Его тон вовсе не был таким уж вызывающим – просто, пока не началась официальная часть, можно себе позволить пару прибауточек, благо Лаврик первый начал…
– Давайте серьезнее, товарищи, – сказал господин Герберт, и мгновенно наступила тишина. – Садитесь, Кирилл Степанович. Итак, вас смыло за борт… Как я понимаю, вы ухитрились добраться до суши. До ближайшего острова. Что дальше?
– Туземцы подобрали, – сказал Мазур бесстрастно. – Остров населен, и тамошний староста по имени…
– Минутку, – мягко (вот именно, мягко!) прервал господин Герберт. – Я вас попрошу, рассказывайте сжато, кратенько. Без ненужных деталей и подробностей. Если таковые понадобятся, я буду переспрашивать. А пока что постарайтесь кратенько, по узлам, по ключевым точкам… Вас подобрали туземцы, и вы…
Мазур уставился на него, не скрывая удивления: все это ничуть не походило на стандартную процедуру, когда из человека как раз и вытягивают все подробности до мельчайших – и заставляют по десять раз повторять все сызнова, опять-таки требуя вороха пустяковейших деталей. Бывал два раза в этой бетономешалке, дело знакомое…
Меж тем господин Герберт как раз и гнал его по ключевым точкам одиссеи, недвусмысленно пресекая все попытки Мазура углубиться в те детали, что вполне могли считаться побочными. Это было непонятно и неправильно, при том, что допрашивать «серый кардинал» безусловно умел, и еще как… Что тут оставалось? Отвечать, как требовали. Лаврик, что удивительно, молчал, как рыба – а ведь контрразведывательное обеспечение операции лежало как раз на нем, Герберт был направлен исключительно вне…
Не было удивительного в том, что Мазур уложился в каких-то четверть часа, если считать и время, потраченное на иные подробности, мимо коих Герберт все-таки не прошел. Но это были опять-таки не те подробности, с точки зрения Мазура. Совсем не те, что обязаны в первую очередь интересовать контрразведку, прилежно взявшуюся проверять своего офицера, две недели болтавшегося где-то в опасной безвестности и, черт его ведает, вдруг да перевербованного-таки агентами империализма, так и шаставшими вокруг…
– Достаточно, – сказал господин Герберт совершенно бесцветным голосом. – Кирилл Степанович, подождите, пожалуйста, в коридоре пару минут…
Ничего не понимая, Мазур послушно вывалился в коридор. Не особо раздумывая, сунул в рот сигарету – благо стоял рядом с пожарным щитом, и пепел можно было стряхивать в красное конусообразное ведро. По сравнению с прочими его неприятностями курение в не отведенном для этого месте было детским прегрешением…
Он успел выкурить целую сигарету и дожечь до половины другую, когда дверь каюты распахнулась. Вышел Лаврик, держа в пригоршне все, что Мазур вывалил на стол. Протянул ему, поторопил не допускавшим возражений тоном:
– Пихай барахлишко по карманам и пошли живенько… Кому говорю? Время не ждет…
Мазур рысцой припустил за ним, недоумевающе распихивая по карманам все, чем обогатился за две недели странствий. С маху отперев дверь своей каюты, Лаврик влетел туда бомбой, пропустил Мазура, щелкнул замком. Выхватил из маленького холодильничка банку кока-колы, рванул кольцо так, словно это была граната, коей следовало успеть ошарашить оказавшийся в двух шагах вражеский танк, жадно глотнул, пролив половину на белоснежную рубашку. Перебросил вторую банку Мазуру. Увидев, что тот медлит, тихонько рявкнул:
– Не дури, нормальное пойло, без всяких там… Короче… Везет тебе, ангел мой, как утопленнику, уж прости за дешевый каламбур. Я не говорю, что обойдешься вообще без проверки, без этого нельзя, сам понимаешь, но эти забавы оставим на потом… Надо возвращаться. К прежним делам, к твоей деловой красоточке. И продолжать, как ни в чем не бывало. Ну что ты на меня таращишься? Отвык за две недели от ридной мовы? Возвращаешься назад и продолжаешь работать на эту кису. К чему отказываться от пятисот баков в день и маячащего на горизонте процента?
– Шутишь?
– Я похож на шутника? – сквозь зубы процедил Лаврик.
Мазур присмотрелся. Лицо у дражайшего Константина Кимовича было сосредоточенное, злое, даже побледневшее чуточку, а сузившиеся глаза можно было использовать вместо холодильника. Какие там шутки, перед ним был классический Лаврик-на-тропе-войны…
Мазур молча мотнул головой.
– То-то, – сказал Лаврик, шумно дохлебав остатки идеологически невыдержанного напитка. – Везет тебе… и всем нам везет. Товарищ господин Герберт только что особо подчеркнул: в случае положительного результата не то что без скрупулезной проверки обойдешься… Тот, кто покажет в этом забеге лучший результат, сиречь станет главным виновником обретения капсулы, не исключено, может рассчитывать не просто на бляху. – Лаврик большим и указательным пальцами правой руки отмерил некое пространство на левой стороне груди шириной всего-то в четыре-пять сантиметров. – Понял? Звезда, дурило… Еще не обязательно, но определенно не исключено. Это личное высказывание самого… Ты понял?
– Ага, – ошеломленно сказал Мазур. – Леонида… Тьфу ты!
– Какой там Леонид, балда! Забыл, что у нас уж две недели, как Юрий Владимирович? – Лаврик воровато оглянулся на дверь. – Который, в отличие от Леньки, руководит, пребывая в полном сознании… Герберт получил вчера обширную шифровку. Личные указания, ясно? Любой ценой, во что бы то ни стало… в общем, сам знаешь все расхожие штампы, которые в таких случаях высыпает на голову начальство. Штампы-то штампами, но выполнять все приходится скрупулезнейше… Между прочим, мы мотались проверять совершенно дохлую информашку, от которой за версту пахло пустышкой. Так и оказалось. Все с самого начала знали, что это лажа, но от отчаяния хватались за любую соломинку. Ибо с заоблачных высей с грохотом обрушились молнии и громы. Велено было, понял?
Мазур, наконец, решился распечатать банку. Жадно глотнул. Уныние и апатия как-то незаметно отступили. Ощутив прежнюю ясность мышления, он поднял глаза на застывшего напротив, напряженного Лаврика и тихо, с расстановкой спросил:
– Вы что, мордой в тупик уперлись?
– Не «вы», а «мы», товарищ капитан-лейтенант, смею уточнить, – с бледной улыбкой ответил Лаврик. – Поскольку вы, сударь, остаетесь в рядах, не стоит отделять себя от коллектива… К сожалению, дела именно так и обстоят. Мы в тупике. Я бы даже сказал, в жопе…
– Значит, Лао все-таки…
– Ага, – сквозь зубы процедил Лаврик. – Ухитрился сигануть за борт, сучонок, и, как легко догадаться, камешком булькнул ко дну… Недооценил товарищ господин Герберт иные психологические нюансы и индивидуальные особенности конкретной личности… С Ма – проще. Он-то способен слинять и устроиться где-нибудь под чужим именем в далеком краю. А вот покойный Лао чувствовал себя человеком исключительно в той жизни, которой жил. Не видел он для себя ни малейшей перспективы в какой-то другой жизни. Либо пиратский адмирал, либо – на тот свет. Недооценили у него этого нюансика…
Мазур аккуратно поставил на стол пустую банку – пожалуй, ее содержимое все-таки не содержало тех добавок, на которые Лаврик при случае был мастер. Нормальная газировка. Все ощущения в норме. Надо же, как причудливо поворачивается жизнь…
– В общем, этот гад красиво ушел, – продолжал Лаврик. – И все моментально застопорилось. Я тебя кратенько сориентирую в дополнение к прошлым инструктажам… У нас попросту нет надежных каналов проникновения в высшие пиратские сферы… впрочем, их ни у кого нет. Это не просто бандиты на современных катерах. За этими эфемерными флибустьерскими королевствами – тысячи лет истории и богатейший опыт китайских тайных обществ. Постороннему просто невозможно продвинуться сколько-нибудь глубоко или высоко – не оттого, что его вычислят, а потому, что не пустят с самого начала. Все инородцы – на десятых ролях и никогда не поднимутся выше простого швейцара или там младшего помощника третьего канонира. Чтобы добиться чего-то большего, нужно быть господином Жиуй-Фуй, племянником почтенного Сиди-Яма, чью семью, в свою очередь, лет триста знает, как облупленную, сам Пинг-Понг, чей род опять-таки обитает в этих местах со времен Чингисхана… Слабачки вроде Ма – редкое исключение, редчайшее, да и обитают они опять-таки на нижних этажах иерархии. Короче, лазеек нет. Если тебе интересно мое личное мнение, я полагаю, что лет сорок назад наши старики изрядно лопухнулись, не начав строить эти самые лазейки долгими кружными путями… но кто же знал? Основные стратегические интересы касались совсем других уголков шарика. Тогда никто и слыхом не слыхивал, например, про разведспутники, что иногда способны сорваться с расчетной траектории… Ладно, это лирическое отступление, а на них у нас нет времени. Твоя красотка Герберта чертовски заинтересовала. Да, она тебя играет втемную, но она глубоко сидит в этом деле, и грех не использовать такую возможность…
