За рулем грузовика сидел чернокожий гигант с грубыми чертами лица...
«...аромат бугенвилий... прохладная роса на босых ногах... сердце колотится... колотится в такт колоколам на звоннице собора... в полночь... полночь... полночь...»
Ванесса едва дышала. Память возвращала ее в то далекое время... Она вновь была там... Видения... запахи... звуки... звон колоколов на звоннице собора... ужасная песнь...
Она бежит...
Она вновь может бежать...
* * *
Бегом через городскую площадь!.. босиком!.. рука об рука с Томасом!.. На звоннице звонили колокола — полночь...
Томас подвел ее к опустевшей танцевальной площадке:
— А теперь — тише.
Она радостно рассмеялась и послушно последовала за ним на деревянный помост. Томас обнял ее, и они стали танцевать под воображаемую музыку маленького городского оркестра — скрипка, труба и тарелки играли на три четверти старомодный вальс.
Ее босые ноги ощущали под собой прохладу деревянного помоста. Ей было тринадцать, и она до сих пор еще ни разу не разговаривала с чернокожим мальчиком, не говоря уже о том, чтобы танцевать с ним! Томас был не такой, как все. Добрый, умный, веселый. Он однажды помог Ванессе починить ее неожиданно сломавшийся в пути велосипед.
— Тише!.. — Томас коснулся пальцами ее губ, обнял ее еще крепче, всем телом прижимая ее к себе.
От аромата ночных цветов и тепла его рук ее охватила дрожь. У Томаса были длинные ресницы и гладкая кожа чудесного шоколадного оттенка.
Она поцеловала его в губы.
— Я люблю тебя, Томас Нильсон!
Потом она рассмеялась и побежала.
Он бросился за ней. Они бежали по темным улочкам, смеясь от охвативших их незнакомых доселе чувств. Вот они миновали мельницу, поле сои и побежали по улице, где жила Ванесса.
Вот они достигли фермы Дега и забежали в стоявший на заднем дворе сарай. Внутри было темно. Темно, пусто и тихо.
Они нашли удобное местечко. Тишина.
Что-то случилось!
Внезапно ее охватил ужас. Она хотела что-то сказать — и не могла.
* * *
— Мадам!..
Настойчивый голос шофера вернул ее к реальности.
— Мадам, что мы теперь будем делать?!
Ванесса глубоко вздохнула. Все это время она с такой силой сжимала металлический захват, что из-под ногтей проступила кровь. Все ее существо переполняла страшная черная ненависть!
— Мадам, ответьте, прошу вас! — взмолился шофер. — Что мы сейчас станем делать?!
Ванесса протянула здоровую руку к клавиатуре и стала набирать ответ:
МЫ ЗАСТАВИМ ИХ ПОПЛАТИТЬСЯ
16. Безнадежный случай
— Отсутствует почти вся правая половина мозжечка.
— Похоже, Кеннеди.
— Бобби или Джон?
— Джон.
— Верно.
— Легкий вопрос. Спроси что-нибудь по-настоящему трудное!
Помощник патологоанатома, молодой мужчина с короткими светлыми волосами, начинал терять терпение. Он сидел за маленьким столом в коридоре рядом с моргом округа Пеннингтон. Его собеседник, мужчина с тощей бороденкой и жидкими волосиками на голове, сидел напротив него, рассеянно поигрывая резиновой перчаткой и экзаменуя помощника патологоанатома на знание результатов вскрытия жертв самых нашумевших преступлений.
— Ну ладно. Вот тебе еще один вопросик, — сказал Тощая Борода, надувая резиновую перчатку, словно воздушный шарик. — Шестисантиметровый синяк на левой голени, поверхностные повреждения задней стороны обоих бедер.
Короткая Стрижка нахмурился.
— Добавь еще что-нибудь из диагностики, токсикологии или какой-нибудь другой области.
— Ладно. Содержание алкоголя в крови составило восемнадцать единиц. Все.
Короткая Стрижка задувался на несколько секунд, потом щелкнул пальцами и сказал:
— Элвис!
— А вот и нет! — обрадовался Тощая Борода. — Харлан Стигал!
— Что еще за Харлан Стигал?
— Городской пьяница. Утонул прошлой весной.
— Да пошел ты! — возмутился Короткая Стрижка.
Вот уже больше десяти минут он сидел здесь, в этом коридоре, раскладывая пасьянс и болтая со своим коллегой. Доктор Гиббоне заперся в центральном анатомическом театре, выставив помощника за железную дверь. Короткая Стрижка уже успел как следует познакомиться со странностями своего босса. Угрюмый и крайне требовательный, Гиббоне, как правило, работал в одиночку. И лишь когда ему требовалась помощь, чтобы перевернуть труп или отодвинуть к холодильному шкафу стальные баки с человеческими внутренностями, он соглашался на временное присутствие своего помощника.
Тощая Борода поскреб подбородок и кивнул в сторону железной двери анатомического театра:
— Что у нас за клиент сегодня?
— Обгоревший труп. Мужчина лет тридцати. Несчастный случай, сегодня утром на скоростном шоссе.
— Ничего интересного.
Короткая Стрижка кивнул:
— Да, но старик почему-то с ним очень долго возится.
Тощая Борода пожал плечами:
— Ну и что, что долго. Зато нас с тобой не дергает за яйца!
— Ну ладно. Задай еще один вопрос!
— Идет! Подслизистое кровотечение, выраженная гиперемия верхнего отдела толстого кишечника.
— Объем желудка?
— Пятнадцать — двадцать кубических сантиметров, почти пустой.
— Пищевод?
— Сильно поврежден.
В этот момент раздался резкий щелчок отпираемой задвижки. Оба полицейских обернулись на звук и сквозь стеклянную дверь в дальнем конце коридора увидели направлявшегося к ним грузного мужчину, тоже в полицейской форме. У него было бронзовое от загара лицо. Короткая Стрижка сразу же узнал гостя:
— Вы только посмотрите, кто к нам пришел.
— Не иначе как Старина Железные Яйца! — тоже шепотом отозвался Тощая Борода.
Тощая Борода приветливо помахал приближавшемуся мужчине в полицейской форме:
— Шериф Баум! Как дела?
— Привет, ребята, — отозвался шериф, засовывая за щеку приличный кусок жевательного табака.
Короткая Стрижка отодвинул в сторону карты и широко улыбнулся:
— Что привело вас в нашу лабораторию?
— Да пока не знаю, — пожал плечами шериф. — Пару минут назад позвонил доктор Гиббоне. Сказал, что мне стоит лично взглянуть на труп Мелвила Бенуа.
Короткая Стрижка и Тощая Борода переглянулись.
— Это тот, который сгорел сегодня на шоссе?
— Он самый.
— Ну да?
— Да, да! — проворчал Баум, направляясь к железной двери.
Взявшись за ручку, Баум обернулся к полицейским:
— Извините меня, ребята, я пошел к доктору Гиббонсу.
Шериф закрыл за собой дверь, а Короткая Стрижка и Тощая Борода так и остались стоять вытянув руки по швам, недоумевая, зачем шерифу понадобилось глядеть на какой-то зажарившийся труп.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
