– Моего друга зовут Савелий, – запоздало представил его мой любимый.
– Как твоя рука? – улыбнулась я.
– Зажила, – засмеялся Савелий и пересел за руль.
Прижавшись к Михаилу, я закрыла глаза и подумала о том, что неимоверно счастлива, потому что любима, потому что люблю…
…Как только самолет оторвался от земли, я дала волю своим чувствам. Перед глазами возник Карась, затем Макар, Глеб и все те, с кем пришлось пережить три долгих года. Убегая от прошлого, я хотела его забыть, навсегда вычеркнуть из памяти.
Михаил крепко держал меня за руку, рядом с ним мне было тепло и уютно. Врать, играть и хитрить больше не хотелось. Вернее, в этом не было нужды. Наклонившись к Михаилу, я шепнула ему:
– Миша, пока тебя не было, здесь столько произошло… Я вышла замуж…
– За Макара?
– Нет, за его сына.
– Неплохой ход, – засмеялся Михаил, шутливо дергая меня за длинную челку. – Разберемся! Сделаем новый паспорт и оформим новый брак. Делов-то…
Улыбнувшись, я изо всех сил сжала его пальцы…
Глава 19
Спустившись по трапу самолета, я чуть не разревелась. Михаил обнял меня за плечи и осторожно спросил:
– Вера, ты о чем-нибудь сожалеешь?
– Нет, только о деньгах, которые пришлось оставить, – грустно сказала я, опуская глаза. – Ты меня не поймешь. Вкалывала, вкалывала, копила, копила, а потом все бросила и уехала, не взяв ни копейки…
– Верочка, эти деньги могли бы стоить тебе жизни. Жизнь дороже любого материального благополучия, пойми.
– Может быть, – всхлипнула я. – Только жизнь, когда в ней нет материального благополучия, ужасна.
– Ты неисправима, – засмеялся Михаил и пошел искать такси.
Часа через полтора мы подъехали к красивому двухэтажному особняку и вышли из машины.
– Насколько я понимаю, это наше с тобой жилище? – присвистнула я.
– Как видишь.
– Сколько, ты говоришь, здесь комнат?
– Восемь.
– Не слабо, – усмехнулась я, открывая дверь.
Кухня, столовая, гостиная, обставленная дорогим гарнитуром из карельской березы… А это что? Перешагнув порог, я замерла в изумлении. Посреди комнаты стояла большая кровать, накрытая золотистым покрывалом, слабо мерцающим в полумраке, рядом с кроватью – кресло, за ним – вентилятор с большими лопастями, чем-то похожий на перезревший одуванчик, готовый разлететься от малейшего дуновения теплого летнего ветерка, на окнах – плотные жалюзи, совсем такие же, как в Праге…
Михаил сел в кресло и, наклонившись, включил магнитофон. Нежный и сильный голос Селин Дион тронул душу… Улыбнувшись, я сделала несколько танцевальных движений, но потом, не сдержавшись, заревела так громко, как бабы оплакивают покойников на похоронах.
После пережитого в Праге мне пришлось очень долго приходить в себя. Просыпаясь по утрам, я с жадностью смотрела на Михаила, изучая каждую черточку любимого лица. Затем вставала, варила кофе, провожала Михаила на службу и, оставшись в полном одиночестве, до вечера слонялась по комнатам, вздрагивая от каждого шороха. Постепенно я привыкала к России. Читала книги, газеты, смотрела телевизор, как девочка, удивлялась тому, что все передачи идут на русском языке. Мне не верилось в то, что больше не придется работать, что Макар с его отморозками – давно пройденный этап. По ночам мне часто снилась Прага. Нет, не та Прага, которую так любят посещать туристы, а Прага, уродливо исковеркавшая мою жизнь. Да и не только мою. До безумия было жалко Светку, погибшую от рук Карася, других девчонок, обманутых процветающими на торговле живым товаром фирмами, беспутную Любку, обожавшую деньги не меньше меня… Предательство подруги я давно простила…
Два раза в день ко мне приходила медсестра и делала успокоительные уколы.
– А что вы, милочка, хотите? – говорила она, набирая лекарство в шприц. – Длительную депрессию излечить не так-то просто. Еще неизвестно, как потом поведет себя ваш организм.
Проводив ее, я ложилась на диван и засыпала. Я много спала, много ела; когда получалось, гуляла по мокрым от дождя улицам, с наслаждением вдыхая прохладный – совсем не пражский! – осенний воздух, и вскоре усталость, изнурявшая меня в течение двух с половиной лет, как-то незаметно начала проходить.
Недели через три после возвращения в Россию Михаил сделал мне новый паспорт, и мы поженились. Свадьбы у нас не было. Я сама не захотела пышных торжеств. Приехав из загса, мы долго сидели у камина, затем, выпив шампанского, предались любви… Мой муж оказался трудоголиком. Фирма его процветала, деньги лились рекой, отказа я ни в чем не знала. Но все же домашняя жизнь угнетала меня…
– Знаешь, Миша, – однажды сказала я, причесываясь перед зеркалом, – пора мне, пожалуй, потихоньку выходить в свет…
– Что ты имеешь в виду? – улыбнулся Михаил.
– Что я хочу? Я хочу заняться делом!
– Хорошо, Верочка, я подумаю об этом. – Поцеловав меня в щеку, Михаил ушел.
Через неделю после этого разговора мне исполнилось двадцать четыре года… Этот день я запомнила на всю жизнь.
– Собирайся, поехали, – сказал после завтрака Михаил, загадочно улыбаясь.
– Куда? – удивилась я, подкрашивая губы, и, не получив ответа, вприпрыжку спустилась к машине.
Пропетляв по улицам, мы остановились у недавно отремонтированного двухэтажного симпатичного домика. «Вера» – броскими буквами выведено на фасаде. Не поверив собственным глазам, я несколько раз обошла здание. Михаил вышел из машины и громко рассмеялся.
– Что это? – повернулась к нему я.
– Это обещанный ресторан.
– Какой ресторан?!
– Сегодня у тебя день рождения. На день рождения принято делать подарки. Я дарю тебе ресторан, который назвал твоим именем. Документы у тебя в кабинете.
– Ты шутишь? – дрожащим голосом спросила я.
– Зачем? Сегодня же не первое апреля!
– А ты, случайно, не волшебник?
– Нет. – Михаил взял меня за руку и повел за собой.
В ресторане было три небольших зала, оформленных по-домашнему уютно. В центре одного из них стоял матовый рояль известной фирмы. Открыв крышку, я прошлась по клавишам и, обратившись к Михаилу, спросила:
– Я буду тут петь?
– Можешь и петь, если захочешь. Честно говоря, я бы хотел, чтобы ты не только пела, но и управляла этим заведением. У тебя это получится, не сомневайся! Ты ведь, как никто другой, знаешь ресторанный бизнес. Пойдем, я покажу тебе твой кабинет.
– Кабинет?
– Ну да, кабинет. А что тебя удивляет?
Кабинет мой оказался на втором этаже, рядом с бухгалтерией. Осмотревшись, я села на стол и потянулась за сигаретами.
– Верочка, я знаю твою привычку сидеть на столах, но теперь тебе придется сидеть на стульях, – улыбнулся Михаил. – Ты же директор, а вернее – хозяйка собственного ресторана!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
