Артас поднялся, подошёл к водопаду, вглядываясь в его мерцающую тьму. Кресло, дрогнув, растворилось в воздухе.
— Таки всё же сдаётся мне, что не просто так в Эри-Тау посылаешь...
Бог повернул голову, загадочно улыбнувшись:
— Всё возможно, Лекс, всё возможно.
— Ладно, а с телом моим что стало?
Бог Хаоса улыбнулся. Широко и хищно.
— Нет его больше. Как и было указано в завещании, кремировали. Правда, над Уралом твой прах распылять не стали, так, с горки высыпали над рекой.
Ну и фиг с ним. Всё равно в старое тело возвращаться не было ни малейшего желания. Да и у кого оно возникнет? Здравомыслящий человек не обменяет обратно силу и магию на больную, изъеденную миазмами цивилизации оболочку, — слишком неравноценный обмен, как ни крути.
— Верно, — хмыкнул Артас. — Дай угадаю: ещё хочешь узнать, как умер? Не боись, не на ролёвке. Умер ты как герой, да. После игры, почти рядом с домом, вступился за пенсионера, раскидал двух гопников, о третьего сломал трость, от него же и получил заточкой в печень. Смерть довольно быстрая, хоть и немного болезненная.
Вопрос, вертевшийся на языке, так и не прозвучал, ибо из тумана, аки гордый крейсер, раздвигая широкой грудью плотные белые клубы, вышел метаморф.
Сэр Клеймор махнул приветственно рукой и, не размениваясь на прочие вежливости, без малейшего трепета насел на Артаса:
— Признавайся, где опять налажал?
— Я?
— Ну не я же! Какого чёрта меня всё время мотает то в туман, то обратно?
— Эээ... — ненадолго завис хаоситский бог, а затем разразился длиннющей пространной лекцией. Поначалу развесив уши, и в прямом, и в переносном смысле, спустя пару минут я начал ощущать себя пятиклассником, попавшим на защиту докторской по матану или квантовой механике. Куча умных слов, изредка перемежаемая знакомыми междометиями и союзами. И нифига не понятно. Ну а раз непонятно, то и нафиг оно не надо.
Я встал и подошёл к водопаду.
— Стоп-стоп, хватит, наслушался, — прервал словесный понос Артаса Клеймор. — Исправить ты это можешь?
Зря он это... В ответ последовала такая же длинная и настолько же непонятная отповедь.
— Ладно, всё с тобой понятно, — отмахнулся от потока нудятины метаморф. — Вот шмякнусь опять в обморок, а там моё основное тело быстренько и прихлопнут. Сделай хотя бы, чтоб я чувствовал, что выпаду скоро! Или ты и этого не можешь?
— Могу. Но не сейчас. Всё потом. Я и так тут чересчур заболтался. Слушайте вводную: есть задание для четырёх человек. Ещё двое чуть позже появятся, объясните им что к чему.
А вот это уже интереснее.
— Чего за задание-то? — встрял я в диалог.
— Да всё стандартно: надо кое-куда пойти, кое-что сломать и кое-кого прикончить, — прям святая простота, а не бог.
— Отказываюсь, — процедил сквозь зубы Клеймор. — Можешь думать что хочешь, но я не убийца на побегушках. Я не стану убивать кого-то по твоей прихоти.
— Мои прихоти здесь ни при чём. Слаат представляют угрозу для всего веера, так что чем раньше с ними разберутся, тем меньше миров в итоге пострадает.
Слаат?.. Хм... Веганское какое-то название... С другой стороны, не слаанеш, и ладно.
— Что ещё за слаат? — с хмурой мордой лица поинтересовался метаморф, коему явно не светила перспектива поработать убивашкой. Впрочем, мне тоже.
— Если бы кое-кто имел побольше терпения, я бы как раз сейчас к этому подошёл, — огрызнулся Артас. — В двух словах: у нас с Арагорном есть соглашение относительно кое-каких особых миров. То есть, строго говоря, мы с ним договорились, что ни Порядок, ни Хаос не станут намеренно пытаться прибрать эти миры к рукам. Совсем недавно в одном из таких миров началась какая-то непонятная катавасия. Я отправил Лаганара проверить, так он едва ноги унёс. Оказалось, что одна шибко умная раса — эти самые слаат — пытаются тот мирок колонизировать.
Метаморф пожал плечами:
— Всем нужно где-то жить.
— У слаат есть, где жить. Они туда не за жизненным пространством притащились.
— Тогда за чем?
— Когда-то в том мире была развитая техногенная цивилизация. А потом эта цивилизация сама с собой передралась и спалила мир к демонам. Остался только голый шарик.
— Эм... Ну и какое нам дело до какого-то голого шарика? — серьёзно, лично я вот не понимаю, что может заинтересовать и бога, и этих слаат в выжженом мире.
— На этом шарике оружия больше чем... да больше, чем везде! Если дать слаат наложить на него лапу, жизнь по всему вееру может стать ощутимо труднее.
— То есть мы в этот раз хорошие парни, — сарказма в словах и взгляде метаморфа было, пожалуй, едва ли не больше, чем железа на нём же.
— Мы никогда и не были плохими.
— Ну конечно. Мы белые и пушистые... Только наши враги об этом не знают.
— Наши враги вообще о нас много чего не знают. Ладно, хватит уже болтать. Слушай мою команду, сладкая парочка: сидите здесь, ждёте Лаганара и двух напарников. Как дождётесь, старый хрен вас переправит на место, вооружит и диспозицию выдаст, — мрачно изрёк Артас и исчез.
— Э-эй! — не понял я юмора. — Это что, и всё?
— Мда, какой-то кислый вышел инструктажик, — озвучил мои мысли метаморф.
Сдаётся мне, таки из-за напористого недовольства паладина бог обломал нас с подробными инструкциями.
— Блин... Клеймор, это ты виноват. Чего ты на него насел, как Тесак на педофила?
— Да козёл он, вот и насел. Не удивлюсь, если он нам наврал с три короба.
— Пф..., — фыркнул я. Когда это боги выкладывали всё и сразу за просто так?
Клеймор посмотрел на меня и страдальчески закатил глаза. Затем вздохнул, видимо, успокаиваясь и считая в уме до десяти, и примирительно произнёс:
— Ладно, не злись. Держи вот, презент...
Клеймор жестом заправского фокусника выудил откуда-то из недр сумки аккуратный свёрток и протянул его мне. Развязав тесёмки, я принялся изучать презент. Подарочек оказался чертовски хорош — две рубашки, подозрительно похожие покроем на традиционные китайские. Чёрная с вышитыми узорными драконами и какой-то растительностью, и серая, с серебряной вышивкой.
Я глянул вниз, на кривовато сшитый топик — в прорехи одежды действительно выглядывало всё моё пролетарско-гендерное происхождение. Ну, хотя бы аккуратных и милых форм, что уже радует. Это я погорячился, значит, когда Тоффа убеждал, что ещё и крестиком вышивать умею. С такими умениями максимум — трупы зашивать после аутопсии.
А Клеймор, однако, молодец, хоть и угрюмый вечно. Вон как идеально подобрал — должна сидеть как влитая. Я сбросил рюкзак, Скол самостоятельно сполз на него и свернулся клубочком, как настоящая змея. А вот начав стягивать многострадальные останки майки, я резко притормозил. Глянул на метаморфа: рожа хитрая-хитрая, а глаза честные, как у Кота-в-Сапогах из того самого мульта. Хмыкнув что-то не очень внятное, паладин Львиноголового развернулся — ко мне, значит, задом, а к лесу, то есть туману, соотвественно, передом. Культурный джентльмен, однако, хоть и в броне по самую маковку, и порой зыркает так, что хочется самостоятельно добраться до кладбища и закопаться поглубже, — во избежание, значитца.
Впрочем, кто его знает, может, ему такие тощие не нравятся, а нравится, когда есть что увидеть и пожамкать? Ох, Матер Дэи, бенедиктум текум туи иезус и как-то-там-ещё. Чего-то мысли мои куда-то не туда бегут...
Стянув-таки дырявый топик, я надел серую, немаркого тона рубашку. Рукава свободные, ткань чертовски приятно прикасается к коже, ощущение, будто шелковистый ручеёк бежит по телу. Захотелось свернуться клубочком и замурчать от удовольствия.
Застегнул все узелки, выполняющие роль пуговиц. Етить, я теперь то ли гусар, то ли мастер кунг-фу, ушу или ещё каких-нибудь страшных слов.
На радостях, реально сдерживаясь чтобы не замурчать, подошёл к метаморфу, обнял. Хрип, потрескивание костей и скрежет сминаемой стали доспехов намекнули, что с силой опять перестарался. А хотел ведь по-сестрячьи обнять, с благодарностью... Спешно выпустил сэра Клеймора, с виноватым видом парой ударов кулаком выправил пластину нагрудника.
— Извини, перестарался...
Выпученые глаза метаморфа были самым лучшим ответом.
Потом Клеймор снова научился дышать. Почёсывая пятернёй затылок, задумчиво произнёс:
— Однако... Про избы и коней, кажется, не врут.
Преодолев желание похлопать метаморфа по плечу, вспомнил его обещание:
— А гребешок?
Контуженный обнимашками паладин второй раз пошкрябал в затылке:
— Э... Будет тебе гребешок.
Метаморф уставился на свою ладонь. Из неё проклюнулся светлый бугорок, потихоньку стал расти, оформляясь в вытянутую полосу металла. Несколько раз Клеймор втягивал железку обратно в ладонь, после чего рисунок менялся, менялась глубина узора, его компоненты, сложность. На лбу от усердия выступило несколько капель пота, но Клеймор упорно продолжал выращивать стальную расчёску.
