По этим данным ФБР установило и арестовало Фишера. Поскольку других данных ФБР не имело, на судебном процессе он фигурировал как «полковник Абель» — сотрудник советской разведки.
Американская и иностранная пресса уделила процессу очень большое внимание. В условиях холодной войны арест советского разведчика для руководящих кругов США был поистине большой находкой. Важное значение имело поведение на суде самого разведчика. Им был избран оптимальный вариант действий. В соответствии с американским законодательством он отказался от дачи показаний, уполномочил суд выделить ему защитника и весь процесс обратил в диалог между судом и защитой. Это лишило обвинение возможности требовать от разведчика показаний, объяснений, доказательств и разыгрывать эффектные сцены политического шоу.
Во время процесса Фишер сидел позади своих защитников и внешне спокойно наблюдал за происходящим, время от времени делая пометки и зарисовки. «Репортеры и все остальные, — писал впоследствии его адвокат Донован, — кто день за днем сидел в зале, наблюдал за тем, как Абель делает заметки, что-то рисует и непринужденно разговаривает со своим защитником во время перерывов, были уверены, что он холодный человек, бесстрастный наблюдатель, не заинтересованный в исходе процесса. Они не могли бы впасть в большую ошибку. Только железная самодисциплина позволила ему сидеть молча и спокойно, не показывая ни единого признака того, что он переживал физическую и эмоциональную пытку. Никто из нас не знал и того, что физически он был не очень-то здоровым человеком. У него была серьезная желудочная болезнь (язва. — Авт.), на которую он ни разу не пожаловался»[16].
Ведя защиту Фишера по долгу службы, Донован в такой степени проникся уважением к его интеллекту и мужеству, что взялся за литературный труд, посвятив разведчику весьма объективно написанную книгу.
Доказать, что Фишер-Абель занимался шпионажем, суду не удалось. Не было ни единого факта, который подтверждал бы получение подсудимым секретных данных и их передачу иностранному государству. Однако прокурор потребовал признать обвиняемого виновным по всем пунктам обвинения на основании того, как сказал он, что «для признания обвиняемого виновным вовсе не обязательно, чтобы преступник уже совершил свое деяние»[17].
15 ноября 1957 года суд вынес решение. Он приговорил Рудольфа Ивановича Абеля к 30 годам тюремного заключения.
Ни во время предварительного следствия, где ФБР применяло и нажим, и различные посулы, ни во время суда и тюремного заключения Вильям Генрихович не выдал секретов советской разведки и других данных, связанных с его миссией в США.
Мужественное, спокойное поведение Фишера, свидетельские показания о его моральном облике и образе жизни во время нахождения в США вызывали симпатии публики и журналистов. Характерен такой факт. На суде были зачитаны письма его жены и дочери, которые были изъяты при его аресте. Он хранил их как самое дорогое, чем располагал в США в личном плане, они помогали переносить трудности нелегального положения и вселяли надежду на будущее. Сердечные письма характеризовали обвиняемого как преданного мужа и отца. Это вызвало волну уважения к личности советского разведчика, подчинившего свои личные интересы делу служения Родине.
Что касается Хэйханена, то американская публика смотрела на него как на предателя и морально разложившегося человека. В одном из документов, касающихся судебного процесса, отмечается: «Хэйха-нен покинул место свидетеля (а он проходил на процессе как свидетель. — Лет.), ответив на 220 вопросов. Он ушел как побитый, с низко опущенной головой, красный и потный. Сделав свое подлое дело, в дальнейшем он оказался никому не нужным. Спустя четыре года он погиб во время автомобильной катастрофы на Пенсильванском шоссе при невыясненных обстоятельствах».
Донован о предателе пишет так: «Подобно многим своим предшественникам, Хэйханен сознавал, что жизнь большинства «перебежчиков» не перестает быть адом. Как только он перешел линию, старые его страхи сменились новыми. Он потерял семью, Родину, прошлое… Во время Второй мировой войны я знал многих перебежчиков. Несчастные случаи, пьянство, так называемое нервное расстройство и самоубийства были частыми явлениями среди них»[18].
Фишер прибыл в США в 1948 году и девять лет до дня ареста вел здесь разведывательную работу. Организация нелегального звена в такой стране, как США, — дело непростое. И создание таких звеньев всегда сопряжено с обстоятельствами чрезвычайного характера.
США и Англия взяли курс на резкую конфронтацию с СССР, чреватую серьезным осложнением обстановки в мире. Опубликованные к настоящему времени секретные документы США показывают, что уже с 1945 года Соединенные Штаты разрабатывали конкретные планы атомного нападения на СССР. Документ «Основа для формулирования военной политики США», одобренный Комитетом начальников штабов 19 сентября 1945 года и представленный на рассмотрение президента Г. Трумэна, рекомендовал вести «все приготовления для того, чтобы при необходимости нанести первый удар» с применением атомного оружия. Позднее, в 1949 году, был разработан план «Дроп-шот», намечавший сбросить на Советский Союз 300 атомных и 250 тыс. тонн обычных бомб.
В 1946 году американская и английская разведки приступили к осуществлению программы тотального шпионажа в отношении СССР и стран Восточной Европы. Специально обученная агентура забрасывается в Советский Союз через «зеленую» границу из Турции и Ирана, с самолетов на парашютах из Западной Германии и Японии, морским путем с использованием различных плавсредств из Англии, Западной Германии, Швеции.
В таких условиях перед внешней разведкой стояла задача «не проглядеть подготовки со стороны США и Англии внезапного нападения на Советский Союз», и нелегальные звенья рассматривались как наиболее жизнестойкие разведывательные структуры, способные функционировать не только в обычных условиях, но и в кризисных ситуациях.
Так было создано нелегальное разведывательное звено в США во главе с кадровым разведчиком Вильямом Генриховичем Фишером. Перед ним была поставлена задача: осесть в США под видом местного гражданина, создать прочное прикрытие, отработать надежные каналы связи с Центром, принять на связь некоторых агентов, организовать работу по приобретению новых источников и с их помощью добывать информацию, связанную с обеспечением безопасности нашего государства.
Нелегальная работа, на которую пошел советский разведчик, не делается по приказу. Она осуществляется по зову сердца. Сюда люди идут добровольно, поскольку по своему характеру такая деятельность связана с риском для жизни и тяжелыми испытаниями.
Будучи хорошо знаком с положением в мире и сознавая, что над Родиной нависает новая военная опасность, Вильям Генрихович изъявил желание выехать на нелегальную работу за границу. В это время ему шел 44-й год.
Самым трудным было расстаться на продолжительное время с семьей, пойти на разлуку с близкими людьми — женой и дочерью — семьей, где царила атмосфера теплоты и нежности. Но Вильям был человеком долга. Своими намерениями он поделился с женой — Еленой Степановной, объяснил ей причины, которые побуждают его принять такое решение. После продолжительного обсуждения она согласилась с доводами мужа и благословила его на этот нелегкий труд.
На следующий день Вильям Генрихович подал руководству рапорт, в котором говорилось:
«Я, Фишер Вильям Генрихович, вполне сознавая важность для моей Родины — Союза ССР — нелегальной работы и отчетливо представляя себе все трудности и опасности этой работы, добровольно соглашаюсь стать в ряды нелегальных работников Министерства государственной безопасности СССР.
Я понимаю, что работа нелегального советского разведчика является самой почетной и ответственной для чекистов.
Я обязуюсь, став нелегальным разведчиком, подчинить всю свою дальнейшую жизнь, все свои стремления и поведение интересам моей Родины.
Я обязуюсь строго, точно и беспрекословно выполнять все указания моих руководителей по нелегальной работе.
Я обязуюсь строго соблюдать конспирацию, ни при каких обстоятельствах не раскрою врагам доверенных мне тайн и лучше приму смерть, чем предам интересы моей Родины.
В. Фишер».
Рапорт был написан в апреле 1946 года, а в октябре 1948 года, после двухлетней подготовки, Фишер отбыл за границу, в ноябре того же года был уже в Нью-Йорке.
Фишер не был новичком в разведке. До Второй мировой войны он дважды находился в загранкомандировках в нелегальных условиях в странах Европы. В совершенстве владея английским языком, будучи хорошо знаком с нравами и обычаями европейцев, он успешно выполнял поставленные перед ним задачи.
