Судья посмотрел в зал. Большинство людей относилось к Козлову осуждающе. Репортер районной газеты со скучающим видом поглядывал по сторонам, а потом что-то шепотом сказал своему соседу, и по движению его губ можно было понять: «Мелкое дельце».
Судья перевел взгляд на подсудимого.
Козлов не сидел с низко опущенной головой, у него не было виноватого вида. Наоборот, он молодцевато расправил плечи и с независимым видом поглядывал на окружающих.
— «…Виновность Козлова, — продолжал читать Чернышев, — полностью подтверждается показаниями потерпевшей и свидетелей. Так, потерпевшая Харчева показала: «27 августа 1986 года, когда мы ехали последним рейсом, на остановке «Гастроном» вошел гражданин высокого роста, как я позднее узнала, по фамилии Козлов. Зашел и сел. Я предложила ему приобрести билет, а если у него есть проездной, предъявить его. Тогда он стал ругаться. Я сказала, что буду вынуждена остановить автобус. После этого Козлов бросился на меня и начал избивать. Вначале ударил ногой в живот, а потом руками по лицу. Из носа пошла кровь. Я закричала. В это время как раз на остановке «Семеновская» вошел пассажир, как потом я узнала, по фамилии Кошелев, и спросил: «За что бьете?» В ответ Козлов заругался и толкнул Кошелева. В этот момент подоспел водитель автобуса Грошин, и они, то есть Грошин и Кошелев, схватили Козлова и вывели из автобуса. Он продолжал ругаться…»
В зале зашумели, послышались слова: «Хулиган! Управы на них нет!.. Чего его судить, и так ясно!..» Только репортер продолжал сохранять невозмутимый вид да женщина в первом ряду недовольно посмотрела на возмущавшихся.
У народного заседателя Шевелева заходили под кожей желваки. Он нервничал. А Валентина Эдуардовна не проявляла никаких эмоций.
— «…Свидетель Грошин на предварительном следствии заявил, — продолжал читать обвинительное заключение судья, — что поднявшийся в автобусе крик, а затем и плач Харчевой привлекли его внимание. Он остановил автобус, и когда вошел через заднюю дверь, то увидел, как Козлов толкнул Кошелева…»
Подсудимый Козлов, признаете себя виновным? — спросил судья.
Козлов бросил в притихший зал решительное:
— Нет!
Женщина с пухлым лицом, сидящая в первом ряду, не удержалась и выкрикнула:
— Правильно, Петенька, правильно…
На лицах других присутствующих в зале суда отразилось полное недоумение.
«Зачем он это делает?» — подумал прокурор, услышав заявление подсудимого, который на предварительном следствии полностью признал предъявленное ему обвинение.
— Каково мнение сторон о порядке допроса? — спросил судья.
Государственный обвинитель предложил заслушать вначале показания потерпевшей, затем свидетеля, после чего допросить подсудимого.
— Я тоже так считаю, — заявил Вильнянский.
Не возражала и потерпевшая Харчева. Это была совсем еще молоденькая девушка с курносым носиком и живыми серыми глазами.
Посовещавшись на месте, суд согласился с предложенным порядком и решил приступить к судебному следствию.
Как и положено по закону, Николай Максимович, прежде чем допрашивать потерпевшую, разъяснил ей, что она должна говорить суду правду и только правду, а за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний она может быть привлечена к уголовной ответственности по статьям 181 и 182 Уголовного кодекса РСФСР.
После этого Харчева подошла к столу секретаря судебного заседания, расписалась в том, что предупреждена, и встала перед судом в ожидании вопросов.
— Что вы можете сказать по данному делу? — обратился судья к потерпевшей.
Она заметно волновалась. Ее волнение понятно: выступать перед судом, перед целым залом… Не каждый сохранит спокойствие.
— Наш автобус ехал последним рейсом, — тоненьким голоском как-то жалобно начала Харчева. — Когда Козлов вошел, я предложила взять билет. Он встал и хотел заплатить за проезд, но автобус в это время тряхнуло, и он случайно задел меня по лицу…
В зале стали удивленно переглядываться, а затем переговариваться. Женщина из первого ряда утвердительно замотала головой, как будто присутствовала при этом, и даже репортер оживился и вытащил из кармана помятый блокнот.
— Козлов не хулиган, не ругался, — продолжала она, — а задел меня по лицу совсем случайно. Понимаете, нос у меня слабый: чуть что — сразу кровь. И от жары так бывает.
Шум в зале нарастал. Судья призвал присутствующих в зале к порядку:
— Тише, товарищи, тише! Потерпевшая Харчева, продолжайте.
— Так вот я и говорю: кровь пошла у меня из носу. А вошедший на остановке пассажир Кошелев увидел кровь и подумал, что Козлов меня ударил, стал обвинять Козлова в хулиганстве, хотя тот совсем ни при чем. И я лично к нему никаких претензий не имею…
— За что Козлов толкнул Кошелева? — спросил судья.
— Не знаю, я не видела.
— Но ведь вы на предварительном следствии, — начал прокурор, — давали другие показания. Чем вы объясните это противоречие?
Харчева неопределенно пожала плечами.
— Я не знаю… Может быть, следователь неправильно записал. Да, я еще хочу сказать: в тот день у меня, кажется, была температура…
— Вы говорите, что Козлов не отказывался платить за проезд? — спросил потерпевшую адвокат Вильнянский.
— Нет, не отказывался.
— Хорошо, — кивнул адвокат, делая на листочке какие-то пометки.
— Почему же вы, — обратился прокурор вновь к потерпевшей, — на предварительном следствии не заявили, что все это недоразумение, что Козлов ни в чем не виноват?
— Не знаю, — неуверенно ответила она. — Как-то так получилось…
— Видимо, допрос свидетеля Грошина внесет ясность в дело, — сказал Николай Максимович и предложил Харчевой сесть на свое место.
— Пригласите свидетеля Грошина, — попросил судья.
Открылась дверь. Вместо Грошина вошла полная женщина с огромной хозяйственной сумкой, из которой торчал кочан капусты.
В зале возникло оживление. На минуту все забыли о судебном заседании, о свидетелях.
Но уже скоро судье удалось восстановить тишину. Полная женщина с хозяйственной сумкой потеснила кого-то в первом ряду и села прямо напротив Николая Максимовича. У нее действительно был очень смешной вид, и сам Чернышев с трудом удерживался от улыбки.
— Пригласите свидетеля Грошина, — еще раз повторил он.
— Я здесь.
Оказывается, никто не заметил, как во время суматохи в зал вошел свидетель. Теперь все с интересом разглядывали его. Это был высокий, интересный парень с несколько самодовольным видом, одетый в модные джинсы и спортивную куртку.
— Я Грошин. Спрашивайте. Лишнего времени нет, на работу надо. План…
Чернышев пристально посмотрел на Грошина, и тот под его взглядом замолк.
— Что вы можете нам сообщить по этому делу? — обратился судья к Грошину после того, как ему был разъяснен гражданский долг и обязанность правдиво рассказывать все известные обстоятельства, относящиеся к данному случаю, и сделано предупреждение об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний.
— Знаете, товарищи, — заговорил Грошин, — я, может быть, и резко, по-рабочему скажу, но все это дело, из-за которого меня сюда пригласили, яйца выеденного не стоит.
— Ваши умозаключения можете оставить при себе, — строго заметил судья. — Говорите по существу.
— А я и говорю по существу, что дела-то и нет…
Грошину, видно, понравился собственный каламбур, и он засмеялся, поглядывая в зал, словно ожидая поддержки.
— Козлов спокойно вошел в автобус, взял билет, а когда хотел сесть, вагон тряхнуло, и он случайно задел Харчеву по лицу. А у нее, товарищи, нос очень слабый: чуть что — кровь так и хлещет.
— А зачем же вы тогда остановили автобус? — спросил судья.
— Во-первых, это была остановка, а во-вторых, я услышал шум: это Кошелев с бранью набросился на Козлова.
— А на предварительном следствии вы давали такие же показания? — спросил прокурор.
— Конечно.
— Прошу зачитать его показания, — обратился прокурор к суду.
Зал молчал, понимая, что наступил важный момент, что от правильности показаний Грошина зависит многое. Судья стал читать:
— «… Я услышал крики в автобусе, брань, затем плач Харчевой. Войдя в автобус через заднюю дверь, я видел, как Козлов толкнул Кошелева. У Харчевой из носа текла кровь. «Вот этот меня ударил», — сказала она, показывая на Козлова. Вместе с пассажиром Кошелевым мы уняли разбушевавшегося хулигана».
— Что вы на это скажете? — спросил прокурор.
— Подписал, не читая, — не задумываясь ответил Грошин.
Народный заседатель Шевелев как-то растерянно посмотрел на судью.
— Есть еще показания другого свидетеля, — спокойно заметил судья. — Кошелева Вадима Лазаревича. Он правда, отсутствует на сегодняшнем заседании, поскольку находится в командировке.
