ходе проекта предстояло создать программу для соответствующих властей, которая позволяла бы управлять энергоснабжением нового, мощного и активного «слушателя». Обычно Арвардану о таких вещах не сообщали, но поскольку он лишился коллеги, начальство решило ввести его в курс дела. Программа была сложной, и ему пришлось работать на компьютере более двенадцати часов в день, делая перерывы только для того, чтобы поесть, выпить дистиллированной воды, или немного поспать, когда тело уже не выдерживало нагрузок. Комната Арвардана пропахла потными носками и рубашками.
По стечению обстоятельств, в его комнате вышло из строя отопление: серые радиаторы, в которых уже не циркулировала горячая вода, стали ледяными. Арвардан проверил их и понял, что проблема не в трубах. Поскольку подобное несчастье произошло и с его соседями, значит, сломалась вся система. Единственный плюс заключался в том, что теперь, когда его жилище превратилось в холодный погреб, в нем уже не так воняло. В комнате, в которой и так было неуютно, все поверхности покрылись слоем инея. Арвардан надел всю теплую одежду, залез в постель и направил на себя вентиляторы компьютера — единственного источника тепла.
Соответствующие власти временно запретили слова «тепло», «печь» и другие, похожие на них, и отправить жалобу в организации, занимающиеся отоплением, Арвардан не мог. Ему оставалось одно — тихо ждать. Чтобы терять меньше тепла, он старался двигаться как можно меньше; шевелились только его пальцы на клавиатуре.
На четвертый день после поломки отопления радиаторы наконец начали гудеть и лязгать: в них потекла горячая вода. Комната снова нагрелась, а временно запрещенные слова вернулись в «Список». Поэтому письма и сообщения на форумах пестрели такими фразами, как «Поздравляем соответствующие власти за то, что они стремительно восстановили подачу тепла и согрели нуждающихся людей!» и «Народное правительство заботится о народе!» и так далее.
Но для Арвардана это произошло слишком поздно: он простудился, жутко простудился. Его голова болела так, словно кто-то всадил в нее разрывную пулю. Он мог лишь лежать на кровати и ждать врача.
Врач пришел, поставил Арвардану капельницу, дал какие-то таблетки без названия и сказал, что ему нужно отдохнуть. Болезнь не прошла даже через несколько дней; Арвардан сильно ослаб и даже думал, что скоро умрет.
Лежа в постели, Арвардан с сожалением думал о том, что придется пропустить встречу клуба. «Клуб общения» был его единственной радостью в жизни, а теперь Арвардан ее лишился. Он накрыл голову одеялом и подумал: «Принесет ли Вагнер что-нибудь особенное? Приведет ли Ланселот своих детей? И Артемида…» Если там не будет Арвардана, с кем она будет «откровенно общаться» — с Вагнером или с Ланселотом?
Он подумал и о Дюрас. На последней встрече клуба она дошла до того места, где Уинстон сказал Джулии: «Мы мертвецы», и Джулия повторила: «Мы мертвецы». А затем третий голос сказал: «Вы мертвецы».
На этом Дюрас остановилась. Арвардану отчаянно хотелось узнать, что произошло дальше. Кому принадлежал третий голос? Партии? Уинстона и Джулию арестуют? Что с ними станет?
– Пусть история остановится на самом интересном месте, тогда следующая неделя для нас будет наполнена радостью ожидания, — сказала Артемида, и они вернулись к радости откровенного общения.
Арвардан болел десять дней, а когда выздоровел, то первым делом посмотрел на календарь, висевший на стене. Было воскресенье, день заседания клуба. Арвардан уже пропустил одну встречу и чувствовал себя, как человек, умирающий от жажды. Даже во сне он видел, как разговаривает в клубе.
Арвардан умылся, аккуратно сбрил густую щетину ржавой бритвой, почистил зубы и пригладил волосы с помощью горячей воды и полотенца. Поскольку он болел, соответствующие власти выдали ему дополнительный паек — два круассана, две банки газировки и упаковку сахарного песка. Он завернул все это в пластиковый пакет и положил сверток в карман пальто, чтобы поделиться с членами клуба.
Выйдя из автобуса, Арвардан нащупал сверток в кармане и направился к башне «Симпсон». На полпути он поднял голову, и ледяной кулак стиснул его сердце с такой силой, что Арвардану пришлось остановиться.
Что-то было не так.
Он посмотрел на пятый этаж. Окно в квартире Артемиды, выходившее на улицу, было занавешено розовыми занавесками-«щитами», но сейчас их кто-то отдернул. Артемида никогда бы не сделала так во время заседания клуба. Еще более странным было то, что кто-то открыл окно. Воздух в Столице был ужасно грязным, и никто бы не стал распахивать окна, чтобы проветрить комнату.
Сегодня заседания клуба не будет. Что-то произошло.
Арвардан посмотрел на окно, и его сердце бешено забилось. Внезапно он увидел то, что едва не заставило его потерять сознание.
В его голове осталась только одна мысль. «На этой неделе заседания клуба не будет. Заседаний больше никогда не будет», — пробормотал он. Его лицо посерело.
На его стороне улицы в укромном уголке стояло устройство, похожее на антенну радара, и Арвардан точно знал, что это. Он писал программу именно для него — для нового, мощного, активного «слушателя». Это устройство могло посылать электромагнитные волны, чтобы издали улавливать вибрации голосов в стенах и окнах, и искать в речи запрещенные слова.
Если такое устройство установили прямо рядом с домом Артемиды, значит, соответствующие власти знали все, что происходит в «Клубе общения». Волны нового «слушателя» могли легко пробить свинцовые занавески и передать слова членов клуба властям.
Появление этого устройства ознаменовало собой начало новой эры. Соответствующим властям уже не нужно было пассивно ждать; теперь они могли в любой момент изучить любую реплику каждого человека. Арвардан без труда представил себе, что произошло. Власти записали разговоры Артемиды с другими членами Клуба, а затем полиция ворвалась в квартиру и арестовала всех. После обыска в квартире уже ничего не осталось.
Арвардан почувствовал себя так, словно кто-то повернул нож в его сердце. Да, он избежал ареста, но совсем не считал, что ему повезло. У него скрутило живот, к горлу подступала тошнота. Он хотел блевать, но он не мог — и само слово «блевать» было запрещено. Его организм, только что переболевший, не выдержал еще одного потрясения. Арвардан затрясся, словно в лихорадке.
Он не мог идти дальше. Он повернул обратно, сел на другой автобус и еще крепче стиснул зубы.
