– Сашечка, ты ж видишь, в чём я? Принеси мне халатик, и книжку какую-нибудь.
– Конкретнее. Какой халатик? Какую книгу?
– Ой, да любой! – возмутилась такой непонятливостью Лиса. – Ты там сам посмотри. Какой-нибудь покрасивее. И книгу – поинтереснее.
Саша лишь покачал головой.
Похоже, более злободневные темы общих разговоров были исчерпаны. Это предположение тут же подтвердилось.
– …А кот… Что там кот делает? – спросила Лиса тихо, почти заговорщицки.
– Вот! В этом ты вся! Нет бы про мужа спросить!.. Как он там?.. Чем живёт?.. Так нет – она котом интересуется! Потому как кот у нас любимее и главнее!!!
Лису всегда смешила Сашина показная ревность к коту, но сегодня он возмущался как-то слишком уж всерьёз. Разве можно так?..
– Ты чего, Саш?
– Да ничего! Спит твой кот и жрёт от пуза! Можешь не волноваться!
– А я и не волнуюсь.
– Вот и не волнуйся!
– И не надо к коту ревновать!
– Я ревную?!..
– Ну, хватит. Каждый раз одно и то же! – Лиса уже начала сердиться.
Но Саша словно завёлся. Причину его столь нервной реакции объяснить было трудно. Что-то в происходящем было не так, и это что-то вызвало столь непонятную агрессию. Ясно, что кот – лишь предлог, лишь повод для сброса эмоций. Но ведь и она натерпелась за эти дни и устала, и ей несладко…
– …Правильно, раньше у меня хоть второе место было, сразу после кота! А теперь вообще про мужа забудут!
– Саша!!!
Терпеть такую несправедливость было невозможно. Лиса зажмурилась и даже набрала побольше воздуха. Собралась возмутиться. Но… «Что-то случилось! – вдруг сообразила она. – Но что?.. И ведь не скажет никогда!»
Саша, конечно же, скрыл от неё причину своих тревог. Ни к чему девочке, пережившей столь нешуточный стресс, девочке, которой, по сути, всё ещё оставалась его жена, вникать в тревожные настроения закавказских офицеров, связанные с явно попустительской политикой центральных властей. Страну, похоже, сдают. Дело движется к потрясениям и смуте, но когда это ещё будет? Да и будет ли?..
– Ладно, – смутился он, почувствовав, что возникшая неловкость начинает набирать критическую массу. – Побегу я, пожалуй… Давай, моя хорошая, я тебя по лестнице провожу? До этажа? Слушай, Лиса… а завтра вечером сможешь мне сына показать? Я ещё и вечером зайду. Повидаться.
– Не знаю… Детей только на кормление выдают, а потом сразу забирают.
– И ничего нельзя придумать?..
– Наш этаж, – не найдясь с ответом, сообщила Лиса. – А, давай, я тебе его через окно покажу?
– Ага. С третьего этажа. Как будто я его с такого расстояния рассмотрю! Ладно, я завтра со своим агентом договорюсь. Меня к вам на второй этаж тайно проведут. Сюда, на лестницу, – и Саша таинственно сощурил глаза.
– Что ещё за агент?
– Тайный, – ответил он загадочно.
– Не говоришь, и не надо! – обиделась Лиса. – Я пошла – там, наверно, уже детей принесли.
Она осторожно приоткрыла дверь. В коридоре было безлюдно. Пара минут у них ещё есть, прикинула Лиса. Она подалась навстречу Саше, они обнялись, начали целоваться. Накопившееся напряжение схлынуло, и пришло облегчение.
В следующие кормления ребёнок по-прежнему не брал грудь, кряхтел, вопил или же безмятежно спал. Лиса жила в изматывающем ожидании этих бесполезных встреч. Время шло. Подсчитывая пропущенные приёмы молока, она уже начала ужасаться их числу… Теперь в щёчках малыша не было той красивой благополучности, личико стало каким-то вымученным…
Вечером пришёл Саша, а она всё никак не могла вернуть себе душевное равновесие, наладить настроение.
– Ну, что, покажешь сына?
– Их только что забрали… – растерялась Лиса, обнаружив, что на этот случай никакого плана у неё нет. – Я не смогу…
– Сможешь, Лисонька, сможешь… Иди. Я на лестнице буду ждать. Всего на минуточку …
И она пошла. Переступить через ещё один запрет.
Как это сделать, Лиса совершенно не представляла… Она стремительно вошла в детскую и взяла малыша, бросив на ходу пеленавшей младенцев старенькой медсестре, что берёт его покормить. Медсестра проводила её подозрительным взглядом, и ничего не сказала. Было жутко, но план сработал! Миновав длинный коридор и выскользнув на лестничную площадку, Лиса перевела дух. Там, на площадке, уже ждал нетерпеливый Саша. Она же ощущала себя счастливой разбойницей.
– Ух, ты… какой… – растерянно прокомментировал Саша увиденное.
– Не понравился? Он тебе не понравился? – испуганно частила Лиса, ревниво высматривая на лице мужа следы разочарования этой первой встречей.
Но тот молчал и как-то странно, потрясённо улыбался. Потом очнулся и не сразу, но заговорил.
– Хорошенький… Только…
– Что «только»?..
– Маленький он какой-то…
– Не маленький, – деловито сообщила Лиса, передавая ему сына. – Просто они все такие сначала… Он рядом с нами – крохотный, а сравнительно с другими ляльками – просто громадный!
Для пущей непредвзятости ещё раз оценила их сына сама. И снова не поняла, отчего Саша не видит его громадности. Как можно этого не видеть? Да ещё так опасливо держит. Не умеет обращаться, неумёха. Зато она, она умеет всё!
Лиса даже загордилась своей опытностью, ощутив некое приятное превосходство, которое никто и никогда уже у неё не отнимет. Нет, что ни говори, а чувствовать себя мамой – здорово!
– Я пойду. Тут холодно, ещё застудим человечка.
Наскоро поцеловав мужа в щёку и гордо расправив плечи, она шагнула в коридор. Шагнула и тут же наткнулась на разъярённую медсестру, из-под носа которой так «ловко» увела малыша.
Уверенность в себе тут же улетучилась, словно её и не было.
– Показывать носила?.. – определила медсестра. – Обманщица! – и грозно мотнув подбородком в сторону детской, затопала по коридору. Пристыженная Лиса поплелась следом. – Ребёнок слабый, куда ты его на сквозняк потащила? Голова где? Кому показывала?..
– Мужу…
– Кто разрешил? А если что случится, кто отвечать будет?
Лиса, желая задобрить рассерженную старушку, попыталась по местному обычаю сунуть ей в карман денежку, но та больно стукнула её по рукам.
– Забери свои паршивые деньги! Ничего от тебя не надо! Иди и положи ребёнка на место, и чтобы я больше тебя тут не видела! – и, не дождавшись ответа, припечатала: – Воровка!
«Я – воровка?.. Только потому, что показала своего ребёнка своему же мужу?.. Противная старуха!» – распаляла себя уязвлённая Лиса.
Но, несмотря на такие мысли, стыдно было очень… Укоризненный взгляд старенькой медсестры не шёл из головы.
Да и Саше, похоже, ребёнок не понравился…
Потом, во время следующего кормления, ребёнок непрерывно кричал… Кричал и кричал… Измученная Лиса уже мало что понимала в происходящем. Утро это, день или же ночь… Всё смешалось. Дежурная нянечка сообщила, что он и между кормлениями, там, в далёкой детской, ведёт себя беспокойно. Плачет. Не даёт покоя другим малышам.
Вот и сейчас… Уснуть не удавалось. Лиса буквально физически чувствовала, что с сыном что-то не в порядке. Она поднялась и в полубреду побрела по коридору. В детской плакал один единственный младенец. Её сын. Лиса взяла его на руки и вышла вон. Навстречу подалась сонная медсестра.
– Кричит и кричит, покоя от него нет! – сказала она зло. – Скоро всех перебудит…
Не дослушав, Лиса прошла мимо. И принялась вышагивать по коридору, словно заведённая, и всё баюкала, баюкала, баюкала своего беспокойного «певца».
Постепенно ребёнок затих, закрыл глаза и забылся в беспокойном чутком сне. Лисе казалось, что его может разбудить любой шорох. Её и саму тянуло в сон, но отдавать сына в детскую было боязно – вдруг опять проснётся? «Нет! Буду терпеть!» – решила она, но потом… Потом началось странное. По длинному коридору поплыл пряный запах домашней сдобы. Откуда он здесь?..
«Показалось! Это от усталости, – решила Лиса и без усилий вспомнила недавно подслушанное научное название такого явления. – „Обонятельная галлюцинация“»! Причём, издевательская галлюцинация! И покажется же такое!!! Захотелось оказаться у себя дома, в привычном домашнем уюте, где подобные дразнящие запахи – не мираж, а обычная каждодневная реальность. Нестерпимо захотелось. Лиса вздохнула и свернула в ведущий к её палате коридорный изгиб, но тут её усталый взгляд наткнулся на сидящих кружком женщин. Это было настолько неожиданно, что Лиса в испуге застыла. Что могли тут делать эти женщины – ночью, в темноте, казавшейся ещё более густой, даже зловещей, из-за нескольких мерцающих слабым светом свечей? Привыкнув к их колеблющемуся неровному освещению, Лиса обнаружила, что во главе импровизированного стола восседает та самая странная беглянка, её соседка. Сейчас она выглядела непривычно серьёзной, – настоящей предводительницей первобытного племени. «Ну да… – нашла объяснение увиденному Лиса. – Это из дальних палат женщины. Они, наверное, не в курсе, с кем связались…» Вспомнив, как сбегавшая к глухонемому мужу соседка растрёпанной ведьмой металась по коридору, Лиса покрепче прижала к себе ребёнка, закрыла руками, готовая защищать его от любой неприятности.
