Самой основной и самой большой возрастной категорией была седьмая, включавшая мужчин от 25 до 50 лет. Собственно говоря, именно эти мужчины были пурехами, истинными гражданами государства. Все жители империи, имевшие личную свободу, но не обладавшие какими бы то ни было привилегиями, а это и были как раз пурехи и члены их семьи, в совокупности назывались «хатун руна».
Именно представители этой самой многочисленной седьмой возрастной категории мужчин и должны были платить государству подати. Таким образом, можно поставить знак равенства между словом «пурех» и словом «налогоплательщик». Мужчина в возрасте от 25 до 50 лет компенсировал налоговые обязательства по отношению к Инке и его государству не деньгами, а своим трудом. Делать он это мог самым различным образом – например, отдавать часть собранного им урожая либо отрабатывать на гражданских стройках, куда его направляли на основе миты. Его могли также послать на временную работу в государственные шахты или же на сбор листьев коки на государственных плантациях.
За сбором подати, то есть за тем, чтобы пурехи, представители самой главной возрастной категории, честно выполняли свои налоговые обязательства, следили кураки селений, которые от имени государства принимали налоги от налогоплательщика и передавали их государственному сборщику налогов («тукуй рикоку») или же его заместителю на местах во время посещения ими селений. Налоговые обязательства граждан, а также доходы империи от сбора подати «записывались» при помощи узелкового письма кипу, о чем ниже еще будет речь.
Итак, подати платили государству лишь пурехи, то есть представители простого народа в возрасте от 25 до 50 лет, которые имели личную свободу, были женаты и, таким образом, являлись главами своих семей. В отличие от них аристократия, а также жрецы империи налоги не платили. Итак, как мы видим, на представителе седьмой возрастной категории – пурехе – держалось практически все государство. Уплачиваемая им подать, хотя и не в форме денег, а в виде труда и изделий, являлась единственным источником доходов государства «сыновей Солнца». Впрочем, мужчины должны были продолжать работать и после того, как они по возрасту выходили из главной, седьмой категории и переходили в категорию восьмую, включавшую мужчин в возрасте от 50 до 80 лет. От них империя уже не требовала столь тяжелой физической работы на полях. Кроме всего прочего, они занимались воспитанием детей своего селения. Еще более пожилые мужчины (старцы, перешагнувшие за 80 лет) принадлежали к возрастной категории «глухие старики». Название этой группы довольно точно передает то, чем главным образом занимались эти мужчины.
К последней, десятой категории, не имеющей точного возрастного ограничения, относились разного рода больные и немощные люди. Впрочем, и эти не совсем здоровые граждане имели трудовые обязательства перед империей. Так, например, при дворе Инки карлики выступали в роли шутов. Мужчины, лишившиеся в результате ранения нижних конечностей, должны были работать во благо империи по крайней мере конечностями верхними: ткать, вырезать и т. п. На калек и больных распространялось специальное государственное распоряжение: они должны были жениться исключительно на себе подобных. Поэтому в Тауантинсуйу немой мог взять в жены лишь немую девушку, слепой – только слепую и т. д.
Женщины империи также делились на десять возрастных категорий. К двум первым из них относились младенцы, пока еще не имевшие никаких обязанностей. Начиная с третьей возрастной категории (от 5 до 9 лет), девочки должны были уже помогать по дому, в этом же возрасте они начинали учиться какому-нибудь ремеслу. Некоторые девочки третьей возрастной категории поступали в дом «невест Солнца», где должны были прислуживать инкским «весталкам».
Женщина – представительница общества инков. Рисунок выполнен на основе иллюстраций Гуамана Помы де Аяла
Представительницы четвертого класса – девушки в возрасте от 9 до 12 лет – помогали работать в поле, собирали травы или же самостоятельно занимались ткачеством. Девушки пятого класса – в возрасте от 12 до 18 лет– все еще продолжали жить в семье своих родителей. Под страхом смертной казни они обязаны были сохранять свою невинность. Некоторых специально отобранных девушек этого возраста отдавали в дом «невест Солнца».
Только после достижения 18 лет, то есть после перехода в шестую категорию, молодые женщины Тауантинсуйу имели право выйти замуж. Примечательно, что если мужчина обязан был жениться, то девушка могла остаться и девственницей. В этом случае она нередко становилась наложницей одного из государственных чиновников. Инки, склонные к педантичности, специальным указом Тупака Юпанки точно определяли, сколько женщин мог иметь тот или другой чиновник. Так, например, тот, кто отвечал за жизнь миллиона пурехов (ункокамайок), имел право на 30 наложниц, 10 тысяч пурехов – на 20. И так далее. Важную возрастную категорию представляли собой женщины от 18 до 30 лет: в этом возрасте они выходили замуж. Если же им не удавалось найти себе спутника жизни, они становились иногда наложницами какого-либо чиновника. Следующую возрастную категорию составляли незамужние женщины от 30 до 50 лет. Хотя по меркам инков они уже считались пожилыми, тем не менее и они все еще могли быть любовницами знати государства. Иногда они прислуживали в домах государственных чиновников.
К следующему классу относились женщины между 50 и 80 годами. Особую категорию, не имеющую строгих возрастных границ, составляли женщины больные и калеки, которые, так же как и мужчины последней категории, все-таки должны были по мере сил и состояния здоровья работать.
Как видим, при возрастной классификации граждан империи никто не был забыт. Согласно десятичной системе, любой, даже самый маленький, самый незначительный винтик государственного механизма, даже грудной младенец или старец, одной ногой стоящий в могиле, точно знали свое место. Итак, в Тауантинсуйу было десять возрастных категорий, однако уровней жизни было всего лишь два: один – знати, другой – народа. И если из одной возрастной категории в другую гражданин государства «сыновей Солнца» переходил постепенно, то от низкого жизненного уровня к уровню жизни высокому практически не мог перейти никто.
VI. «Индейский социализм»
Труд облагораживает человека. Он является его самым почетным и ценным правом. Как и свобода, труд – самое прекрасное украшение человека. Владыки же Тауантинсуйу принижали труд, они превращали его из права в обязанность, из достоинства в тяжелое бремя. В империи придавалось большое значение тому, чтобы каждый ее житель всегда был при деле. Это обусловливалось не только экономическими потребностями Тауантинсуйу и непрерывно возрастающими аппетитами правящего класса. Немалую роль играло и то соображение, что у людей, которые сверх головы заняты делом, нет времени для размышлений о своем жизненном уровне, о незавидном социальном положении, о плохих бытовых условиях, в которых они живут отнюдь не по своей вине. Следует, впрочем, признать, что в империи делалось все возможное для того, чтобы предупредить какие-либо проявления социального недовольства. Ни один ее гражданин не был обойден при получении того минимума, который обеспечивал ему элементарное существование.
В мирное время взрослый здоровый человек в государстве «сыновей Солнца» сам заботился об удовлетворении своих жизненных потребностей. Однако заботы о старых и больных, вдовах и сиротах, о калеках и в особенности о ветеранах войны брало на себя государство. Причем делало оно это весьма последовательно, стараясь ни о ком не забыть. Тот, кто не мог работать, имел право получать все необходимое для жизни, то есть основные продукты питания, одежду, обувь, из фондов империи, из ее закромов и амбаров, из разбросанных повсюду складов ремесленных изделий.
Больные и инвалиды, старцы и дети, вдовы и сироты – все получали поровну из государственного фонда социального обеспечения. Уровень жизни всех здоровых пурехов и их семей был почти одинаковым. Иными словами, у всех было одинаково много или, что, пожалуй, точнее, одинаково мало продуктов питания. И одеты и обуты они были, по сути дела, одинаково. У всех были одинаковые хижины и одинаковая домашняя утварь.
И действительно, создавалось впечатление, будто в индейских селениях Перу времен инков не было ни бедных, ни богатых. Казалось, что по части удовлетворения потребностей люди равны между собой. Как будто бы и не существовало имущественного неравенства! А поскольку частная собственность практически, казалось бы, отсутствовала, то отсутствовали и условия, порождающие такие отвратительные черты характера человека, как жадность или, что еще хуже, зависть. Ведь они появляются одновременно с возникновением частной собственности.
