– Ты позовешь ее с собой? – спросил Камал, глядя на жену проницательным взглядом.
– Да. Зачем ей оставаться в храме! Неужели она хочет, чтобы ее дочь сделалась девадаси? – с обычной горячностью заявила Тара.
– А ты подумала о том, где и с кем она будет жить?
– Амрита с дочерью могут поселиться у нас. Места хватит.
– Амрита не будет жить у нас, – сказал Камал.
– Почему?
Он усмехнулся.
– Потому что ты, звезда, замучаешь меня подозрениями и упреками!
Тара покраснела.
– Нет. Обещаю. Я думала, что Амрита могла бы выступать вместе с нами.
Камал пожал плечами.
– Я, честно говоря, тоже этого хочу, но не смею предложить. Я знаю, что наши демоны всегда возвращаются к нам! Твой – это безудержная ревность. И все потому, что ты до сих пор не поняла, что для меня твоя любовь больше всех благ этого мира, моего таланта и благословения Шивы!
– Клянусь, мой демон никогда не вернется! – воскликнула Тара и облегченно рассмеялась.
Они подошли к площадке, где девочки занимались танцами под руководством все той же Илы. Подрастало новое поколение танцовщиц, будущих девадаси.
Увидев старых знакомых, Ила остановила занятия и подошла к Таре и Камалу.
– Глазам своим не верю! Вы ли это?
Тара обняла наставницу и сразу спросила:
– Где Амрита?
Ответ оглушил, как падение камня.
– Ее… нет. Она исчезла. Я слышала, будто Амриту похитили.
Тара изменилась в лице.
– Давно?
– Еще до начала дождей. Поговори с Хемнолини. Она знает больше меня.
– А дочь Амриты?
– Девочка здесь, – сказала Ила и позвала: – Амина!
От толпы маленьких танцовщиц отделилась девочка лет шести и подошла к наставнице. Глядя на дочь Амриты, Тара вспомнила свое детство, первые радости и первые слезы.
Камал, который тоже смотрел на девочку, заметил, что Амина выглядела вовсе не такой жизнерадостной и веселой, как их дочь.
– Здравствуй, Амина. Я подруга твоей мамы и тоже танцовщица, – сказала Тара.
В глазах ребенка загорелась надежда – и погасла, когда Ила велела ей идти к остальным, чтобы продолжать занятия.
– Мы поговорим с Хемнолини, а потом вернемся, – пообещала Тара.
Когда они с Камалом отошли от площадки, молодая женщина озабоченно промолвила:
– Девочка выглядит грустной. – И быстро прибавила: – Я не хочу оставлять ее здесь.
Камал сжал руку Тары.
– Я знал, что ты это скажешь. Думаю, нам не позволят ее забрать.
Молодая женщина упрямо сжала губы.
– Посмотрим.
Хемнолини встретила их со слезами на глазах.
– Тара! Камал! Дети мои! Где же вы были?! Иногда мне казалось, что с тех пор, как вы исчезли, храм опустел! Будто погасли два больших ярких огня!
– Разве нет других танцовщиков? – не без иронии произнесла Тара. – Неужели только Камал похож на Натараджу, который спустился с небес?
Пожилая девадаси покачала головой.
– Он был частью жизни храма, всецело преданный Шиве, отдающий своему искусству и душу, и сердце. Так же, как и ты. Где вы теперь и чем занимаетесь?
Молодая женщина рассказала, и Хемнолини произнесла ту же фразу, какую Тара некогда услышала из уст своего возлюбленного:
– Ты превратила священные танцы в уличное представление! Совершила святотатство. И заставила Камала сделать то же самое.
Тара хотела ответить, но муж опередил ее:
– Нет, Хемнолини. Ты прекрасно знаешь, что представляет собой наше искусство. Это не просто заученные движения. Это умение смеяться и плакать, раскрывать сокровенные тайны души, рассказывать обо всем на свете с помощью танца. Святое мы оставили неприкосновенным. Разве что привнесли в танцы больше огня и жизни, простых человеческих чувств. Если бы мы остались в храме, никогда не смогли бы пожениться, открыто жить вместе и иметь детей. И чем нам заниматься, как не танцевать? Мы больше ничего не умеем. Танец – это наша жизнь и наша любовь.
Выслушав его, Хемнолини добродушно усмехнулась.
– Что с вами поделаешь! Ваш талант искупает все прегрешения. Главное, вы счастливы друг с другом.
– Расскажи о том, что случилось с Амритой, – попросила Тара.
Пожилая девадаси говорила недолго.
– Это все, что мне известно, – сказала она в заключение. – Человек, похитивший Амриту, был очень богатый и властный, а я знаю, что крепче всего запираются золотые клетки. Возможно, Амрита никогда не вернется назад.
– Мы хотим забрать ее дочь с собой, – заявила Тара. – У нас тоже девочка, и мы сумеем воспитать Амину.
Взгляд Хемнолини сделался суровым.
– Зачем она тебе? Разве дочери Амриты плохо в храме?
– Я не хочу, чтобы она становилась девадаси.
– Ты не ее мать и не можешь решать.
– Давайте спросим Амину, – вмешался Камал.
– Она еще слишком мала и не понимает, что значит быть девадаси, – возразила Хемнолини.
– Вот именно, не понимает! – Тара повысила голос. – Зато я понимаю! Понимаю, что значит расти без родителей, без права выбирать свою судьбу. Знаю, каково днем получать удары бамбуковой палкой, а ночью плакать в подушку.
– Человек не выбирает судьбу. Это она выбирает человека, – возразила Хемнолини. – Если бы не воспитание, полученное в храме, ты не была бы такой, какая ты есть сейчас: не сухая трава, а прекрасный цветок. Ты не только отдавала, но и брала, Тара.
– Пусть так. Жизнь тяжела, выбор сложен, и человек рискует ошибиться. Главное, что Амина будет нужна нам независимо от того, есть ли у нее способности к танцам и… какой она приносит доход.
Хемнолини вздохнула.
– Вы можете поговорить с верховным жрецом, но он не отдаст вам девочку.
Камал и Тара вышли на улицу.
– Возможно, Хемнолини права? – сказал жене Камал. – Почему ты хочешь забрать Амину? Ты чувствуешь себя виноватой перед Амритой или тебе нужен второй ребенок? Если девочка покинет храм, она уже не сможет вернуться обратно.
К тому же тебе неизвестно, что думала об этом Амрита!
Тара улыбнулась так, как улыбаются, когда на самом деле хотят заплакать.
– Я не могу оставить малышку одну, не могу!
Камал обнял жену.
– Хорошо. Мне кажется, для начала нужно поближе познакомиться с девочкой.
– Ты прав, – согласилась женщина.
Они упросили Илу отпустить Амину с занятий и увели ее за пределы храма.
Тара пожалела о том, что они с Камалом не взяли с собой Уму; веселая, непосредственная малышка легко находила общий язык с детьми и взрослыми.
Тара рассказала Амине о Калькутте, о жизни своей семьи. Они с Камалом угостили девочку сладостями, показали ей выступление фокусников, заклинателя змей.
На узких улочках городка жили и работали ремесленники. Амина наблюдала, как искусные мастера неутомимо стучат крохотными молоточками по листам серебра, нанося на них тончайшие орнаменты и узоры. Как гончар заканчивает отделку кувшина и выстраивает рядами готовые блюда и чаши. Как женщины прядут тончайшее волокно, а мальчик-подмастерье скрепляет щипчиками звенья ожерелий и браслетов. Девочка увидела, что за пределами храма бурлит разнообразная, неведомая ей жизнь.
Вскоре Амина повеселела, начала улыбаться. Пока рядом с ней была мать, девочка чувствовала себя так, словно между ней и горестями окружающего мира стоит надежная живая стена, сотканная из теплоты объятий, ласковых утешений и ободряющих слов. Когда Амрита исчезла, в душу ребенка ворвалось одиночество. Она не знала, куда идти, если кто-то обидит ее или причинит боль.
Теперь в ее жизни вновь появились взрослые, согласные любить ее просто за то, что она это она, готовые защищать от любых бед. Амина чувствовала, что может им доверять.
– Ты станешь учиться танцам, если захочешь. Будешь жить у нас, сколько сама пожелаешь. Можешь считать нашу дочь своей сестрой, – говорили Тара и Камал.
– А мама вернется? – с надеждой спросила девочка.
Они переглянулись.
– Непременно. И быть может, случится так, что она тоже захочет жить в нашем доме. Ты пойдешь с нами?
– Пойду, – сказала Амина.
Тара порывисто прижала ребенка к себе и заплакала.
– Я выдержу сражение со жрецами, чего бы мне это ни стоило! – заявила она мужу.
Камал покачал головой.
– Храм – не то место, где сражаются, Тара.
Когда они вернулись на территорию храма, Ила сказала:
– Приехал какой-то человек, говорит, что он отец Амины.
Возле площадки, на которой обычно занимались девочки, стоял Киран. Тара и Камал замерли в изумлении. Они знали, что Киран собирался приехать, но никак не ожидали, что он появится именно в это время.
Что-то изменилось в облике Кирана с тех пор, как они видели его последний раз. Он все больше старался скрывать свои чувства от окружающих людей, и это удавалось ему все лучше и лучше. Вдобавок он был великолепно одет; его сопровождали двое слуг, один из которых был вооружен саблей, а другой держал над головой господина раскрытый шелковый зонт.
На лице Тары вмиг появилось выражение враждебной непримиримости.
