После горячего чая капитана потянуло на разговор. Поправил фуражку, едва не слетевшую на очередном ухабе, и начал, вроде бы сетуя:
— Спешим, несемся неизвестно куда. А я так считаю: напрасно. Примета у меня такая: что хорошо начинается, плохо заканчивается. Вот и сегодня — самолет как будто бы точно должен был сесть, а черта с два! Большая фига под нос. Ибо все сначала пошло гладко: бандита на хуторе голыми руками взяли, потом второго из схрона вытащили. Вроде бы побаловались. А теперь что?.. Сел самолет в открытом поле — иди шпион на все четыре стороны, гуляй, а документы у него, считай, комар носа не подточит, попробуй поймать...
— Будто здесь только мы с тобой, — не согласился Бобренок. — Всю зону перекрыли, вокруг заставы, на дорогах патрули.
— А если он по бездорожью?
— Местные люди чужака заметят.
— Бандеры в этих лесах, говорят, еще есть, — возразил Толкунов, — может, к ним попадут.
Бобренок подумал: это был бы наихудший вариант. Действительно, остатки банд еще скрывались в здешних лесах. Если диверсанты свяжутся с ними, найти их будет значительно сложнее.
— Может быть, — сказал хмуро. — По оперативным данным, в этих лесах есть остатки банд.
— Вот и посадили самолет в этом квадрате.
— Что нам гадать? Есть приказ — перекрыть Тринадцатое шоссе. Перекроем так, что никто не проскочит.
Толкунов незаметно просунул руку под шинель, погладил орден, врученный вчера Карим, его первый орден Красного Знамени. Сказал:
— Жаль, если эти диверсанты выйдут на кого-нибудь другого.
Но Бобренок понял, о чем именно думает капитан. Чуть заметно усмехнулся и сказал:
— Еще награды захотел? Вряд ли дадут — только что получил.
Поля кончались, в километре уже чернел лес, за ним протянулось Тринадцатое шоссе, которое розыскники должны были перекрыть. «Виллис» уже не носило по разъезженной грязи, начиналась лесная песчаная дорога. Толкунов спрятал термос под сиденье и поправил автомат на коленях. Если бы имели в «виллисе» рацию (не успели забрать из блиндажа на импровизированном аэродроме), то именно в эту минуту услышали бы взволнованный голос Карего:
«Говорит Третий... Из четырнадцатого квадрата, где приземлился вражеский самолет, ориентировочно по дороге на Сарны движется мотоцикл с двумя диверсантами. Мужчина и женщина...»
Дорога на Сарны и была этим Тринадцатым шоссе, что пролегало за лесом.
Однако в «виллисе» не было рации, и Бобренок с Толкуновым не могли знать того, что было уже известно сотням поднятым по тревоге людей, контролировавшим все дороги в районе приземления гитлеровского самолета.
Но розыскники приближались к Тринадцатому шоссе, где встреча с врагом была наиболее вероятной, и согретый горячим чаем Бобренок ощутил, как легкий холодок коснулся кожи на затылке — явный признак того, что он приготовился к бою...
28
Ипполитов остановил мотоцикл на опушке и выключил мотор. Слез с седла и распрямился. Спросил:
— Ну как я их?
Сулова отбросила брезентовую полость с колен.
— А что, — ответила уверенно, — теперь мы среди своих, а они должны чтить героев. — Сказала так, что Ипполитов понял легкий иронический подтекст.
Он несколько раз присел, разминаясь, — хорошее настроение уже вернулось к нему. Достал флягу с коньяком, глотнул лишь раз, будто праздновал свою первую победу, подал Лидке, но она отказалась.
— И тебе не советую, — сказала сердито.
— Символически, — усмехнулся он.
Но Сулова покачала головой, и Ипполитов спрятал флягу.
Лидия легко выскочила из коляски. Ипполитов шутливо похлопал ее по ягодице и сказал:
— Живем! Теперь сами себе хозяева... Денег навалом, документы отличные, гуляй...
— Немножко можно и погулять, — согласилась Сулова. — Устроимся в Москве, где-нибудь в гостинице, там сейчас магазины с коммерческими ценами — помнишь, Валбицын говорил, — все в них есть, день-два отдохнем...
— Нет, — возразил Ипполитов, — в гостинице опасно, все гостиницы контролируются. Лучше снимем квартиру. Комнату под Москвой — есть такой поселок Красково, там у меня знакомые, будешь жить на даче, как помещица.
— Не на дачу едем.
— Конечно, но оттуда в Москву пригородные поезда ходят. Сорок минут — и в центре.
— Наверное, ты прав, — одобрила Сулова. Бурная гостиничная жизнь с вечерними ресторанными загулами больше импонировала ей, но ехали же в Москву не отдыхать.
— Главное — не спешить, — сказал Ипполитов. — И взвешивать каждый шаг. Споткнешься — не встанешь.
— Но Краусс приказывал не тянуть.
— Где тот Краусс? Нам с тобой, Лида, теперь Краусс ни к чему, — возразил Ипполитов. — О себе должны думать. Ибо теперь мы сами, а против нас все, — развел руками, будто показывая. — Все, без исключения, слова сказать нельзя, лучше и мысли прятать.
— Да, сами, — согласилась Сулова. — Никто не поможет. Одни против всех... Тебе не страшно?
— Ты эти разговорчики брось. Страшно, не страшно, свое должны делать. Трусов сюда не посылают, — возразил Ипполитов убежденно.
Но сам подумал, что все будет зависеть от ситуации, и умный человек на его месте должен прежде всего осмотреться.. Будет возможность выполнить задание — выполняй. А выполнит — сенсация на весь мир! Он получит большое вознаграждение... При воспоминании об обещанных деньгах он почувствовал, как радостно забилось сердце. Богатство, известность, подвиг!.. А кто совершил? Он, Ипполитов, или майор Таврин, — его имя прославится в веках. Надо выследить машину, в которой Сталин ездит в Кремль... Залег где-нибудь в укромном месте, откуда легко удрать, делаешь один выстрел из «панцеркнакке» — машина Верховного горит, вокруг замешательство, а ты уже далеко...
Правда, охрана там, наверное, опытнейшая, сразу начнут преследовать. Нужно хорошо изучить местность, где-нибудь поблизости оставить мотоцикл: на нем можно рвануть даже лесными тропинками — наше вам с кисточкой, будьте здоровы...
Возможно, будут еще варианты — более безопасные. Главное: как можно меньше риска. Вот бы получить пропуск на торжественное заседание. Конечно, сразу такое не делается, нужно наладить связи, войти в доверие, обзавестись влиятельными знакомыми.
И взвесить все. Не случайно говорит народная мудрость: семь раз отмерь — один раз отрежь.
В конце концов, можно отрезать, а можно и не резать. Есть прекрасный край — Средняя Азия. Когда-то он жил и работал там — на Турксибе. Мягкий климат, доверчивые люди, старинные города. Если возникнут какие-либо осложнения, можно податься туда. Герою Советского Союза там вообще все двери открыты. К тому же он слышал: таджички красивы и страстны, прибиться к какой-нибудь красотке, а там — что бог даст...
