у него еще оставалось полбутылки вина, чтобы освежить горло после Малигаши. Вместе с тем, что он уже сегодня выпил, поулчалось не так уж мало.
Зик точно знал, что он не пьяница. Да, выпить он любил, любил теплоту, разливающуюся по телу после двух-трех стаканчиков вина, но он всегда держал себя в норме и не надирался в стельку, как некоторые. Аппетит у него был прекрасный и он с охотой брался за любую работу, если не было никакой другой возможности раздобыть поесть.
Он сидел у костра, полностью поглощенный мыслями о вине, и тут прямо у него перед носом появились шимпанзе.
-- Ии-сус -- М-мария -- тихо спросил сам себя Зик. Эт-то кто?
На него молча уставились две обезьяны, одетые в человеческую одежду. Одна из них держала на руках завернутого в полотенце детеныша, у второй за плечами был огромный рюкзак, а на поясе болтался пистолет.
-- Мы не причиним вам зла, -- сказал Корнелиус.
-- Боже милостивый! Клянусь, ни капли больше в рот не возьму! -завопил Зик. Он вскочил на ноги и бросился бежать, но поскользнулся на мокром песке и упал. Потом поднялся и опять поскользнулся.
-- Если он уйдет, то расскажет... -- сказала Зира.
-- Пожалуйста, остановитесь! -- закричал Корнелиус.
-- Я никому ничего не скажу! Клянусь! Я не стану никому ничего говорить! Ему удалось все-таки совладать с непослушными ногами -он, пошатываясь, стоял перед Корнелиусом и не отводил глаз от оружия. -- Я обещаю -- ничего -- ничего...
-- Я же сказал, что мы не причиним вам зла, -- сказал Корнелиус.
-- Угу! Конечно! -- послушно согласился Зик. Обезьяна не доставала пистолет из-за пояса и не подходила ближе, и Зик потихоньку начал пятиться задом от опасного видения.
Наконец, он не выдержал и зайцем метнувшись в сторону, начал проворно карабкаться вверх по каменной гряде.
-- Разумно ли позволять ему уйти? -- спросила Зира.
-- А как я мог был его остановить?
-- Ты сильнее его, -- сказала она.
-- Ты что, хочешь, чтобы я его убил? Также, как я убил того мальчика? Нет! Не могу! И потом он же обещал, что ничего не скажет. Давай лучше поищем себе укрытие.
Он отвел ее за руку к береговой кромке. На мелководье там и здесь валялись деревянные щиты, служившие мостками, по которым они добрались до парохода и взобрались на палубу парохода.
-- Даже в таком виде он великолепен, -- сказал Корнелиус. -- Мы никогда не умели строить ничего подобного. И все это поставлено на карту. Конечно, они не хотят рисковать. Я могу их понять.
Они спустились вниз, туда , где располагались пассажирские каюты. Чуть на отшибе от остальных они обнаружили дверь отдельной каюты, принадлежавшей когда-то капитану заслуженного парохода. Видно было, что бродяги использовали ее как жилье, но сохраняли ее в чистоте и на крючке даже висело относительно чистое полотенце.
-- Должно быть здесь жил тот человек, которого мы напугали, -сказал Корнелиус.
-- А не опасно нам здесь оставаться? -- спросила Зира.
-- А куда еще мы можем пойти? Льюис сказал, что будет искать нас здесь. Без Льюиса нам конец. Нам просто некуда пойти отсюда.
-- Но этот человек...
-- Может, он ничего и не скажет, -- сказал Корнелиус. Ложись спать. А я покараулю.
При свете восхода их глазам открылась вся бухта. Ее мелкая стоячая вода была усеяна грязновато-фиолетовыми нефтяными разводами и дохлой рыбой. Зира отыскала на палубе место , которое не просматривалось с берега и принесла из каюты ребенка. Утро было очень тихое и теплое, но она почему-то не развернула полотенец и, держа малыша на руках, подставила его личико ласковым лучам солнышка.
Она кивнула на грязную затхлую воду:
-- Неужели Льюис действительно играл здесь? -- с недоумением спросила она.
-- Должно быть в то время здесь было почище -- предположил Корнелиус.
-- Человеческое зловоние. Людской смрад.
-- Это просто нефть, -- сказал Корнелиус. -- И мертвая рыба.
-- Нефть нужна людям именно для этого? Чтобы убивать рыбу?
Она покачала малыша и тот довольно засопел, чмокая губами и покряхтывая.
-- Люди тебе не нравятся, да? -- спросил ее Корнелиус.
-- Мы их встречали здесь сотнями , но лишь трем из них можно верить. Она продолжала баюкать ребенка. -- Знаешь, мне не нравится эта каюта. По-моему, в ней есть блохи.
Корнелиус пожал плечами: -- Хорошо, если хочешь, я поищу другую. Может, мне удастся найти место получше. И он начал осторожно пробираться по мертвому кораблю, надеясь отыскать каюту, которое понравилось бы его жене. Да и в самом деле, в той каюте слишком сильно пахло человеком.
-- Как давно он находится под стражей? -- резко спросил Хасслейн.
-- Он был задержан около 2.30 сегодня ночью, -- ответил ему шериф. Он заглянул в свою записную книжку. -- Пьянство и нарушение общественной тишины и спокойствия. Обвиняемого препроводили в окружную тюрьму, чтобы он мог проспаться. Он орал что-то о говорящих обезьянах, которые угрожали ему оружием. Дежурный сержант записал это и на его записи обратил внимание лейтенант, который заступил на дежурство следующим утром.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
