Светло-каштановые волосы, расчесанные на пробор, аккуратно уложены и блестят, лицо чисто выбрито, хоть и не по его вкусу. Эдвард попытался отрастить себе модные бакенбарды, но волос у него было маловато, росли они жидко и кустиками, словно у подростка, так что от этой мысли пришлось отказаться.
– Гостиная выглядит как-то по-другому, – заметил он, окидывая взглядом комнату. – Ты что-то переменила?
– Шторы.
– Это новые? А какие были? – рассматривая шелковые занавески кремового оттенка, переспросил он.
Феба рассмеялась:
– Неужели ты не помнишь те коричневые гардины, что висели здесь последние тридцать лет?
Он пожал плечами, карие глаза светились улыбкой.
– Не уверен. В любом случае новые мне нравятся.
Новые шторы входили в проект переустройства дома, которым Феба занялась, едва вернулась домой. К огромному своему неудовольствию, она обнаружила, что и теперь, два года спустя, в доме все еще ощущается атмосфера болезни и угасания. Здесь было тихо и пыльно, ряды створчатых окон закрывали тяжелые шторы, обои и ковры потускнели и пообтрепались. Не сравнить со светлым, просторным, всегда полным свежего воздуха домом ее родителей в Суссексе! Если теперь ее сыновья будут жить здесь, сказала себе Феба, дом нужно как следует вычистить, проветрить и отделать заново.
Использовав средства из своей вдовьей доли, она послала в Лондон за образцами обоев, тканей и красок, наняла местных маляров, чтобы выкрасить стены в светлые тона, и рабочих, чтобы как следует отполировать полы и деревянные бордюры. Древние ковры заменила новыми, из Киддерминстера, тоже неброскими, пастельных цветов. Глубокие кресла и диваны обили бледно-зеленым бархатом и ситцем в цветочек. Работа была еще далека от завершения, но результаты уже радовали. Запах пыли и плесени сменился ароматами свежей краски, полировки для дерева и новизны. Дом снова ожил, словно наконец сбросил траур.
– Попросить подать чай? – спросила Феба.
Эдвард покачал головой и наклонился поцеловать ее в щеку.
– Нет, не нужно, спасибо. К сожалению, я заехал всего на несколько минут. Хочу обсудить с тобой одно дело.
– Ты привез бухгалтерские книги? – спросила она с надеждой.
Эдвард покаянно повесил голову.
Опять нет!
Его мальчишеское обаяние ничуть не смягчило раздражения Фебы, жалящего, словно рой пчел, сразу в нескольких местах.
По причинам, которые остались ей непонятными, Эдвард принял решение изъять все бухгалтерские книги, включая и те, что касались поместья и арендаторов, из кабинета в особняке Клэр и перевезти их в частную контору, которую делил со своим отцом в соседнем ярмарочном городке. Оттуда Ларсоны управляли не только своей собственностью, но и земельными угодьями многих зажиточных семейств в округе.
Когда Феба обнаружила, что в поместье не осталось ни одного гроссбуха, Эдвард извинился за то, что забыл ее известить об этом, и заявил, что управлять делами поместья из отцовской конторы ему просто удобнее. Он обещал вернуть документы, но всякий раз, когда Феба об этом напоминала, у него находилась очередная причина для задержки.
– Эдвард! – с упреком начала Феба. – Я впервые попросила тебя вернуть эти гроссбухи три месяца назад!
– Я знал, что ты занята переустройством дома.
Несмотря на подступающее раздражение, Фебе удалось ответить спокойно:
– Я вполне способна заниматься этими делами одновременно. Мне хотелось бы увидеть бухгалтерские книги как можно скорее. К счастью для нас, ты бываешь здесь не реже двух раз в неделю: не вижу, почему бы в следующий раз тебе просто не захватить их с собой.
– Это не так-то просто, – возразил Эдвард. – Их столько, что просто в мешок не положишь.
Феба нахмурилась.
– Но ведь отсюда ты их как-то увез! – Теперь ей не удалось скрыть раздражение. – Почему бы не вернуть их тем же способом?
– Феба, дорогая! – воскликнул Эдвард, мгновенно сменив тон. – Я не знал, что для тебя это так важно. А что ты, собственно говоря, собираешься с ними делать?
– Хочу на них взглянуть, понять состояние наших дел, особенно по части арендаторов, – просто чтобы быть в курсе.
– В поместье все идет своим чередом, – веско ответил Эдвард. – Арендная плата поступает точно в срок. Тебе не о чем беспокоиться. – Помолчав, он криво усмехнулся и добавил: – Рейвенелы, похоже, задурили тебе голову модернизацией, но в интересах землевладельца придерживаться умеренного подхода. Мы ведь не хотим, чтобы ты потратила весь свой капитал на какие-то авантюры. Мой отец рекомендует идти по пути прогресса не торопясь, и я поступаю так же.
– Никто мне не дурил голову! – возразила Феба. Это выражение, предполагающее ветреность или легковерие, пришлось ей не по вкусу. – Я хочу понять заботы и проблемы своих арендаторов и обсудить разумные пути их решения.
По губам Эдварда скользнула улыбка.
– Любой арендатор, стоит его спросить, выкатит тебе длинный список проблем и забот. Эти люди на все пойдут, лишь бы выжать из тебя все до последнего шиллинга. Особенно если предложишь купить машины, которые будут за них выполнять работу.
– Нет ничего дурного в том, что крестьяне хотят облегчить свой тяжкий труд. Быть может, при меньших усилиях им удастся получать больший урожай, к тому же у них появится свободное время.
– Да зачем им свободное время? Что они будут с ним делать? Читать Платона? Учиться играть на скрипке? Феба, это же мужики!
– Как они будут проводить свой досуг, меня не касается. Вопрос в том, имеют ли они право на досуг.
– И ты, как видно, считаешь, что имеют. – Эдвард улыбнулся ей, как несмышленому ребенку. – Это свидетельствует о добром сердце и женской сострадательности, и я счастлив видеть в тебе эти добродетели. А что касается бухгалтерских книг… если это тебя успокоит, верну их как можно скорее. Хотя без меня ты все равно ничего в них не поймешь. Система бухгалтерского учета в поместье имеет свои особенности.
– Тогда потрать несколько часов и объясни мне, что к чему.
Едва эти слова сорвались с ее уст, Феба вспомнила время, проведенное с Уэстом: как они, голова к голове, склонялись над книгами и картами, пили вино, как она смеялась над его шутками, и те горячечные минуты, когда вместе с ним она оказалась на полу, почти теряя рассудок от возбуждения и наслаждения. Боже, хотела бы она об этом забыть! Почему же Рейвенел никак не уходит из ее мыслей?
За последние три месяца Эдвард сделал несколько осторожных попыток превратить дружбу с ней в легкое, ненавязчивое ухаживание. Нет-нет, никаких признаний в дикой страсти, никаких пылающих взглядов или рискованных комплиментов: для этого он слишком деликатен, джентльмен до мозга костей.
Ответ Эдварда заставил ее вернуться к реальности.
– Хорошо, выделим для этого день, – пообещал он. – Однако у меня не будет на это времени
