глаза. Все следовали его указанию, но только они сомкнули веки, как ощутили на себе всю силу этого, богом забытого, места. Лишь Мария погрузилась во тьму, тут же её лёгкие перестали её слушать, она изо всех сил пыталась набрать в них воздух, но они словно окаменели. Машка открыла глаза и не увидела в округе никого, попыталась закричать, вскочила на ноги и побежала, ступни беззвучно касались камня, страх сжимал ей грудь, но вдруг резкий поток воздуха ударил ей в лицо, и она сделала долгожданный вдох. Алексий с пол минуты не ощущал ничего и даже успел слегка разочароваться. Вдруг ужасная боль сковала его руки. Казалось их выкручивают с помощью огромных тисков, и он тут же открыл глаза. Его конечности повергли в ужас, они уменьшились в несколько раз. Его некогда длинные, музыкальные пальцы, превратились в небольшие толстенькие крючки. Как только боль перекинулась на ноги, короли упал на спину и хаотично гребя конечностями пополз назад. Через несколько минут таких мучений боль утихла, Алексий взглянул на, нормального размера руки, закрыл глаза, пытаясь перевести дух. Ренестон сидел неподвижно, ожидая сам не пойми, чего. Как вдруг услышал, тихий, молящий о помощи, голос. Природа этих видений была не понятна, но было ясно, тот кто их насылает, хорошо знает слабости путников. Машку испугать не составило труда. Что бы подобраться к Алексию, эта сила выбрала то, что не давало покоя королю и вышибало землю у него из-под ног. Испугать же Ренестона оказалось сложнее всего, эта скала бросалась вперёд, не взирая на опасности, поджидающие его. Но цель у этого места была одна, заставить людей повернуть назад, заставить же струсить этого воина, не удалось.
– Рене… – вновь чуть слышно послышался знакомый голос, в котором он сразу признал короля. Воин открыл глаза, рядом сидели только Мишка и Ливадий, повернув голову увидел лежащего, неподвижно, Алексия. Более Ренестон не думал ни секунды, и бросился на помощь своему повелителю.
Перед глазами у Миши проплывали фрагменты из его прошлой жизни, они были исковерканы, в них происходили неприятные, а иногда и ужасные вещи, но он оставался к ним безразличен. Он подумал о том, что увиденное должно вызывать в нём не мало эмоций, но с его душевным спокойствием не происходило ничего. Его голод доставлял ему больше неудобств, чем всё это представление. Пред ним возник образ девушки, которую он знал, раньше, увидев её после разлуки, он начинал волноваться, словно школьник, не смотря на то что они давно были вместе. Вслед за ней появились лица друзей, помогавших ему в творчестве. Ему было приятно смотреть на них и он, даже, улыбнулся. Тени исчезли, сменившись другими, совсем не известными ему. Миха наблюдал за галлюцинациями и не понимал их сумбурности, они сменяли друг друга очень быстро, и если они должны были донести до него некую мысль, то они, по мнению парня, должны были задерживаться подольше. Он даже пытался вдуматься в посыл очередного галлюциноролика, но картинки были засвечены. Яркое тепло пробивалось сквозь его веки. Артист открыл глаза и увидел сплошную тучу над собой, которая быстро двигалась в сторону. По мере её отдаления, к человеку в плаще, приближалась яркая линия, нарисованная палящими солнечными лучами. Несомненно, он должен был спасаться, лететь со скоростью ветра, чтоб оставаться в тени этой огромной тучи. Но он не побежал… Он закинул голову, и подумал о том, кто он есть. Он животное, убийца, хищник. Не по своей воле, ведомый первобытным инстинктом, сейчас, или позже, он причинит кому-то вред. Нужна ли ему такая жизнь, жизнь в страхе, жизнь без сна и покоя. Ответ был очевиден. Нет. Он провёл ладонью по волосам, и замер. Солнечные лучи приблизились и вонзились в бедолагу. Он чувствовал себя чайником, забытым на плите, кипящим внутри, но сохраняющим оболочку. Он тщетно попытался закричать и пламя поглотило его.
Когда боль ушла, артист сидел в той же позе. Огонь полыхал на нём, но теперь не причинял никакого вреда. Он взмахнул рукой и языки пламени слетели на пол. Плывущее по небу облако обнажило луну, и она своим светом прогнала оставшееся пламя, оно сползало по парню и впитывалось в камень оставляя лишь лёгкую, серую дымку. Небесное светило погасло, и наступила темнота. Миша понимал, что всё изменилось, он очутился совершенно в другом месте. Место это было пещерой, тёмной, но тёплой, с приятным знакомым ароматом. Впереди, за поворотом, потрескивало пламя, лёгкими бликами, освещая стены. Михаил поднялся и направился вперёд. С каждым шагом его, стены подымались и, миновав несколько поворотов, он вышел в большой зал, с хаотично расставленными, изогнутыми колонами, уходившими в бесконечную высоту. В центре зала находился круглый каменный постамент, на котором полыхало кострище. Вокруг этого цилиндра находилось каменное кольцо, пространство между ними заполняла кристально чистая вода. В стенах, на сколько хватало взгляда, были вырублены ниши, заполненные миллионами бумажных свитков. Михаил подошёл к центру и окунул несколько пальцев в воду, взглянул на огонь, он был необычным, там не било ни одной тростинки или уголька, просто раскалённые булыжники извергающие языки пламени. Повернувшись на сто восемьдесят, миновав десяток колон, он подошёл к стене. Оглядевшись, парень протянул руку к свитку, одиноко лежащему в пустой нише.
– Не стоит. – прозвучал приятный женский голос.
– Почему? – замерев, спросил Михаил.
– Потому что это судьба какого ни будь крестьянина. – ответил Ливадий, выходя из того же прохода откуда вышел парень.
– Бить может крестьянина, короля, или вовсе чародея. – вновь прозвучал женский голос и гости повернулись на него.
Они оба увидели хозяйку, стоявшую у огня, но каждый видел её по-своему. Маг лицезрел перед собой молодую девушку, с румяной кожей и каштановыми волосами, украшенными неизвестным синим цветком. Одета для него она в чёрное длинное платье с широким, серым поясом. Мишка же видел белое, я бы сказал, снежное платье с бежевым поясом. Вместо девушки он наблюдал зрелую женщину, красивую, статную с одной единственной седой прядью в чёрных волосах, и лишь цветок для парня выглядел также, как и для старика. В руках она держала несколько свитков, которые, наклонившись, положила в костёр.
– Зачем ты?.. – начал парень, но
