– Ну и что, – сказал Арни, – сейчас веду на запад. Фил посмотрел на компас.
– Вообще-то мы плывем на север, – сообщил он.
– Дай-ка взгляну.
– Видишь «С»? «С» значит север.
– Я знаю.
– По-моему, вести следует мне, – сказал Фил и взялся за штурвал с одной стороны.
– НЕТ, – сказал Арни и взялся с другой.
Двое стариков потолкались, каждый пытался отпихнуть другого от штурвала. Мгновение спустя оба поняли, что это бесполезно.
– Ну хорошо, – сказал Фил. – Будь идиотом.
– Ну хорошо, – сказал Арни. – Буду.
И «Феерия» поплыла в ночи, одну половину штурвала крепко держал в руках Арни, другую половину крепко держал Фил.
Запах, который Джонни и Тед почувствовали в темноте мостика лодки Тарка, представлял собой едкую смесь газов и любовных соков.
Газы, разумеется, исходили от Тины, которая так же, как Джонни и Тед, взобралась по трапу подальше от стрельбы, трупов и рвотной вони. Там она встретила Джока и, забыв от ужаса свою ревнивую ярость, неистово в него вцепилась. Тот вцепился в Тину столь же неистово, так же, как и она, сбитый с толку и напуганный дикой кровавой бойней вокруг.
Прижавшись друг к другу в полумраке, они не решались вылезать наружу, откуда периодически доносились крики и выстрелы. Со временем неистовые объятия Тины вызвали у Джока непроизвольную реакцию, которую та не могла не заметить, поскольку он все еще был голый. Из одного последовало другое, и вскоре Тина тоже оказалась голой, и они предались Действу с жаром людей, ожидающих скорого конца.
– Да, – говорила Тина. – О да. ДА. Дададада ДА.
– Да, – согласился Джок.
– Алло? – сказал Тед.
– ААИИ, – сказала Тина, соскочив с Джока и неловко поднимаясь на ноги. Света удаляющейся «Феерии», который проникал через иллюминатор, хватило, чтобы Тед и Джонни смогли хорошо рассмотреть ее тело в те три секунды, пока она искала блузку и прикрывалась. Оба сразу поняли, что всю оставшуюся жизнь будут вспоминать эти три секунды.
– Ох, чувак, – произнес Джонни.
– Джонни, Тед? – спросил Джок. – Вы?
– Джок, – сказал Тед. – Куда, черт побери, ты пропал?
– Бегал по всему судну, – ответил Джок. – Но послушайте, там все эти мертвые чуваки, а тот чувак стрелял в…
– Знаем, – сказал Тед.
– Знаете?
– Ты не поверишь, – сказал Тед. – Ладно, потом поговорим, сейчас нам надо включить передатчик и связаться с береговой охраной.
– А почему капитан не может связаться с береговой охраной? – спросил Джок.
– Капитан ранен, – ответил Джонни.
– Ох, чувак, – сказал Джок.
– Ага, – сказал Джонни.
– Так что нам надо включить передатчик, который где-то рядом со штурвалом, и связаться с береговой охраной, – сказал Тед. – Надо сказать им, чтобы прибыли сюда и спасли корабль.
– Мы больше не на корабле, – сказала Тина, смотревшая в окно.
– Что? – спросил Тед.
– Корабль уже далеко, – показала она. – Мы тут сами по себе.
– Ох, ЧУВАК, – сказал Джонни.
24
Первое, что удивило Уолли: он нашел Фэй среди больших волн, которые оказались куда больше, чем выглядели с корабля, когда Уолли в них попал.
Но он ее нашел, нашел довольно быстро, и она – второе, что удивило Уолли, – шевелилась. Она даже немного держала голову над водой, правда, как заметил Уолли при свете с корабля, с трудом.
Он подгреб к ней, она за него схватилась, и тут он обрадовался, что взял с собой спасательный жилет. Правда, пожалел, что не догадался взять второй.
– Все хорошо, – сказал он. – Все хорошо. Держи это. Все будет хорошо. Держись за это.
Теперь у нее был спасательный жилет, и, чувствуя, что он поддерживает ее, она немного успокоилась. Откашлялась, выплюнув воду.
– Ты в порядке? – спросил Уолли.
– Не знаю, – ответила она.
– Все будет нормально, – сказал Уолли. «Феерия» уходила все дальше и дальше, иногда совсем исчезала среди волн.
Море вокруг них делалось все темнее.
– Что случилось? – спросила Фэй.
– Не помнишь? – сказал Уолли.
– Нет. Помню, я слышала выстрелы и побежала назад, последнее, что помню – как вышла из двери.
– Когда ты выбежала, тощий мужик в тебя выстрелил, и ты упала с платформы.
– Он в меня стрелял?
– Да. А ты схватилась за голову.
Фэй подняла руку, ощупала голову, нашла что-то неприятное с правой стороны. Она отняла руку – пальцы были липкие.
– Задел кожу, – сказала она.
– Ты в порядке? – сказал Уолли.
– Вроде да. Кровь идет, но вроде в порядке.
– Хорошо.
– А ты как в воде оказался? – спросила она.
– Спрыгнул.
– Спрыгнул?
– За тобой, – добавил он. Фэй задумалась.
– Спасибо, – сказала она.
– Не за что, – сказал он.
Их подняло высокой волной. Вдалеке они увидели корму уходящей и уменьшающейся «Феерии». Волна прошла, и они провалились в глубокую впадину. Они слышали высокие волны по обе стороны, но не видели их, потому что света больше не было.
– Положение так себе, угу? – спросил Уолли.
– Боюсь, что да, – ответила Фэй.
На мостике катера Тарка горел свет – Тед нашел на стене выключатель. К огорчению Джонни и Теда, Тина снова оделась. Джок был все еще голый.
– Ладно, – сказал Тед, – надо заводить мотор, и мы сможем вернуться на судно.
– Не уверена, что хочу туда возвращаться, – заметила Тина.
– Точно, – сказал Джок. – Там стреляют.
– Кроме того, – сказал Джонни, – как мы найдем корабль?
Остальные вслед за Джонни посмотрели в окно: «Феерии» больше видно не было.
– В любом случае надо заводить мотор и куда-нибудь плыть, – сказал Тед. – И вызвать по радио береговую охрану.
– Давайте вернемся в Майами, – предложил Джонни. – На сушу.
Эта идея понравилась всем.
– Хорошо, – сказал Тед. – Кто-нибудь умеет управлять судном?
Никто не ответил.
– Ладно, попробую завести его сам, – сказал Тед. – А вы с передатчиком разбирайтесь.
– Пойду спущусь, поищу какую-нибудь одежду, – сказал Джок. – Мне не нравится ходить голым.
– Чувак, – сказал Джонни, – там внизу жуткий запах.
– Знаю, – сказал Джок. – Но и здесь тоже запах не очень. – Он многозначительно посмотрел на Тину, стоявшую к нему спиной.
– Это о чем речь? – спросила Тина.
– Ни о чем, – ответил Джок и направился к трапу. Тина повернулась к Теду и Джонни.
– Это о чем речь? – повторила она.
– Не знаю, – ответил Тед, озабоченно изучая панель управления. – Слушай, Джонни, я попробую завести мотор. А ты займись передатчиком.
– Я, пожалуй, окно сначала открою, – сказал Джонни.
– Правильная мысль, – сказал Тед. – Тут надо проветрить.
– Это не запад, – сказал Фил со своей половины штурвала.
– Нет, запад, – сказал со своей стороны Арни.
– Нет, не он, – сказал Фил. – «3» должно прямо на нас показывать.
– Оно и показывает.
– Нет, не показывает.
– Это потому, что ты стоишь под углом, идиот.
– Я не под углом. Это ты под углом.
– Не надо мне говорить, что я под углом. Я вижу, когда я под углом.
– Не называй меня идиотом.
– Идиот.
– Сам идиот.
– Это я, я?
– Да, ты.
– Ах, так, ну, ладно.
– Ладно.
Оба заткнулись и, совместно управляя в тишине огромным судном, думали одновременно: Вот и поговорили.
Самую дорогую в мире надувную лодку уносило Гольфстримом на север, подкидывая и роняя на волнах.
25
Фэй отказалась надевать спасательный жилет.
– У тебя его нет, – заметила она.
– Мне в голову не стреляли, – ответил Уолли.
Но она его все равно не надела. Настаивала на том, чтобы разделить его, держаться с двух сторон. Он давал им плавучесть, хотя не всегда достаточную для двоих, особенно на высоких волнах, когда приходилось стараться, чтобы голова оставалось над водой.
Это изнуряло, но они знали, что нельзя расслабляться, нельзя спать. Им не оставалось ничего, только держаться и ждать рассвета. Хотя, если подумать – чего они старались не делать – было ясно, что рассвет вряд ли заметно улучшит ситуацию.
Еще они могли разговаривать. Фэй поначалу была довольно молчалива – Уолли подумал, что, может, у нее сотрясение мозга, но не стал говорить об этом, – так что вначале говорил в основном Уолли. Он ей рассказал о своей карьере музыканта, как он долго действительно думал, что раз он играл не хуже многих, кто добился успеха – нет, он играл лучше многих, кто добился успеха, – стало быть, тоже обречен на успех, славу, богатство и путешествия на собственном реактивном самолете. Он рассказал о том, как пришлось смириться с тем, что ничего этого не будет, и как с возрастом он все больше и больше чувствовал себя неудачником, все еще таскающим свою гитару и усилители, когда уже все люди его возраста сделали карьеру и имели закладные, но как все равно при этом любил музыку и не хотел ничем больше заниматься.
