В августе 1953 года сухопутные силы приступили к испытаниям баллистической ракеты «Рэдстоун» на вновь построенной площадке № 4. В отличие от площадки № 3, с ее державшимся на честном слове ажурным каркасом, комплекс на площадке № 4 имел стальную обслуживающую конструкцию — специально модернизированную нефтяную вышку — которая была по меньшей мере в два раза выше, чем 20-метровый «Рэдстоун». Ракета была доставлена на стартовую площадку с помощью огромной транспортно-подъемной установки и установлена в вертикальное положение. Затем «Рэдстоун» окружили несколькими обслуживающими платформами, построенными в кабель-мачте, которые использовались техниками, чтобы получить доступ к ракете на разных уровнях для проведения предстартовой подготовки. Прежде чем «Рэдстоун» был запущен со стартовой площадки, установленную на рельсах гигантскую обслуживающую башню откатили достаточно далеко от ракеты, чтобы уберечь ее в случае взрыва носителя на старте. Площадка № 4, на которой было осуществлено несколько первых запусков «Рэдстоуна», ждала завершения стартовых площадок № 5 и 6 в 1955–1956 годах.
Этот состоящий из двух пусковых площадок стартовый комплекс был важным этапом в развитии полигона на мысе Канаверал и послужил прототипом для многих следующих комплексов. В 1961 году американцы наблюдали за тем, как Алан Шепард и Вирджил Гриссом отправлялись со стартового комплекса № 5 в свои суборбитальные полеты на «Меркуриях», запускаемых посредством носителя «Рэдстоун». У площадок-близнецов была общая система управления, и они могли оказать существенную помощь, в случае если взрыв выведет из строя одну из них. Центральный бункер был мощно укреплен и мог противостоять разрушению в случае взрыва ракеты. Он имел маленькие окна с толстыми стеклами, через которые можно было хорошо видеть обе площадки. Многочисленные разнообразные приборы предоставляли техникам необходимую информацию о различных системах ракеты и ее готовности к старту. Очень важным являлся непрерывный мониторинг подачи жидкого кислорода в ракету; если перед стартом через клапан стравливания давления поступало слишком много охлажденного сжиженного окислителя, топливозаправщик прекращал подачу топлива. Башни обслуживания были подобны башне, установленной на площадке № 4. Стальной трубопровод наземного топливного питания ракеты, идущий от обслуживающей башни за пределы стартовой площадки, обеспечивал ракету-носитель электроэнергией и необходимыми жидкостями; в момент отрыва ракеты от площадки соединительные кабели разлетались в стороны.
Фотография работ на полигоне в эти первые годы представляет типовой запуск в конце 50-х годов. В то время одним из самых важных носителей, проходящих испытания, была МКБР «Атлас». Военные рассматривали ее быструю разработку и размещение как основное противодействие возможному советскому нападению. В соответствии с ее статусом для испытаний «Атласа» было построено не менее четырех стартовых площадок, к которым вскоре присоединились еще четыре площадки для второй американской МКБР «Титан». Все восемь площадок вместе располагались вблизи Атлантического океана и были известны как «грядка МКБР». Они были самым впечатляющим зрелищем, и каждая могла похвастаться огромными стальными кабель-мачтами и соответствующими обеспечивающими сооружениями, окруженными бескрайними просторами, поросшими нетронутыми карликовыми пальмами. Поблизости разрастались все новые стартовые комплексы, которые обеспечивали программы испытаний баллистических ракет средней дальности (БРСД) «Юпитер» и «Тор», «Авангарда» и других ракет.
«Атлас» был создан на одном из заводов (отделение Конвейр) корпорации General Dinamycs в Сан Диего, штат Калифорния. Было нечто нелепое в том, что оружие, способное за полчаса долететь до цели, находящейся за тысячи километров, тащили через всю страну на специальном тягаче с прицепом. Воздушная полиция военно-воздушных сил и множество заводских техников сопровождали этот чудовищный груз на пути в 4300 км в течение недели. Позднее огромные грузовые самолеты военно-воздушных сил стали доставлять 23-метровые ракеты прямо на взлетно-посадочную полосу космодрома Канаверал, которая была известна как «полоса для летательных аппаратов с шасси».
По прибытию «Атлас» доставлялся в монтажно-испытательные ангары для сборки и проверки, которые осуществлялись представителями производителя и подрядчиками, работавшими на полигоне. Большинство из этих сооружений общего назначения, расположенных в производственной зоне полигона, было построено по стандартному проекту. Обычно они содержали современное сложное испытательное оборудование и краны, которые перемещали ракету но территории. Как только «Атлас» проходил проверку и заводские техники благополучно завершали предварительную подготовку, его, все еще на трейлере, привозили на стартовую площадку, поднимали в вертикальное положение на опорно-установочное кольцо перед 12-этажной кабель-мачтой. Затем семь раздвижных платформ кабель-мачты охватывали ракету, оставляя техникам доступ к огромной ракете, пока они готовили ее к запуску. В первые дни испытаний баллистических ракет на полигоне на эту работу могло уходить несколько недель. И только потом кабель-мачту оттаскивали по рельсам на сотню метров от стартовой площадки, оставляя «Атлас» стоять в одиночестве. Затем ракету наполняли чрезвычайно летучей смесью из ракетного топлива РП-1 на основе керосина и топливного окислителя — жидкого кислорода, который должен был находиться при температуре около –170 °C.
Длинный предстартовый отсчет времени, предшествующий запуску, проводился из мощного укрепленного бункера, нашпигованного стойками с измерительными приборами, пультами управления и другим оборудованием, которое использовалось для контроля над ракетой и до и после запуска. Команда в бункере следила за стартовой площадкой через перископы. Цепочка станций слежения, тянувшаяся от полигона через Карибское море и далеко за его пределы, была подготовлена для наблюдения за полетом ракеты. Обычно после ряда задержек, связанных с техническими проблемами, «Атлас» готовился к запуску; его двигатели создавали максимальную тягу, крепления, удерживающие ракету на площадке, натягивались до предела. Ниже стартовой площадки огромные стальные отражатели пламени, каждый из которых был в два человеческих роста, загорались от выбрасываемого пламени двигателей «Атласа» и отлетали в стороны от ракеты. Чтобы охладить горящий выхлоп, дефлекторы поливали водой — до 160 т в минуту — и она превращалась в гигантские клубы пара. Крепления отпускались, и огромная МКБР с оглушительным ревом отрывалась от площадки. Команда запуска с волнением следила из бункера за полетом «Атласа». К сожалению, в тот начальный период испытаний американских баллистических ракет дальнего действия вскоре после запуска полеты очень часто заканчивались взрывом, вызванным или внутренними неполадками, или офицер службы безопасности полигона взрывал установленный на борту ракеты заряд. Задача этого офицера заключалась в том, чтобы пристально следить за полетом ракеты и уничтожить ее в случае, если она отклонялась от тщательно разработанного плана полета. Со временем число таких зарегистрированных неудач на полигоне уменьшилось.
В отличие от секретности, окружавшей Байконур, невоенная космическая программа на полигоне Канаверал была полностью доступна общественности и средствам массовой информации. Следить за запусками ракет на близлежащих пляжах собирались, как правило, толпы людей. Хотя вплоть до конца 50-х годов репортеров с фотокамерами не всегда пропускали на территорию самой стартовой площадки, длиннофокусные фотокамеры и бинокли обеспечивали подробное освещение запусков в прессе с самого начала, включая и впечатляющие неудачи. К ним относились взрывы на стартовой площадке полностью заправленных топливом первых «Атласов» и «Торов», а также запомнившаяся первая неудачная попытка американцев отправить на орбиту Земли спутник с помощью ракеты «Авангард» в 1957 году. Не раз люди, наблюдавшие за запусками на полигоне, с ужасом видели, как гигантская ракета разворачивалась в воздухе и направлялась назад на землю. Однажды подобное произошло в июле 1958 года, когда НАСА пыталось запустить спутник «Эксплорер» с помощью ускорителя «Юнона-2», установленного на МКБР «Юпитер» американских сухопутных сил. Почти сразу после старта «Юнона» резко пошла влево, отклонившись от заданной вертикальной траектории. Офицер службы безопасности уничтожил ракету через пять секунд полета. После взрыва заряда охваченная пламенем ракета врезалась носом в землю.
Мыс Канаверал становится космодромом
В 1958 году НАСА стало важной частью жизни мыса Канаверал. Военно-воздушные силы, в то время основные обитатели этого отдаленного места, обеспечили НАСА стартовыми площадками, ракетами и другим оборудованием, необходимым для проведения космических полетов. И это было исключительно важно, так как ракеты военно-воздушных сил выполняли существенную функцию в новой космической программе, осуществляемой НАСА. Например, первые полеты «Пионеров» в сторону Луны, проводимые НАСА, осуществлялись с помощью ракет военно-воздушных сил (а иногда сухопутных сил). Это были такие ракеты как «Тор-Эйбл», «Дельта» и «Юнона-2». Когда НАСА разрабатывало программу пилотируемых космических полетов, то для проекта «Меркурий» и «Джемини» полагалась на версии военных МКБР «Рэдстоун» и «Атлас» военно-воздушных сил и «Титан-2». По проекту «Меркурий» орбитальные полеты (с использованием «Атласа») и все полеты по проекту «Джемини» («Титан-2») осуществлялись с легендарной «грядки МКБР». Однако, следуя плану Кеннеди послать американцев на Луну, НАСА все сильнее нуждалось в своих собственных отдельных стартовых комплексах, число которых значительно превосходило то, что имелось на мысе Канаверал.
