— Тогда тебе следовало пригласить ее раньше, — с лукавой улыбкой произнесла Селия.
Гейб подал Марии руку:
— Пойдемте, мисс Баттерфилд, я представлю вас хозяевам. — Повторение фразы старшего брата выглядело как насмешка. Гейб оглянулся на Оливера и посоветовал: — Старик, у тебя еще есть шанс, может быть, ты вытянешь ее имя на большой вальс.
Глава 18
— Я убью его! — прорычал Оливер, наблюдая, как Гейб уводит Марию. Остальные молодые люди в обществе Минервы и Селии тоже направились в бальный зал. Оливер остался в холле с бабушкой.
— Она ведь американка, — с легким презрением в голосе сказала бабушка. — А они понятия не имеют, как следует себя вести в приличном обществе. Это же не конюшня в колониях. Она и не подумала, что должна оставить танец для тебя. Хотя, должна заметить, ты и сам не торопился ее пригласить.
Оливер ответил ей мрачным взглядом.
— Я ее жених.
— Ну, ведешь ты себя совсем не как жених. Если вспомнить, куда ты ездил вчера вечером…
Оливер покраснел.
— Черт возьми, бабушка…
Она снова шлепнула его веером по руке.
— Понять не могу, откуда у тебя такие ужасные манеры.
— Да прекрати же! — Он отнял у нее веер. — От вас с Марией кто угодно убежит сломя голову.
Бабушка забрала у него веер назад.
— Голову надо беречь. Кстати, не могу поверить, что ты отдал этой малышке жемчуга Пруденс.
— Они принадлежат мне. — На самом деле Оливер собирался предложить ожерелье всего на один вечер. Но потом увидел Марию в этом волшебном платье, почувствовал, как смущает ее неодобрение бабушки, и вдруг сделал этот нелепый шаг.
Оливер убеждал себя, что все вышло к лучшему, что теперь бабушка обязательно поверит в серьезность его намерений, что это и есть единственная причина, почему он подарил Марии жемчуг.
— Пойдем найдем Фоксмура, — предложил он. — Мне надо с ним кое-что обсудить. А ты поговоришь с его женой насчет объявления о помолвке.
Бабушка прищурилась.
— Знаешь, не стоит продолжать этот фарс. Пора остановиться, — вдруг сказала она.
— И пора остановить твой ультиматум.
— Ни за что, — упрямо заявила бабушка.
— Как хочешь. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Но если ты не объявишь, это сделаю я.
Оливер чувствовал: у него один выход — не отступать ни на шаг, лишь тогда бабушка изменит решение. Если объявить о помолвке, то брака будет не избежать, иначе пострадает честь семьи, а бабушка никогда не примет американку католического вероисповедания.
Фоксмур стоял рядом с женой-герцогиней у входа в бальный зал и приветствовал гостей. Впрочем, он с удовольствием позволил Оливеру увести себя. Тем временем бабушка заговорила с его женой. Оливер ничуть не сомневался, что речь идет вовсе не о помолвке. Все представление было рассчитано только на него одного.
— И ты здесь? — удивленно воскликнул Фоксмур. — А прошлый раз клялся, что в следующий раз появишься на балу в честь святого Валентина не иначе как в гробу.
— Смейся сколько хочешь, но только помоги в одном деле. Мне надо подтасовать лотерею — ну, эту глупость с вытаскиванием карточек.
Фоксмур с подозрением уставился на Оливера.
— Ты сам знаешь, для моей жены этот бал — главное светское событие года, даже не думай воспользоваться им, чтобы разыграть одного из своих беспомощных братцев.
— Никакого розыгрыша. Я просто хочу, чтобы одна из леди танцевала последний вальс именно со мной.
Фоксмур театрально прижал руки к груди.
— Ты?! Хочешь танцевать с незамужней леди?! — Он расхохотался. — Ты ведь знаешь, в лотерее участвуют только молодые незамужние леди. Порядочные, не забудь об этом, порядочные!
— О Господи! Так ты поможешь или нет?
— А еще попутно достану тебе луну с неба и насыплю в карман звезд.
— Черт возьми, я серьезно. Мне надо с ней потанцевать. Это важно.
— Тогда просто пригласи ее, вот и все.
— Я приглашал. Но братья меня разыграли. — Оливер нервно провел ладонью по волосам. — Пока я до нее добирался, они уговорили всех своих друзей пригласить ее.
— Теперь понятно. Ты говоришь о той малышке, которую Гейб представил мне и Луизе. Мисс… Баттер… что-то такое?
— Ну да. Это она.
Фоксмур нахмурился.
— Я догадываюсь, почему ты хочешь с ней танцевать. Хочешь ее соблазнить. Она как раз в твоем вкусе. Только я вот что тебе скажу. Если ты надеешься воспользоваться балом, который устраивает моя жена…
— Черт возьми, Фоксмур! Хоть раз в жизни сделай, о чем я прошу, а не рассуждай о моих мотивах. Ты не лучше Марии, тоже рассуждаешь о приличиях. Я всего-навсего хочу один танец с этой леди, один танец, и больше ничего!
Фоксмур явно был удивлен. Оливер понял, что слишком горячится.
— Значит, Мария? — задумчиво протянул он.
— Ну да. Ее так зовут.
— Я догадался. — Он рассеянно уставился в пустоту. — Сделаем так. Когда она напишет свое имя на карточке, я воспользуюсь ловкостью рук, стащу карточку и отдам тебе. А ты, когда будешь тянуть жребий из шляпы, сделаешь вид, что вытащил ее. Очень просто.
Оливер прищурился.
— Ты это уже проделывал, — утвердительным тоном произнес он.
Фоксмур слабо улыбнулся.
— Раз или два. Влюбленные обычно не хотят рисковать в День святого Валентина.
— Я не влюблен, — оборвал его Оливер. — Так что если ты думаешь, что я…
— Что ты, что ты. Разумеется, нет. — Но было непохоже, что герцог согласился искренне.
Оливер оглядел толпу. Мария танцевала с Гейбом. В своем ангельском платье она и выглядела ангелом. И он смеет вожделеть ее! Но надо смотреть правде в глаза — ему хочется целовать ее пухлые губы, распустить, локон за локоном, эти янтарные пряди, высвободить из корсажа груди, целовать соски до тех пор, пока они не превратятся в твердые камешки. Он хочет видеть ее хмельную улыбку, когда поднимет ей юбку и дерзко раздвинет бедра.
Да, да, он хочет видеть ее улыбку. Хочет даже больше, чем просто обладать этой женщиной. Что с ним случилось? Как можно сравнить улыбку с веселой ночью в постели?
Но пульс Оливера ускорялся от одной лишь мысли о вчерашней ее улыбке. Ему так хотелось, чтобы Мария говорила с ним как прежде, чтобы поддразнивала его, даже поучала. Все, что угодно, только не этот холодный взгляд, равнодушная учтивость. Но после сегодняшнего вечера…
Маркиз замер на месте. Если бабушка отступится от своего плана, Марии больше нечего будет делать в Холстед-Холле. Их сделка закончится.
Оливер похолодел. Он этого не допустит! Он снова предложит ей стать его любовницей. И на сей раз уговорит. В конце концов, соблазнит! Ей нельзя уезжать. Не сейчас. Оливер не мог вынести даже мысли об этом.
