Губернатор встретил и ласково обнял нашего кандидата у трапа самолета. Петров почти не изменился, разве что лицо обветрело за время предвыборной кампании и стало мужественнее. Мы с умилением провожали взглядами нашего премьер-министра – мы с Васькой написали от его имени столько интервью, комментариев, листовок и буклетов, что он стал для нас почти родным.
Премьер улыбался губернатору с милым смущением человека, которого явно приняли за другого. А губернатор продолжал сжимать Петрова в объятиях, как брата. Его, губернатора, равно устраивали Петров и Погодин в качестве президентов – у него были свои люди во всех кремлевских группах влияния.
Первым мероприятием в графике стояла встреча со студентами Северского государственного университета.
– Ну и как у вас тут с рейтингами? – неприязненно ежась, спросила Гарика немолодая коренастая женщина из свиты с усиками и в норковой шубе.
– Динамика есть, – доверительно приглушив голос, сообщил Гарик. – Изменения электоральной кривой видны буквально невооруженным глазом.
Куда ползет электоральная кривая, вверх или вниз, он не уточнял.
В это время Васька, осторожно дернув меня за ухо, прошептала:
– Видишь, какое у нее злое лицо? Будем всю жизнь заниматься политконсалтингом – станем такими же...
Скорее всего, эта дама долгие годы была комсомольским лидером, а не политконсультантом, но мы уже опаздывали в Северский университет, и я не спорила.
Неприятности, образно выражаясь, ждали нас уже на пороге, где страшно далекие от политики студенты приняли Курочкина за Петрова.
– Хорошо, что вы к нам залетели, уважаемый премьер-министр! – радостно заявил прыщавый юноша в водолазке, жертва авитаминоза.
Машины с Петровым и губернатором не было. Журналисты неуверенно покосились на Курочкина и начали окружать его на всякий случай.
– Я тоже рад, – охотно согласился Курочкин с улыбкой Джеймса Бонда, – только я не премьер-министр.
– Конечно, вы уже, наверное, считаете себя президентом! – рассудил прыщавый студентик.
– Ой, а говорили, с Тимати и ребятами из «Дома-2» будет встреча... – пискнули из толпы, но тут наконец подъехал Петров с охранниками, и все покатилось более-менее по сценарию.
Через час начинался прямой эфир с Петровым на «Северск ТВ». Васька примчалась в университет с текстом вопросов и ответов и пыталась передать его Петрову за сценой. Капышинский, кокетничая с гримершей, уронил с лестницы ее сумку и разбил пудреницу премьер-министра. Гримерша была на грани истерики, Виолетта предложила свою пудру с эффектом загара. Петров на сцене безбожно перепутал Северск и Томск, в это время сопровождающие лица добрались до текста прямого эфира и начали черкать в нем разноцветными ручками. После каждого подчеркивания Васька менялась в лице, а Курочкин что-то нервно стать разъяснять тетке в шубе и с усиками... В этот момент меня осторожно дернул за джинсы мальчик-референт из свиты Петрова:
– Я дико извиняюсь, но гостиницу нам, надеюсь, забронировали? Там есть кондиционер? Горячая вода?..
– Разумеется, – безмятежно кивнула я, совсем не владея вопросом, – постельное белье, белые тапочки, и в каждом номере супер-унитаз, он, знаете, может сделать за вас практически все...
Снег валил хлопьями, бархатными и золотистыми на солнце. Выбравшись от студентов, Петров полминуты постоял под снегом, окруженный, правда, толпой охранников, – стоял и молчал, и только после этого помчался на «Северск ТВ».
Праздник продолжался. В конце прямого эфира наш мальчик заявил, что далеко не все еще совершил на посту премьер-министра, а желание стать президентом – признак нездоровых амбиций. Тетка с усиками позеленела:
– Шшшто он говорит?! Кто писал текст?!
– Этого в тексте не было, это его экспромт... – растерянно прошептала Вася.
– Да? С ним такое бывает... Кстати, я Лариса. Черти драные, мы уже опаздываем к коренным народностям!
Речь для представителей коренных малочисленных народностей мы сочинили еще на прошлой неделе, распечатали очень крупными буквами и отдали председателю комитета Оюн-оолу Хертековичу Доржукай. Там было все, как полагается: «национальная и культурная идентичность», «ценность живых традиций» и несколько слов о том, что без Петрова все мы пропадем. Полторы странички текста.
– Все надо читать?.. – со священным трепетом спросил Оюн-оол.
– Но можно по бумажке! – успокоительно закивала Василиса.
После этого мы выпустили Оюна из-под контроля. И не ждали подвоха. Я влетела в зал на пять минут раньше Петрова, пока гримерша подкрашивала его под лестницей остатками пудры – в зале было душно от телекамер, пахло мокрыми шубами, коренные народности сидели чинно, а на столах перед ними громоздились пустые бутылки из-под минералки. Уже вылакали. Совершенно ниоткуда возник Гарик:
– Все под контролем?
– Разумеется! – бодро доложила я, ища глазами Ваську, Курочкина, Митю, Капышинского, хоть кого-нибудь, с кем можно разделить ответственность. Через секунду Васька появилась на пороге вместе с Петровым и свитой. Проверять, все ли под контролем, уже было некогда.
Оюн-оол Хертекович смущенно встал:
– Вот мне тут Верочка написала, что сказать. – Он мотнул головой, и я поняла, что он имеет в виду Ваську – Но я хочу еще добавить от себя. Очень хорошо, что вы до нас долетели, дорогой Валентин Александрович. Потому что мы пока видели только ваш штаб. Да, ребята нам передали от вас гуманитарную помощь... спасибо, хотя конфеты были немного просроченные. Конечно, где Москва, а где мы! Такие расстояния...
Журналисты оживились – речь зашла о подкупе избирателей, значит, дело пахнет экшеном. Премьер порозовел, как устрица. Я мысленно провалилась в пучину мрака. За спиной Лариса с усиками прошипела:
– Это у вас тоже экспромт?! Охуенно...
И тут я встретила взгляд Курочкина. Он улыбался. Он улыбался мне через зал мягко и успокаивающе, на улице все падал и падал снег, а Оюн-оол уже старательно читал свой текст по мятой бумажке, как ни в чем не бывало...
Дальше стало спокойнее. Петров подписал наскоро и незатейливо сочиненный договор с Федерацией профсоюзов Северска. Дал пресс-конференцию, ответив на бесхитростные вопросы северских журналистов гладко и обтекаемо, как и полагается премьер-министру. Сфотографировался с журналистами. И даже с Оюн-оолом Хертековичем. И уехал в загородную резиденцию губернатора – с толпой охранников и министерской челяди. Отдыхать до утра и даже, если повезет, спать.
Тут же выяснилось, что гостиницу для остальной свиты никто не бронировал – вообще-то, заниматься этим поручили Митьке, он перепоручил это Виолетте, а та пошла к Капе спрашивать, где можно найти телефоны гостиниц. «Как где? Конечно, в Интернете», – буркнул Капа, но поиски в Интернете оказались для Виолетты слишком сложными, а подходить к Капышинскому второй раз она побоялась. Теперь в гостинице «Северск» оставалось всего пять свободных номеров, еще два в гостинице «Наш край», а расселить нужно было как минимум пятнадцать человек.
– Расставим приоритеты, девочки, – шепнул Гарик, сгребая Митю и почему-то нас, – главная тут Лариса, ей лучший номер. Тем более, сейчас мы увезем ее на совещание с кремлевскими кураторами и замучаем до смерти. Важные люди – стилист, парикмахер, массажист, они имеют доступ к телу кандидата. А гримерша просто клевая телочка... Остальные перебьются. Особенно обращайте внимание на педерастический акцент – те, кто с акцентом, пусть ночуют на улице.
Митя скривился от негодования. А я подумала, что самый заметный акцент был все-таки у парикмахера.
Одиносика мы увидели одновременно. Ловко окружили и допросили с пристрастием. Через пару минут оказалось, что да, конечно, для дорогих московских гостей найдется целый санаторий МВД, который вместит всех желающих.
День закончился. Я поняла, что рухну сейчас от нечеловеческого облегчения. Когда мы выскользнули на улицу из Дома профсоюзов, Васька выглядела как недопитый молочный коктейль.
Дом замер в тепле и безмятежности, в нем с утра сохранился запах туалетной воды Гарика и носков Тимура, забытых в биде. Слава олигарху, благодаря которому у политконсультантов есть крыша над головой...
Митя позвонил где-то через час – мы как раз заварили чай и рылись в холодильнике, обсуждая, кто сожрал все яблоки и сыр. И даже морскую капусту.
– Эй, чувак! – почему-то шепотом заорал он. – Я их привез в этот санаторий! Тут такая холодища! Одеяла – как у моей прабабки на даче! Комнаты не закрываются, душа нет и туалет в конце коридора!
– Ммм... Мить, а куда делся весь сыр из холодильника?
– Сыр?.. Дашка, и еще в каждой комнате портреты вождей висят над кроватями! Под стеклом!
– Каких вождей?
– Мирового пролетариата! Ну, Ленин, Сталин...
– Ого. Ну скажи, что это сейчас модно... стиль ретро.
– Сама скажи, – мрачно посоветовал Митя, – что туалет прямо по коридору – это сейчас самый шик. Короче, я везу их к нам.
