Выпуск таких «кредитных билетов», в виде кусочков кожи или шкурки, осуществлялся, очевидно, разными юридическими лицами: это были и князья, и их наместники в далекой провинции, отдельные города, монастыри и т. д.
Ценность их основывалась на доверии населения к выпускавшему значок, подделка же значков затруднялась наличием особых вытисненных знаков, а также незначительностью «купюр», — игра не стоила свеч.
Однако, надо полагать, существовала и другая, особая форма мелкого размена, основанная на доверии не к выпускавшим лицам, а к самому обществу, стихийно нашедшему необходимое разрешение вопроса. Мы говорим о частях мехов, игравших роль мелкой монеты.
Есть все основания думать, что «ушки», «мордки», «четверицы» и т. д. были в ходу, не будучи обеспечиваемы авторитетом кого-то. Эти части шкурок фактически цены не имели, но играть роль денег могли, ибо они могли быть добыты только из шкурки, т. е. реальной ценности. Следовательно, они подделаны быть не могли. Получался своеобразный «внутренний кредит», устанавливалась некоторая мнимая ценность, которая не могла испытывать инфляции благодаря тому, что была в совершенно точной пропорции с реальными ценностями: у шкурки могла быть только одна «мордка», два «ушка» и т. д.
Возможно также, что такая малоценная часть шкурки, как мордка, ходила в эквиваленте со шкуркой, которая хранилась где-то и выдавалась по предъявлению мордки и т. д. Все эти вопросы остаются невыясненными прежде всего из-за скудности исторического материала, однако в документах Польши, Литвы и других соседей, пользовавшихся также меховой системой, возможно найти отрывки, позволяющие разъяснить и суть терминов меховой системы, и взаимоотношения фракций, и этапы эволюции всей системы в целом. Это можно сделать, однако, только тогда, когда самое существование системы не подвергается сомнению. Само собою разумеется, что мы не ставим себе это своей задачей, а оставляем монографам.
4. Об Эймундовой саге
Эймундова сага была напечатана в 1834 г. Осипом Сенковским[191] («Библиотека для чтения». II. С. 1—71) в его переводе с исландского и с его критическими примечаниями, причем исландский текст был приложен тут же целиком. Таким образом, внимание русской читающей публики было уже давно привлечено к исландским сагам, содержащим много интересных сведений о Древней Руси. Однако переводов дальнейших саг не последовало[192], — историки не видели, что в сагах есть весьма ценные подробности.
Мы не будем излагать здесь содержание саги, а остановим наше внимание только на тех пунктах, которые могут быть интересны для русской истории. Сага начинается с того, что Эймунд, будучи за границей, узнает о крупных событиях в Норвегии, в результате которых там вокняжился его друг Олаф. Он не захотел вступать с последним в борьбу и предпочел изгнание.
Он сообщил своей дружине следующее: он узнал о смерти конунга Вальдамара на востоке в Гардарике (т. е. Владимира Великого на Руси), тот разделил свое государство между тремя сыновьями едва ли поровну: один из них Бурислейфр (Burisleifr), очевидно, Бурислав (он же Святополк), старший сын, получил большую часть — Kaenugard (т. е. Киев); другой — Jarisleifr (Ярослав) — получил Holmgard (Новгород), третий — Vartilaf (Брячислав) — владеет Palteskju (Полоцком). Трое братьев живут в несогласии, поэтому имеет смысл поехать и предложить одному из них свои услуги. Дружина на это согласилась, и Эймунд с Рагнаром и воинами поплыли, держа путь на Austrveg (вероятно, следует понимать просто: «на Восток»).
Следует отметить следующее: 1) норманны всюду называют себя так в саге, но отнюдь не «варягами»; 2) норманны едут наниматься на военную службу, предвидя, что раздоры между сыновьями Владимира Великого, вероятно, приведут к войне, что в их услугах будут нуждаться и что им хорошо за это заплатят; 3) упоминаются только трое сыновей Владимира, остальные совершенно не упоминаются, как если бы их вовсе не было; 4) Светополк, по-видимому, носил и имя Бурислава, если это только не ошибка саги.
По настоянию Рагнара эймундовцы явились, прежде всего, к Ярославу в Хольмгард. Ярослав был женат на Ингигерде, дочери шведского конунга Олафа. Ярослав дал приезжим пир. Он и Ингигерда расспрашивали у них о разных норвежских делах и о конунге Олафе Гаральдсоне. Эймунду и Рагнару все понравилось в отношении Ингигерды и Ярослава. Она была мягка на деньги, чем Ярослав отнюдь не славился.
Здесь интересная черта — скупость Ярослава, о которой в дальнейшем говорится не раз. Вероятно, это исторически верно, ибо из летописи видно, что Ярослав поссорился с отцом именно из-за денег, он не захотел уплачивать ему той дани, которую Новгород платил до того времени.
Далее зашла речь об условиях службы норманнов у Ярослава. Те потребовали 1) помещения; 2) продовольствия и 3) жалованья (по унции серебра на воина и по полторы на начальника ладьи). К сожалению, неясно, за какой срок службы требовали они эту сумму.
Ярослав отказался из-за отсутствия серебра, тогда Эймунд предложил, что жалованье они будут получать бобрами, соболями и прочим добром. Если же будет военная добыча, то жалованье будет уплачено деньгами. «Если же будем сидеть без дела, то добра жаловать нам менее». Ярослав согласился, и было заключено условие на 12 месяцев.
Из сказанного видно, что во времена Ярослава Русь испытывала нужду в серебре, запасов его не было, что серебряных денег не было, — платили на вес серебром. Интересно, что упоминается о бобрах и соболях, но о куницах и о «гривне кун» — ни слова.
Ярослав построил для норманнов каменный дом и велел обить его внутри красным сукном. Лучшее продовольствие доставлялось в исправности. Постройка каменного дома говорит о том, что камень в России существовал (возражение тем, которые предполагали, что для рунических письмен в России недоставало камня), во-вторых, во времена Ярослава возводились большие каменные дома (из дальнейшего видно, что эймундовцев было 600 человек).
Вскоре пришли письма от Бурислейфа Ярислейфу, в которых он требовал от последнего несколько пограничных деревень и торгов. На вопрос Ярослава Эймунду, что делать, тот посоветовал воевать.
Послам Бурислейфа было сказано, что Ярислейф не желает отказываться от своего добра. Послы донесли Бурислейфу, что они слышали: у Ярислейфа есть норманнский конунг с шестьюста воинами-норманнами.
Конунг Ярислейф велел возить стрелу по всему своему владению (очевидно, это означало военную мобилизацию). Войска Бурислейфа и Ярислейфа встретились в месте, где был большой лес. Река разделяла оба стана. Количество воинов было почти одинаковое. Эймунд и все норманны имели особые палатки.
Интересно отметить, что норманны и жили, и воевали с русскими не смешиваясь: лишняя черта, показывающая, что норманны физически не могли влиять на русских, ибо были от них изолированы.
Так простояли войска четыре ночи. Эймунд посоветовал Ярислейфу начать поскорее сражение, ибо количество войска у Бурислейфа увеличивается, а из стана Ярислейфа люди бегут. Он предложил устроить засаду: норманны тайком отправятся по реке и зайдут в тыл врага, сейчас же необходимо начинать сражение.
Когда битва разыгралась, норманны ударили «по ту сторону щитов», и победа досталась Ярислейфу. Пронесся слух, что Бурислейф убит. Ярислейф завладел обоими княжествами. Затем все лето и всю зиму было спокойствие. Норманны пользовались большим уважением, но жалованье (нередко) оставалось в недоимке за Ярислейфом.
Когда срок договора минул, Эймунд явился к Ярислейфу с вопросом, будет ли продолжен договор. Ярислейф сказал, что не нуждается больше в помощи норманнов. Эймунд добавил, что если бы договор был возобновлен, то Ярислейф должен был бы платить воину по унции золота, а начальникам ладей по полугривне золота («halfa mörk»).
Очевидно, оплата за услуги была сильно повышена, перейдя на ту же сумму, но уже не в серебре, а в золоте. Так как начальники ладей должны были получить по полугривне золота («половину марки»), очевидно, она весила полторы унции.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что Ярислейф не знает, убит ли его брат в действительности, Эймунд же сообщил, что ему достоверно известно, что Бурислейф прожил зиму в Биармии, где он набирает огромную армию. Ярислейф спросил: скоро ли Бурислейф наступит? Эймунд ответил, что, по его сведениям, через три недели. Тогда Ярислейф заключил снова договор с норманнами на 12 месяцев и стал готовиться к обороне города (не сказано какого. — С. Л.).
Следует отметить, что эпизод с Биармией, войной с биармийцами (см. ниже) не имеет никакого подтверждения в истории, да и самое бегство брата Ярослава за помощью на северо-восток Руси[193] совершенно невероятно, ибо это была именно область брата, т. е. Ярослава. Некоторые подробности, однако, безусловно характерны для того времени.
