Слезы – дар Божий. Никогда не надо мешать им течь. В этом рассказе (Ин 11:1-44) Спаситель плакал о том, что Лазарь должен был умереть, потому что мир во зле лежит и всякий человек смертен из-за того, что грех владеет миром. Христос тут плакал, я думаю, о Своем друге Лазаре, и в более широком смысле – об этом ужасе: Бог дал всей твари вечную жизнь, а человек грехом ввел смерть, и вот светлый юноша Лазарь должен умереть, потому что когда-то грех вошел в мир… Так что люди имеют право плакать над тем, что смерть скосила любимого, плакать о том, что они остались сиротами. И никто не смей им мешать плакать, это их право. Но между слезами и истерикой или плачем без веры есть громадная разница.

Есть тоже опасность, что человек, горюя, начинает любоваться: мол, он так любил усопшего, что продолжает месяцами, годами даже, плакать и горевать…

Я думаю, что, с одной стороны, абсолютно справедливо, чтобы человек до конца своей жизни плакал о разлуке, о том, что больше нет возможности обнять любимого, слышать его голос, видеть его взор, поделиться с ним тем, что на душе самого светлого или мучительного. В этом смысле всю жизнь можно пронести скорбь, но не истерическую, не бунтующую скорбь, а тихую, углубленную скорбь: да, было бы так дивно, если можно было бы продолжать старые отношения, старую дружбу, старое общение (которое никогда не умирает в моей душе, сказал бы этот человек).

Но, с другой стороны, человек не должен как бы искусственно подогревать в себе скорбь и драматическое чувство о смерти другого, считая, будто их отсутствие доказывает, что он не любил. Скорбь должна как бы перелиться в другое: в любовь, которая не кончается, в сознание: я тоже иду по этому пути, мне тоже придет время умирать, и какая тогда будет радость встречи! Тогда скорбь просветляется.

Человек умирает, и ему страшно по явным причинам. Но и священнику, особенно молодому, может быть страшно. Как ему с собой справиться, чем укрепиться?

Он должен тогда все свое внимание, через возбуждение в себе сострадания и понимания, обратить к этому человеку. Если за него болеть душой, если его жалеть, если думать: «У меня нет слов, нет знаний, но у меня есть ласка, у меня есть тепло, я этим могу поделиться», если не искать умных формулировок, не искать каких-нибудь доводов, а просто пожалеть и приласкать – все сделано. Надо иметь одно правило через всю жизнь: что единственный миг, которым ты обладаешь, – теперешний миг. Ты никогда не можешь рассчитывать на то, что через мгновение успеешь еще что-нибудь сделать. Священник, опытный или неопытный, должен знать: он сейчас стоит в вечности, в которой время не течет, но время течет на земле, и поэтому он может стать и, не считаясь с течением времени, делать то, что нужно. Иногда можно сказать одно-единственное слово – и человека спасти, иногда можно сказать целую речь – и до человека не дойдет.

С собой священнику некогда справляться. Если он заглядится на себя, то ему некогда заботиться о другом. Поэтому в момент, когда происходит трагедия, он должен просто сказать: о себе я буду думать позже, я буду разбирать свои переживания, когда я уже не буду нужен этому человеку.

Я могу дать пример из другой области. Когда хирург оперирует больного, раненого, ему некогда думать о себе, он должен забыть про себя и всецело уйти в свою работу. Причем «забыть про себя» означает, что сейчас идет обстрел, а он в состоянии сказать: убьют меня или не убьют – мне до этого никакого дела нет, я занят этим человеком… Надо себя так прошколить. Конечно, это не всегда и не в каждый момент удается. Есть моменты, когда ты себя вспомнишь, но тогда можно сказать: «Отойди вон, ты мне мешаешь делом заниматься!» И этому надо научиться. Молодой хирург тоже в таком положении.

Со смертью умирающего кончаются обязанности священника. Я говорю «обязанности», как будто это должность какая-то, но он может и дальше действовать. Во-первых, поминать покойника, если запомнит его имя, на службах и вообще в молитвах. Но если есть родственники, близкие, он может и должен их посещать и успокаивать. Какие тут советы?

Во-первых, он никогда не должен ставить себя в положение учителя. Не надо делать вид, будто потому, что ты священник, ты понимаешь то, чего никогда сам не испытывал. Это раз. Второе: у тебя должно быть собственное отношение к смерти. И это одна из задач нашей христианской жизни: привыкнуть к мысли о смерти, знать, что она есть, знать, как ты к ней относишься. Скажем, апостол Павел говорил, что ждет свою смерть, потому что только через смерть он соединится со Христом без телесных, вещественных преград. И тут же он прибавляет: однако для вас нужнее, чтобы я остался в живых, поэтому я буду дальше жить (Флп 1:21-26). Вот предел. Если бы мы действительно мечтали о живой встрече с Богом, не о встрече через веру, через мгновенные переживания, а о постоянном приобщении Ему, то мы могли бы мечтать о смерти, жаждать смерти и одновременно быть готовыми не умирать – ради Христа.

А как можно такое отношение передать?

Видишь ли, для того, чтобы передать что-то, надо в себе это носить. Я потому настаиваю на этой стороне, что критерий того, христиане мы или нет, – наше отношение к собственной смерти, к смерти дорогих нам людей. Если мы созрели в какой-то мере или если мы в процессе созревания, можно человеку сказать: «Да, это страшная утрата, но он ушел от вас к Богу, Который его так полюбил, что вызвал его из небытия, а теперь призвал к Себе, чтобы он был с Богом неразлучно. И если вы хотите, чтобы смерть вашего родного не была разлукой, то вы должны перенестись молитвой, духом, опытом в область Божию. Он вам показал путь, по которому вам надо идти. Если вы хотите с ним быть, вы должны быть там, где он есть, то есть с Богом» (конечно, я не говорю, что надо в таких резких словах выражать эту мысль).

И с другой стороны, очень помогает потерявшим родного наша панихида. В ней содержатся самые разные моменты. Святитель Феофан Затворник начал одно отпевание словами: «Братья и сестры, давайте плакать, потому что ушел от нас любимый человек, но давайте плакать как верующие». Мы плачем над усопшим, потому что человек не призван к тому, чтобы умереть, – человек призван к вечной жизни. Смерть вошла в жизнь через человеческое отпадение от Бога, поэтому смерть как таковая – трагедия. С другой стороны, она – освобождение. Если бы надо было жить, никогда не умирая, в той ограниченности земной жизни, которую мы знаем, был бы неизбывный кошмар. Поэтому, скажем, в отпевании повторяются слова псалма: Блажен путь, которым идешь сегодня, душа, ибо тебе приготовлено место упокоения… Эти слова обращены от имени Церкви к усопшему, но и к тем, кто их слышит. И есть целый ряд мест в службе, где усопший как бы говорит: Не рыдайте обо мне{62}.

О стигматах{63}

Предметом моего доклада являются подлинные стигматы мистиков, а не тема (также интересная и входящая в ту же проблематику мистики, будь то нормальной или патологической) искусственных стигматов при психопатиях. Я дам определение стигматизации, укажу ее характерные особенности, а затем постараюсь перенести ее в контекст, который, быть может, позволит нам сделать какие-то выводы о ней.

Стигматизация заключается в том, что в теле человека, мужчины или женщины, отпечатываются особые знаки, называемые стигматами и воспроизводящие раны, которые были нанесены Христу во время Его страданий. В полную картину этих знаков, этих ран входят четыре сквозные раны на руках и ногах, рана в правом боку от удара копьем, нанесенная сотником, раны от тернового венца, следы бичевания и след подкожного кровоизлияния на плече от несения креста. В исключительных случаях наблюдаются все знаки; чаще всего встречаются только следы гвоздей и рана от удара копьем, реже – менее глубокие и более многочисленные ранки от тернового венца и, наконец, еще реже – следы бичевания и след от несения креста.

Внешний вид стигматов бывает различным, и, в частности, следы гвоздей бывают трех видов. Иногда это сквозные раны рук или ног, в других случаях это поверхностные раны на ладони и ее тыльной стороне или на подошве и верхней части ступни, оставляющие неповрежденной среднюю часть руки или ноги, то есть мускулы и все, чего не видно под кожей. Еще в других случаях это уже не раны, а наросты, более или менее квадратной формы, воспроизводящие форму шляпки гвоздя на ладони и на верхней части ступни и острия гвоздя с тыльной стороны руки и на подошве.

Наряду с этими стигматами, которые строго отвечают точному и ограничительному определению, данному мной (то есть отпечатку в человеческом теле особых знаков, воспроизводящих раны, нанесенные Христу во время Его страданий), и которые называются подражательными, или изобразительными, потому что являются подражанием или изображением ран Христовых, встречаются также описания других стигматов: это символические стигматы, стигматы на внутренних органах, а также духовные стигматы; чтобы перечень был полным, надо указать на стигматизм – определение, под которым имеются в виду кровавые слезы и кровавый пот.

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 323

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Труды - Антоний Блум бесплатно.

Похожие на Труды - Антоний Блум книги

Пасхальная тайна: статьи по богословию - Иоанн Мейендорф - Религия: христианство
Иисус Христос VS Иисус Назорей. Второй проект Люцифера - Ю. В. Халезов - Религиоведение / Религия: христианство
Взаимоотношения с родственниками супругов - Гэри Чепмен - Религия: христианство
Иисус, которого я не знал - Янси Филип - Религия: христианство

Оставить комментарий