— Вам стоит зайти снова, когда пробьет целый час, и посмотреть остальные. Некоторые весьма необычны.
Должно быть, они очень дорого стоят.
— Некоторые бесценны. Другие стоят не так дорого, как вам может показаться.
Локнер наклонился, чтобы лучше разглядеть часы с Арлекином. Он коснулся стеклянной дверцы своими толстенькими пальцами — жестом совершенно детским, — но тут же смущенно убрал руку. Глядя на Белла, он спросил:
— Сколько же стоят вот эти часы?
— Эти не продаются, мистер Локнер. Мне за них предлагали большие деньги, но я не готов отпустить своего маленького Арлекина.
— Замечательное произведение. Да у вас здесь все замечательное… и вы так быстро все это подготовили! — произнес Локнер с искренней, простодушной улыбкой. — Невероятно, как вы успели столько сделать менее чем за сутки!
— Желаете ли забрать ваши часы, мистер Локнер?
— Но, конечно же, у вас не было времени… — Начавший было подыскивать извинения для мастера, Локнер замолчал, увидев, что Белл достал часы деда — сияющие, будто новые, и протянул их, чтобы владелец мог послушать ход механизма.
Часы тихонько тикали. Локнер взял их, с изумлением оглядел и снова поднес к уху.
— Этими часами смогут пользоваться еще ваши внуки, мистер Локнер. Да и их внуки тоже.
Лицо Локнера помрачнело, но лишь на мгновение.
— Как вам это удалось? Часовщик из Бостона говорил, что часы погибли. Что починить их никто не сможет.
— Не так уж много на свете вещей, которые нельзя починить. Возможно, у меня просто больше опыта, чем у других.
В безмолвном потрясении Локнер перевел взгляд с часов на Белла и лишь спустя какое-то время произнес:
— Они выглядят совсем новыми. Должен признаться, я не думал, что вы их сможете починить.
— Рад был оказать вам услугу, мистер Локнер. Невысокий мужчина вновь посмотрел на часы, поднес их к уху и изумленно покачал головой. Затем положил часы в карман жилета и стал доставать бумажник:
— Сколько с меня причитается? Белл поднял руку, останавливая его:
— Бесплатно.
— Но вы, должно быть, потратили на это много времени и сил.
— Я никогда не беру плату с первого посетителя.
— Вы очень щедры. — Локнер поглядел на полки, тянувшиеся за шкафом-витриной. — Возможно… Вы сказали, что некоторые из ваших часов стоят не слишком дорого, и, может быть… Я уверен, что мою жену порадовали бы хорошие каминные часы.
— Тогда мы подыщем то, что ей понравится, — сказал Белл.
Он медленно прошел вдоль полок, вернулся немного назад и наконец остановился. Он сиял с полки часы, закрепленные на серебряном цилиндре, украшенном художественной эмалью; миниатюра изображала лебедей на лесном озере. Белл поставил часы на прилавок. Часы молчали, стрелки стояли на месте, показывая без одной минуты двенадцать.
— Часы ожидают надлежащего владельца, — пояснил часовщик.
Он тронул что-то на задней стороне часов, и они затихали. Когда стрелки встретились на двенадцати, цилиндр открылся и под приятную мелодию появилась маленькая темноволосая балерина. Она поклонилась и начала танцевать. Локнер пораженно глядел на фигурку; он не отрывал от нее взгляда весь танец, едва слышно произнося лишь одно слово: "Антуанетта".
С последним ударом часов крошечная балерина удалилась и цилиндр закрылся. Еще мгновение Локнер смотрел на эти часы, а затем потер глаза и повернулся к Беллу.
— Что-то сверхъестественное, — сказал он глухим и немного хриплым голосом. — У нас была дочь. Она любила танцевать. Мы надеялись, что она станет балериной, но этому было не суждено случиться. Два года назад она умерла от воспаления легких.
— Очень вам соболезную, мистер Локнер. Надеюсь, что не причинил вам боли.
— Нет, что вы… Нет же, мистер Белл. Эта маленькая танцовщица — вылитая Антуанетта. Как раз такой она была в тот год, когда мы ее потеряли.
— Значит, ваша дочка к вам возвращается. Каждый час, когда будут бить часы, она будет по-прежнему танцевать для вас.
— Моя жена так обрадуется, — сказал Локнер, не сводя глаз с часов. Он говорил тоном человека, высказывающего вслух свои сокровенные мысли. — Она так и не пришла в себя после этой утраты. Теперь она почти не выходит из дому. Но эти часы… понимаю, они. должно быть, очень дорогие, но я постараюсь найти возможность за них заплатить.
Белл назвал цену. Локнер посмотрел на него, разинув рот, и наконец воскликнул:
— Но это же просто смешно! Вы бы могли продать эти часы в сто раз дороже!
— Я предпочитаю продать их вам и именно за такую цену, ни больше и ни меньше. Итак, вы их берете?
— Беру!
— Значит, они ваши, — сказал часовщик. Он снова что-то покрутил на задней стороне часов, так что стрелки встали на точное время, а потом взял часы и передал Локнеру, — Теперь время установлено. Больше настраивать ничего не потребуется. Надеюсь, что эти часы будут радовать и вас, и вашу жену.
— Конечно же. Спасибо вам, мистер Белл, — сказал Локнер, отходя от прилавка спиной вперед. В руках он, как младенца, держал часы.
Лавка часовщика скоро стала местной достопримечательностью. На улице возле витрины собирались толпы детей и зевак, желающих увидеть повторявшееся каждый час зрелище. Посетителей шло все больше: некоторые несли часы на ремонт или желали настроить, а некоторые приходили купить те хронометры, которые Белл продавал по очень скромной цене. Все заходившие в лавку задерживались надолго, очарованные великолепными произведениями, стоявшими в витринах и на полках.
Локнер стал постоянным посетителем. Он показывался в лавке хотя бы раз в неделю, а обычно — чаще, чтобы доложить о том, как потрясающе точно идут часы его деда, и чтобы поблагодарить Белла за часы с балериной, а затем еще посмотреть на самые новые работы мастера. Локнер благоговейно восхищался тем, как быстро часовщик создает эти чудесные механизмы. Каждую неделю появлялось что-то новое.
В конце года, когда в дождливый день в лавку зашел Локнер, Белл как раз ставил в витрину новые часы. Увидев Локнера, часовщик улыбнулся, поставил часы на стеклянный прилавок и гостеприимным жестом пригласил гостя взглянуть на них.
Не хотите ли посмотреть, как они работают? — спросил мастер,
— О да, мистер Белл, — с энтузиазмом ответил Локнер, повесил зонтик на крючок возле входа и подошел к витрине.
Он увидел перед собой темный шар размером примерно с пушечное ядро. Шар казался хрустальным, и был он темно-синего цвета, почти черного. Наверху прозрачного хрусталя располагались маленькие часы — белые с позолотой, размером не больше кулачка младенца. Стрелки стояли на месте, показывая без одной минуты двенадцать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
