Если слово = воробей, то эти воробушки жиреют, превращаются в хичкоковских птиц. И склюют на фиг совсем…
Эксперты обозначают три лика докризисной (2008 – 2009 гг.) эпохи: неолиберальная экономика, политическая US-гегемония и, наконец, идеология гламура. Два первых компонента не прошли испытание временем, однако психология роскоши превратилась в бастион.
Весьма симптоматично, что иконой нынешнего истеблишмента назначили Тину Канделаки. Очень форматно. С одной стороны: если верить французским газетчикам, чудесным образом выживает в Ницце, когда плейбойский Ferrari Enzo, управляемый миллиардером Сулейманом Керимовом, зачем-то врезается в дерево. А со второй: строго курирует в Общественной палате РФ «интерактивность» этой самой палаты. С третьей – на пресловутых «Пионерских чтениях» живо рассказывает о том, что у Мишико Саакашвили была кличка «Мокрый рот». С четвёртой – Тинатин Гивиевна = женщина Закавказья (отец – грузин, мать – армянка), и все фрондёрские декларации её менее удачливого экс-напарника (по радиокарьере) Стаса Садальского «Я – грузин!» выглядят в этом контексте очередной попыткой быть большим католиком, чем папа римский. Короче, одним выстрелом столько толстых зайчиков ухлопали, что шушенский изгнанник веслом не перебил бы и за неделю.
То есть очевидным образом отдано предпочтение глаголу «казаться». А не глаголу «быть». Во «Взгляде» было ровно наоборот.
«Послевзглядие» (Есть ли жизнь после «Взгляда»?)
Не все, по мне, нашли себе адекватное место после «Взгляда». Об этом беседовал с Сергеем Ломакиным.
– После «Взгляда» ты был ведущим программы «Время», политическим обозревателем Гостелерадио СССР, вёл «Утро» и «Новости» на Первом канале.
– «Утро» тогда называлось «120 минут». Утренний информационно-развлекательный телеканал стартовал в 1986 году: его организовал Григорий Александрович Шевелёв. Изначально – «60 минут». В 1988 году (с приходом Сагалаева) передача выросла сначала до 90, а потом до «120 минут».
– Ты про историю с ГКЧП расскажешь? Как всё было тогда, в августе 1991-го?
– В редакции особой паники я в тот день не заметил. У сотрудников, собравшихся в кабинете главного редактора информации Центрального телевидения, был лишь один вопрос: как освещать события? Программа «Утро» по графику не вышла, но «Время», как всегда, должно было подвести итог дня. И нужен был репортаж, в первую очередь для зрителей окраин, которые практически никак не отреагировали на переворот.
Военные не контролировали вещание государственной телекомпании, но мы ждали прихода в любой момент. И вот ТАСС объявил, что днём в пресс-центре МИДа состоится пресс-конференция членов ГКЧП. Распределились: Сергей Медведев делает репортаж, а я – на прессуху. Изначально делалось два репортажа: один этакий зашифрованный, а второй честный. Начальству показывали первый и в эфирной аппаратной подменяли на второй. А вот на пресс-конференции сложнее. В здании на Зубовском бульваре на сцене Янаев, Стародубцев, Крючков, Пуго, Болдин, Язов, Варенников. Хоть у Янаева и тряслись руки, по Конституции ему подчинялись армия, КГБ и МВД.
Я задал два вопроса. Провели ли консультации члены ГКЧП с руководителями республик, входящих в СССР, прежде чем ввести ЧП на территории всей страны? И каким способом собирается ГКЧП прекратить межнациональные конфликты в Союзе? Забыв, как звучит второй вопрос, Янаев обратился ко мне со словами:
– Серёжа, повтори свой вопрос, пожалуйста.
Это «ты» и обращение по имени мне ставят в вину. На самом деле всё это был обычный принятый стиль общения высших мира сего с журналистами, которые освещали кремлёвские заседания. Горбачёв не только своим сотрудникам, но и ближайшим соратникам «тыкал» в лицо.
Из рукописи Сергея Ломакина «Сегодня стало известно…» о ТВ-расправах: «В «Останкино» новая метла мела с энтузиазмом. Леонид Элин пострадал только за то, что брал интервью у военного коменданта Москвы. Владимир Стефанов – за то, что по указанию телевизионного начальства выступил 20 августа с комментарием, смысл которого сводился к тому, что надо успокоить страсти».
Помню, 22 августа 1991 года отправился в Белый дом, вокруг которого уже была снята осада. Транспорт к зданию не подпускали, и я с друзьями пошёл прямо через толпу. Кто-то крикнул:
– Это Ломакин! Предатель! Бей его!
И если бы не мой товарищ, бегом потащивший меня за собой в ближайший переулок, не знаю, чем бы закончился тот визит.
И я программу «Время» вести уже не мог, это понимали все, и для этого не требовалось какого-то решения. Выход был один – вернуться на репортёрскую работу. И вот началось. Для выезда на съёмку я с вечера заказывал группу, а утром мне говорили, что оператор уехал на другую съёмку. Мне перестали звонить, со мной перестали здороваться, иногда просто «узнавать» в коридорах.
Однако после того как руководитель Дирекции информации Олег Добродеев предложил мне ведение программы «Утро», многие коллеги стали интересоваться, кончилась ли опала.
От Верховного Совета РСФСР в «Останкино» прибыл политический комиссар Александр Тихомиров. Пришёл он по прямому указанию Ельцина. Леонид Кравченко ельцинским указом был снят с должности, и его заменил Егор Яковлев.
Было созвано большое собрание в Концертной студии, где в президиуме восседал обвинитель, а в зале – обвиняемые. Тихомиров чувствовал себя вправе казнить и миловать своих бывших коллег. И перелом наступил тогда, когда одна из сотрудниц технического центра заявила, что она всегда была сторонницей Ельцина, но сейчас считает унизительным для себя присутствовать на сведении счётов.
Егор Яковлев объявил конкурс информационных программ. Неделю в эфир попеременно выходили программы «Время» со старым составом и «Новости» с Татьяной Митковой и Димой Киселёвым. Итоги подводили в кабинете председателя уже новые руководители, и понятно, что счёт был не в пользу «Времени». С сентября 1991 года эта программа прекратила своё существование, возродившись лишь через четыре года.
– В январе 2004 гида ты в качестве главного редактора программы «Дата» организовал дневной канал в рамках ТВЦ в Дирекции художественного вещания и кинопоказа. Программа позиционировалась как «датская», то есть событийная, историческая; каковы были критерии отбора дат?
– Мы пользовались календарём исторических событий; пытались задействовать архивы, старое кино.
– Это ведь снова была работа в прямом эфире? Причём ежедневно?
– Канал в ту пору возглавлял Олег Попцов, который пришёл на телевидение в перестроечный период, когда понятие «прямой эфир» тождественно было свободе в эфире. В прямом эфире самое трудное – удержать зрителя от переключения кнопки. И у нас была своя, лояльная аудитория – зрители категории «35 плюс», хотя даже дети нас смотрели. Нам удалось поднять информативность программы. То есть мы сумели максимум информации укладывать в минимальный отрезок времени.
– Как ты видишь вектор ТВ-развития?
– До прихода Горбачёва к власти доминировала одна модель отечественного телевидения. Второй этап – с 1985 года до развала СССР (конец 1991 года. – Е. Д.). Тогдашнее ТВ было сильным, искренним. А потом сформирован был социальный заказ: удивлять зрителей. Рано или поздно в эфир должны вернуться интеллектуальные передачи и настоящие документальные, публицистические фильмы. В этом залог успеха в борьбе за будущее ТВ, хотя сейчас это и кажется кому-то странным и несвоевременным. И мы не должны исключать в общении с гостями парадоксальность вопросов. Я всегда призывал подопечных ведущих: «Когда беседуете с гостем, не упускайте инициативу, сами выстраивайте драматургию, вы должны провоцировать собеседников на эмоциональные реакции: нет конфликта – сформируйте его, чтобы полностью раскрыть тему».
– В своё время ты был признан самым красивым из советских новостных ведущих. Какова роль внешних данных «говорящей головы»?
– Рейтинг передачи бесспорно зависит от «человека в кадре», который является лицом программы. Ведь порой зрители, если любят телевизионщика, даже не слушают, что он говорит, а просто смотрят на него. Им интересно всё: мимика, пластика. И конечно, у каждого ведущего свой зритель, свои поклонники. При этом, если речь идёт не просто о дикторской работе, важно понимать, что гость эфира должен быть главной персоной и ведущий должен работать на него, а не тянуть одеяло на себя, пытаясь преуспеть в искусстве самовыражения, как это часто бывает. Хозяин эфира обязан быть доброжелателен и лаконичен. И ведущим «Даты», по– моему, это удавалось.
– Кто тогда у тебя работал в кадре?
– Две Ольги – Грозная и Журавлёва, Николай Поздеев и Владимир Туз.
