порядке. Даже полезно вытащить это дело наружу. Честное слово.
Он не знал, правду ли говорит, но и не был уверен, что лжет.
Он видел, как она решила ему поверить.
– Он капитулирует, – сказала Наоми.
– Только если ты возьмешь его на должность полицейского, – заметил Джим. – Это не совсем капитуляция.
– Я прочла приложенный им договор, – сказала она. – Он действительно видел мой график движения.
Местами цитирует дословно. И его корабли переходят под мою команду.
– Это хорошо.
– Он хочет превратить подполье в новый Союз перевозчиков. Устанавливать правила будем мы. Вне лаконской системы субординации. За нами остается право не пропускать лаконские корабли.
– И что ты думаешь?
– Что это пахнет фальшивкой. Слишком хорошо, чтобы можно было поверить, – сказала она. – Но… Ведь мирные договора так и заключаются? Такое уже бывало, верно? В истории полно войн, закончившихся потому, что люди решили их прекратить. Мы нанесли Лаконии тяжелый удар. Мы разрушили строительные платформы, и восстановить их невозможно. Во всяком случае, не в ближайшее время. Дуарте, создававший всю эту систему, вне игры. А налеты, отключающие то людей, то законы природы… Это действительно угроза.
– Угроза, – согласился Джим.
Наоми тряхнула головой.
– Все во мне кричит, что это ловушка, но вдруг нет, а я откажусь? Если это не тот просвет, которого я искала, даже не знаю, чего мы от них хотим.
Открылась дверь в маленькую общую комнату. Голоса Терезы и Алекса смешались, перекрывая друг друга. Негромко гавкнула Ондатра – вставила свое слово. Наоми наклонилась к Джиму, уперлась лбом в лоб, будто они оба были в скафандрах и хотели поговорить неслышно для других.
– Я переживу, – сказал он. – Уже лучше. Совсем хорошо.
– Эй, там, – позвал Амос, – вы о том же говорите?
– Сейчас выйдем, – громко отозвался Джим.
Она опустила ладонь ему на затылок, как бы ласково погладила, и потом оба вышли. Алекс с Терезой подпирали стены. Амос сидел на полу, лениво почесывая за ухом Ондатру. Собака, улыбаясь ласковой собачьей улыбкой, переводила взгляд с Амоса на Терезу.
– Как идет дозагрузка? – спросила Наоми.
– Хорошо, – ответил Алекс. – Трюмная команда здесь что надо. Как всегда.
– Я все забываю, как долго ты был здесь дома, – проговорил Джим. – Этот кусок я пропустил.
– Народ тут хороший, – сказал Алекс.
Джиму подумалось, как много семей нажил Алекс на жизненном пути. В военном флоте, с первой женой, с командой «Кентербери». С браком у него получалось не очень, зато был дар строить себе дом. Или находить.
– С ремонтом немножко иначе, – подал голос Амос. – Идет не так быстро, и в некоторых частях, если начать, мы до окончания не сможем взлететь. И времени может занять больше, чем дали жителям Фригольда. Я бы сказал, стоит отложить, пока не будем знать точно.
Наоми, кивнув, прижала большим пальцем нижнюю губу – задумалась. Она выглядела старой – и правильно. Они оба состарились. Но, мало того, она выглядела твердой, а насчет этого Джим сомневался. Хотя действовать им не раз приходилось так, будто это правда. Такому они хорошо научились – и она, и он.
– Что возвращает нас к главному вопросу, не так ли? – сказал Джим.
– Так, – согласился Амос.
– Что скажешь? – спросила Наоми таким тоном, как будто Амос был прежним.
– Скажу, что, если вы откажете, мы так и не узнаем, что у них творится. Подозреваю – то же, что и у нас.
– И в этом случае менее чем через двое суток «Дерехо» начнет убивать, – добавил Джим. – И почти сразу после этого нам придется отсюда уходить – если допустить, что нашу маскировку еще не порвали в клочья.
– А, маскировку как раз порвали, – протянул Амос. – Я думал, это и так ясно.
– Ясно, – кивнула Наоми. – Вариантов у нас не много, и все плохие.
– О чем это вы? Вы меня выдаете, – заговорила Тереза, – речь ведь об этом? Ясное дело, вы меня выдаете.
– Не так это просто, Кроха, – сказал ей Амос.
Девочка наморщила лоб.
– Я не стою ста тысяч человек.
Джим, как школьник в классе, поднял руку.
– То есть ты хочешь вернуться?
– Нет, не хочу. Мне там смерть, но я одна, а тут целая планета. Вы меня сдадите. Вам придется.
– Мне – нет, – с обманчивым равнодушием возразил Амос. Джиму было знакомо это предвещавшее взрыв равнодушие, а Терезе, наверное, нет.
– Мы уже решили, что Трехо предлагает то, что предлагает? – спросил Алекс. – Что его заботит только логистика? Я что-то не в восторге. Чтобы вернуть Терезу, нам придется выдать себя. Видимо, причалить к какому-то из их кораблей. А я видел в деле их силовые скафандры. Если решатся на абордаж, нас пройдут как папиросную бумагу.
Тереза все хмурилась, но уже по-другому. Джим неотрывно наблюдал за девочкой. Она, зная Лаконию, повидав ее изнутри, как никто иной, первой поверила. Если Трехо что-то предлагает, он это всерьез. Наверняка искренне. Джиму пришла мысль, не вернее ли ее чутье, чем его недоверие или сомнения Наоми. Молодой, свежий взгляд видит яснее? Или же опыт помогает лучше распознать расставленную ловушку?
– Трехо, пока не стал лаконцем, был марсианином, – продолжал Алекс. – Он предал свой народ. Едва ли это довод в пользу его верности слову.
– Мой отец тоже был марсианином, – напомнила Тереза, впрочем, без особой горячности. Так, будто думала о другом.
– Вопрос в том, можно ли доверять его обещаниям, – заметил Джим. – Ответ на этот вопрос у Трехо в голове. Туда нам доступа нет. Так что остается делать ставку на одно или на другое.
– Есть еще кое-что, – сказал Амос. – Выдав Кроху, останемся ли мы хорошими людьми? Это тоже вопрос.
– Вопрос, – признал Джим.
– Когда выбор между одним и ста тысячами, и думать нечего, – сказала Тереза. – Да меня и не убьют.
Но взгляд Наоми уже обратился внутрь. Что-то в словах Терезы ее зацепило. Джим увидел, как она поняла, даже раньше, чем понял, что именно она поняла. Наоми шевельнула бровью, покачала головой – всего на миллиметр вправо и влево.
– Знаете, что происходит? – заговорила она. – Это он перебрасывает на меня ответственность за свои дела. Тереза права. Она точно определила поставленный передо мной выбор. Один человек против множества. Но убить многих собираюсь не я. А он. Выполнив его требование, я спасу людей, которых он готов убить в наказание мне за отказ.
Смешок Амоса очень походил на лай Ондатры. А заговорил он, подражая ласковой угрозе насильника:
– Смотри, до чего ты меня довела, детка. Зачем ты так меня сердишь?
– Вот-вот, – кивнула Наоми. – Я не могла взять в толк, но именно поэтому я не могу согласиться. Он приставил мне ствол к виску и
