* *
Жаль, что мы не могли сидеть долго, детей надо было укладывать. Хотя, Диля тоже долго сидеть не стала, дождалась Марата и в десять они уже пришли к нам. Видимо, она ещё не очень хорошо себя чувствовала.
— Как же тяжко сидеть за праздничным столом, — улыбнулась она, заметив мой настороженный взгляд, — когда тебе половину всего этого есть нельзя.
— И всегда нельзя будет есть? — спросила жена, уже узнавшая про операцию, помешавшую ей приехать на свадьбу брата.
— Часть всегда нельзя. А часть можно будет, как время пройдет достаточно после операции.
Марат поздоровался с Галиёй и заметил, взглянув на часы, что Эль Хажжи и Аиша уже улетели из страны. Если по-прежнему влюблен, то начинается у него тяжелый период. При расставании две трети тоски достается тому, кто остался. У него-то не будет новых впечатлений в поездке…
Диля принялась разбирать свои сумки. Столько продуктов навезла, подарков от всех родственников в Набережных Челнах… Вручила Марату гостинцев, и он поехал к себе в общагу.
— А это тебе привет от одноклассницы, — вытащила она приличный свёрток.
— Да ладно! От Юльки? — удивился я, разворачивая свёрток.
Там сверху лежало письмо. Сразу принялся читать, а передачку от подруги жене вручил на распаковку.
— Ничего себе! Как время летит, — воскликнул я, — она уже полгода, как из декрета вышла! Ребенок уже совсем большой!
— Чужие дети быстро растут, — улыбнулась Диля.
Юлька писала, что всё у них хорошо. Игнат четвёртый курс заочно заканчивает, ему ещё два года учиться, а его уже мастером поставили. Сынишка в ясли ходит. В августе они собираются в Святославль в отпуск.
— О, ещё повидаемся, может быть! — обрадовался я. — Поедем на свадьбу к Тимуру с Веткой… Жаль, Юлька не написала, когда они конкретно приехать планируют.
Подруга передала нам сладостей разных, и развивающие кубики детям.
— Смотри, как умно, — улыбаясь, показала мне жена. — Две коробки одинаковых с кубиками, чтоб дети не передрались.
Забежал Костя Брагин, сказал, что мать с бабушкой уже привёз, они, пока, там с малышкой знакомятся…
— Вы ещё не ложитесь? — спросил он с виноватым видом.
— Не волнуйся, я поздно ложусь. Постучите тихонько, я дверь в кабинет буду открытой держать и услышу, — успокоил я его, и он убежал к себе.
Галия уговаривала Дилю поехать в Палангу хоть на несколько недель…
— Детка, я и так столько времени пробюллетенила, неудобно перед коллегами, — отнекивалась она.
— Наоборот, вам реабилитация теперь нужна, — заметил я. — Какая работа? Здоровье важнее всего!
Она скептически посмотрела на меня… Ну, жираф большой, ему видней. Я вот тоже в прежней жизни себя не берег, так что вполне понимаю, о чем она сейчас думает. Успеется, мол, отдохнуть, лет не так и много еще… А то и мысленно произносит бодрое — на том свете отдохнем. Знала бы она, узнав о моей ситуации, что не факт…
Сел писать Юльке письмо с благодарностью за подарки и гостинцы. Сообщил, что Тимур с Ветой собираются устроить свадьбу в Святославле четвёртого августа, и мы с женой планируем обязательно быть. Блин! Только тут и сообразил, что мы же с женой уже на этот период отпуск в Паланге распланировали… Ладно, вырвемся с курорта на пару дней. Выразил надежду, что получится увидеться и с ними с Игнатом. Рассказал, что заканчиваем с женой второй курс. Галия уже тоже вышла на работу. Мальчишки наши уже ходят за руки, в ясли планируем отдать с осени, а пока они с няней остаются.
Больше писать оказалось не о чем, было неудобно как-то хвастаться…
Брагины появились ближе к одиннадцати часам вечера. Галия и Диля ещё болтали на кухне. Татьяна Петровна и Клавдия Ивановна, конечно, не послушались и приехали опять не с пустыми руками.
Наши тут же усадили их за стол, я символически посидел с ними минут пятнадцать и ушёл, что женщин смущать? У них свои разговоры…
В четверг перед работой настроил Галию по-боевому.
— Узнай у начальства, кому из профессионалов предстоит заниматься вашим фильмом, надо уже с ними знакомиться, — наставлял я её. — Выясни конкретно, какие у вас сроки? И сразу говори, что тебя уже надо освободить от обязанностей секретаря и переводить на новую должность. Ты не можешь разорваться.
— Так и говорить? — удивилась она.
— Дорогая, они сами подняли твой статус. Ты больше не секретарь.
— Правда?
— А разве не так?
— Вообще-то, ты прав.
Она уехала немного в растрёпанных чувствах. Но я-то знаю, что свои интересы на работе надо обозначать сразу и жёстко, иначе на шею сядут. А потом будет как в поговорке, кто тянет, на том и едут, а скинуть с шеи хоть что-то из лишних обязанностей всегда проблематично. Люди уже пригрелись, привыкли, расслабились, что за них кто-то работает, а тут, вдруг, их на лету просят выйти вон из самолёта. Кому ж такое понравится?
Детские крики со двора привлекли моё внимание, и я подошёл к окну.
— Началось в колхозе утро! — с досадой насчитал я на площадке не меньше десяти детей, из которых не узнал наших дворовых вообще никого. — Это они теперь пораньше будут приходить, чтобы в очередях на качели и горки не стоять?
Блин! Надо что-то делать! Может, в соседние дворы такие же площадки поставить? А что, деньги есть… Сколько там понадобится за две таких же — тысячи три-пять? В принципе, за спокойствие семьи отдать не жалко, при моих-то заработках… И дети, опять же, балдеть будут годами, хоть и чужие, ради такого можно и проплатить. Но тут стал мыслить более конструктивно. А если слухи пойдут? Сейчас же не двадцать первый век, когда только плати, никого не интересует, где ты деньги взял… На том же «Полёте» шептаться начнут про слишком богатого студента. А куда дальше эта информация уйдет, даже проверять не хочется. Не те времена, когда можно декларировать большие суммы, которых у тебя быть не может.
Эх, вот же беда, и деньги есть, а потратить на благое дело не могу, опасно. Можно, конечно, соврать, что жильцы близлежащих домов сами деньги собрали, но закон подлости никто не отменял. Окажется среди жителей этих домов хотя бы один работник Часового завода и всё! Выплывет мой обман наружу…
Следующий вариант — а если действительно предложить жителям соседних домов
