Леандер не пришёл ко мне в больницу. Я напрасно ждала его. Каждую ночь поднимался воющий ветер, то без дождя, то с дождём. Я больше не была уверенна в том, был ли это ветер от членов бригады или просто осень в Людвигсхафене. Я не хотела думать об этом. Я сойду с ума, если займусь этим.
Мама сдалась уже после трёх дней в преподавании урока и навестила меня, чтобы принести пижаму в цветочек и не габаритных размеров, набитую до отказу косметичку. Папа тоже появился возле моей кровати. Даже четыре раза. Но это было по-другому, чем в детстве. Мама и папа совсем даже не заговорили о том, что случилось. Я осталась с этим одна. Как и всегда в прошедшие месяцы.
Я не могла и не хотела обещать им, что такого больше никогда не случиться, потому что это автоматически значило для меня, что я пообещаю им, что Леандер больше не вернётся. Пока он был здесь, в нашем мире, я постоянно буду снова и снова попадать в невероятно глупые ситуации, которые не смогу никому убедительно объяснить. Хотя я конечно могла бы с удовольствием отказаться от этого, но жизнь без Леандера? Это было немыслимо.
Вздохнув, я огляделась в моей комнате, не ложась в кровать, как приказала мама после того, как меня выписали из клиники. Я осмотрела каждый сантиметр. Но и при этой новой инспекции не обнаружила никаких доказательств того, что Леандер был здесь в прошедшие дни.
Никаких крошек под диваном, никаких липких стаканчиков из-под йогурта на полу, никаких разбросанных, потрёпанных журналов Bravo. А также никаких полу пустых бутылок из-под Перно под моей подушкой. Его диван выглядел таким нетронутым, что я едва могла на него смотреть.
К тому же мне казалась, что изменился Могвай. Он стал более вялым и в более плохом настроении, чем и так уже был ранее. По словам мамы, он меньше ел, в то время, как я лежала в больнице. Был бы приятный комплимент от этой старой брюзги-собаки. Но не был.
Так как он почти больше не ел, потому что ему не хватало Леандера, а не потому, что ему не хватало меня. И что сказала мама бабушке Анни? Что она ещё никогда не чувствовала себя так одиноко? Потому что ей теперь приходилось смотреть все свои мыльные оперы и документальные фильмы одной?
Чёрт, я не могла оставаться сидеть здесь или даже лечь в кровать. У меня была рука гипсе, а не чума, а моё сотрясение мозга уже давно прошло. Никто не мог заставить меня делать вид, будто я больна. Одной рукой я надела кроссовки и влезла в широкий пуловер с капюшоном, что было сложнее, чем я думала, но спустя несколько минут я была готова.
Это ведь не могло быть напрасно, то, что я проводила дни, чтобы много раз прослушивать диски от Deep Purple и Led Zeppelin. Прежде всего Child in Time[2] я прокручивала снова и снова, жуткая песня. Она действительно звучала как будто из другой сферы, в этом бабушка Анни была права. Я однако считала, что в этом были виноваты не космические силы, а потребление наркотиков членов музыкальной группы. Всё же саундтрек не отпускал меня, также как и Stairway to Heaven от Led Zeppelin.
Слушая эту песню, у меня шли мурашки по коже. Но моя интуиция подсказывала мне, что Child in Time была важнее и больше подходила к моему не до конца продуманному плану. Это был план, в который я сама не особо верила, но у меня не было другого. И если я найду Леандера в комнате для репетиций, то мне может и не придётся выполнять его. Я вздрогнула, не смотря на мой тёплый пуловер. Я не хотела признавать, но я боялась. Боялась, что они давно его забрали и отослали, что теперь всё было уже слишком поздно, всё ...
Я прижала руку в гипсе к животу и прошла к двери. Мне не нужно было прислушиваться, чтобы знать, что мама заняла позицию в коридоре. Она прямо напротив моей комнаты поставила кресло и круглый столик с телефоном и парой журналов с картинками к стене и сидела там теперь и охраняла меня, как заключённую в тюрьме строго режима.
Кроме того папа, невероятно, но правда, установил решётку на моём окне. Он реализовал мамину угрозу! При том, что даже я была не в состояние с рукой в гипсе заниматься паркуром или карабкаться по крышам. Мама опустила, шелестя, свой журнал, когда я открыла дверь и посмотрела на неё умоляюще.
- Нет, Люси, даже не спрашивай ..., - заупрямилась она с заметно дрожащей нижней губой. Постепенно её выносливость начинала давать трещины. Это было уже примерно в десятый раз, когда я после нашего возвращения из больницы доставала её моей просьбой.
- Мама, все там! Все! Через час начнёт выступать наша новая музыкальная группа, Билли будет играть в ней, я с таким нетерпением ждала этого! - Я даже была на репетициях, и ударник чуть не избил меня. - Это наш школьный праздник, организован учителями, что в этом такого плохого?
- У тебя сломана рука и тебя только сегодня выписали из больницы, - установила мама с заложенным носом.
- Да, правильно. Меня выписали, потому что я снова здорова, - объяснила я самым нежным голосом, которым только могла говорить. - Поэтому я и могу пойти туда. Мама, пожалуйста ... пожалуйста. - Разве она не слышала, как сильно мне хотелось? Что мне нужно было туда пойти?
- А мне потом снова придётся отвозить тебя в отделение первой помощи, да? - Мама прижала помятую бумажную салфетку к носу и душераздирающе всхлипнула.
- Теперь не преувеличивай. Когда-то я должна буду пойти снова в школу. Или ты хочешь навечно запереть меня в комнате? Я хочу только посмотреть на группу и встретиться с несколькими друзьями ... если у меня ещё есть друзья ... - Я опустила веки, а также заставила дрожать нижнюю губу, что было не сложно, потому что когда я думала о Леандере, мне хотелось непрерывно плакать.
Ситуация сводила меня почти с ума. Никто не знал, что я боролась за жизнь ангела-хранителя. При том, что я думала, что это задача уже выполнена во Франции. Вот так вот можно и ошибиться ...
Мама не отреагировала на мою дрожащую нижнюю губу, но я увидела, что намёк на сострадание смягчил её накрашенное лицо. Она точно знала, о чём я говорила. Никто из моих ребят не навестил меня в больнице - за исключением Шака, который болтал бессвязную чепуху, а потом подобрал остатки моего ужина. «Почему?» Сеппо не считалось визитом, и Софи тоже не пришла. Мне не нужно было рассказывать маме о том, что она послала мне короткую SMS.
- Скорого выздоровления. ВХ, Софи.
- Мама, сегодня лучшая возможность помириться с ними. Прежде всего с Софи. Мы поругались ... А с Серданом всё кончено. Я чувствую себя одинокой! - Теперь из моего левого глаза капнула слеза и оставила мокрое пятно на гипсе.
Мама мимолётно посмотрела на его зияющую пустоту белой поверхности. Смотри внимательнее!, - подумала я. Ни одной подписи, ни одного лозунга, ни одного рисунка! Такого со мной ещё никогда не было. Мои руки и ноги в гипсе всегда были произведениями искусства, потому что тысяча людей оставляли на нём свой след. Этот гипс был лучшим доказательством того, что что-то было не так и я срочно должна была обсудить всё с моими друзьями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});