Вам-то чего извиняться. А что до меня, то не берите в голову, уже отболело. Почти. Вот, решила, что не стоит держать это в себе, и лучше высказаться, может полегчает, — голос её дрогнул, и она явно боролась с подступившим комом.
— Арина Егоровна, я посоветоваться с вами хотел, — решил я сменить больную тему.
— Слушаю вас, Пётр Анисимович, — приняла она мой манёвр.
— Не знаю, что делать с Лизой. Все наши усилия не приносят должного результата. Она никак не желает принять тот факт, что ей не быть с Вадимом Петровичем, как не понимает этого и он сам.
Понятия не имею, как относиться к её признанию и что мне с этим делать. Да и ей сейчас не легко. Открыться, и поделиться своей болью, в принципе правильное решение. И по идее, ей должно полегчать. Вот только если это и случится, то не сразу. Но на сегодня точно хватит подобных переживаний. А потому нужно её отвлечь, переключив внимание на что-то другое.
— Ну так и не мешайте им, а помогите, — пожала она плечами.
— Я уже пытался, и увы, сделал только хуже. Подарил надежду, окрылил, а после все мои начинания разбились о реальность.
— Ну так не останавливайтесь на полпути. Коль скоро взялись за что-то, так доведите это до конца.
— Как?
— Обесценьте Вадима Петровича для рода Рощиных.
— Как? — вновь спросил я, разведя руками.
— Поднимите ценность его старшего брата. А лучше сразу и младшего в придачу. Вам же это раз плюнуть. Только не забудьте предварительно провести соответствующие переговоры с его матушкой.
— То есть…
— Именно.
— И где вы раньше-то были, Арина Егоровна?
— Не поверите, но я об этом подумала вот только что, после того, как открылась вам, — улыбнулась она.
— Арина? Здравствуй, а что ты тут делаешь? — искренне удивилась вышедшая на крыльцо сестрица. — Уж не подбиваешь ли клинья к моему брату? Имей ввиду, он занят.
— А почему ты решила, что я не собираюсь его убить?
— От того, что вид у тебя точно не воинственный. А какой-то…
— Мы собираемся полетать, — кивнув на уже вновь упакованный дельтаплан, произнёс я.
— И я не знаю, радоваться мне или нет. Оно вроде и хочется, и колется, — поддержала меня Столбова.
— Ага. Понимаю. Лично я отказалась. С меня хватило подъёма на воздушном шаре. Сколько страху натерпелась, просто жуть. Хотя тебе вроде понравилось. Но признаться, я удивлена, братец, отчего ты не удостоил подобной чести Марию Ивановну.
— Она занята, и я решил не выжидать когда у неё появятся пара-тройка свободных часов.
Брехня. Она бы с радостью, и мало того, даже уже изъявила желание, стоило только мне предложить. Но тут между нами встал Успенский, который заявил, что этот полёт сможет состояться только через его труп, и никак иначе. Потому что, мол, они с великой княгиней пока ещё не получили подтверждения того, что император не контролирует мою тушку. А то ещё велит технично грохнуть наследницу, обставив всё под несчастный случай. Вот и остановился выбор Марии на Арине, с которой мы вроде как в контрах. М-да. А тут вон чего выясняется.
— Ты на службу? — спросила Столбова мою сестрицу.
— Да. Уже опаздываю.
— Беги, — махнул я рукой, и сделал знак Дымку с Хрустом.
Те понимающе кивнули, Илья взял на изготовку ружьё, Клим один конец упакованного дельтаплана, я второй, после чего открыл портал. Дымок без промедлений проскочил в его зев, и наскоро осмотревшись, подал нам знак проходить. Следом за нами на вершину холма вышла Столбова. Я это место давно уже облюбовал, тут и с воздушными потоками дела обстоят хорошо, и места пустынные, так что, для полётов настоящее раздолье…
Испытания прошли вполне удачно. Дельтаплан уверенно нёс на себе экипаж из двоих человек. Один за пилота, а второй за вооружение. Для нормальной эффективности и тот и другой должны были быть не менее девятого ранга. Не сказать, что для меня это серьёзная проблема, но определённых усилий это всё же потребует.
С другой стороны, с самого зарождения авиация всегда была дорогим удовольствием, а лётный состав элитой вооружённых сил. Нужно только понять, насколько эффективной она окажется конкретно вот в таком исполнении, после чего и принимать окончательное решение…
С утра пораньше, пока Лиза ещё спала, я подорвался с постели и поднял свою команду. В смысле, Дымка, Хруста и Зиму, после чего мы направились к углу двора, провожаемые недовольным взглядом десятника, командовавшего охраной. Ну сколько можно, ни днём ни ночью покоя нет. В смысле, сейчас-то раннее утро, но кому от этого легче, коровы в этом квартале отсутствуют, и в такую пору просыпаются в лучшем случае повара. А тут опять грохот, что твоя пальба.
Я подмигнул унтеру, мол извини и ступил следом за Хрустом и Зимой. Дымок, нагруженный воздушным шаром, с недовольным кряхтением пошёл замыкающим. Ему до жути не нравилось перемещаться порталами, но в последнее время он только так и путешествовал, скучая по тем временам, когда на вот такое путешествие требовалось не меньше недели, а скорее даже дней девять, если без «Восстановления».
Вышли мы в полутораста верстах восточнее Москвы, близ границы со Смоленским княжеством. Увы, но это была самая близкая точка из известных мне. Я недовольно поёжился, из-за сыпанувшей мне в лицо снежной крупы, и невольно поёжился. Что не говори, а переход из ласкового тепла, когда даже ночью стоял пусть незначительный, но плюс, в мороз, да ещё и с ветром. Бр-р-р. Холодно. А мы ещё и одеты в принципе легко. Ну вот не ожидал я такого. Впрочем, это скорее от резкого перепада температуры. Ничего, скоро акклиматизируемся.
Я кивнул Дымку, и он тут же сбросил с плеч лямки воздушного шара, и подготовил его к активации. Хруст и Зима контролируют подходы, от возможной напасти. В их лупарах обычные стреловидные пули, и только в стволах пистолета, под левую руку по паре «Пробоев». Я по обыкновению заякорился, и пропустил в кольцо конец страховочной верёвки, привязал его к подвесной, и полез в неё сам.
Увы, но из-за низкой облачности прострелить маршрут дальше чем на двадцать вёрст не получилось. Со второго захода мы прыгнули ещё на тридцать, и только после этого видимость улучшилась до пятидесяти. С третьим прыжком мы оказались близ уездного городка Сафоново.
Мне только
