— Обними меня, — испуганно пролепетала она, и он так и сделал, вдохнув в ее тело жизнь и растопив холод в душе теплом любви.
— Ты металась во сне и кричала. Мы испугались за тебя, — сказал он.
Она пересказала ему свои видения, а остальные со страхом вслушивались. Когда она закончила, наступило молчание; звери сидели во влажном полумраке раннего утра, не зная, что им думать или предпринять. Вскоре сквозь туман попыталось просочиться бледное размытое солнце, и они увидели вокруг себя унылый пейзаж — искривленные, низкорослые деревья и однообразное болото, залитое темной водой, тянущееся в призрачном свете насколько хватало глаз. Они пришли по одной из множества слегка приподнятых над ним дорожек, поросших травой, но та, на которой они находились, всего в нескольких шагах впереди обрывалась и погружалась в трясину. Надо всем повис тяжелый сырой запах гниющей растительности, и животные видели торчащие, как пальцы, из болота мертвые гнилые пни, покрытые грибами, лишайниками и мхом, с которых непрерывно капало в топь.
— Дурное место, — прошептал Уорригал, словно боялся, что болото может услышать.
— Мы должны вернуться и попытаться найти другой путь, — сказал Наб, но не двинулся с места; его тело словно утопало в пучине отчаяния и апатии, из которой он не в состоянии был его вытянуть.
Вдруг Брок громко воскликнул:
— Что это? Смотрите! Идет сквозь туман!
Путники едва могли разглядеть высокую белую фигуру, медленно и целенаправленно шагающую к ним по болоту, и начали различать размеренное хлюпанье осторожных шагов по воде.
— Это цапля, — сказал Брок.
Птица шла к ним, переступая своими длинными веретенообразными ногами и осмотрительно опуская их в топь, при этом ее голова с вытянутым, смертоносно острым клювом в ритм шагам ходила вперед-назад. Животные иногда встречали таких созданий раньше, так как цапли иногда появлялись у речушки на задах Серебряного Леса, но это случалось редко, и они никогда раньше не видели этих птиц так близко. Цапля остановилась перед ними, ее длинные белые крылья были сложены по бокам и спускались сзади к маленькой закругленной гузке. «Она как будто-то во фраке», — подумалось Бет. От глаз птицы к макушке тянулись округлые черные отметины, переходящие в хохолок на затылке. Бет сказала бы, что птица словно носила очки в толстой черной оправе. Когда цапля говорила, ее длинная шея, зажатая между плечами, слегка подрагивала.
— Я Голконда из рода больших белых цапель, Хранительница Болот Блора. Я уже давно жду вашего прибытия — морские эльфы предупредили меня, что вы придете. Моя задача — обеспечивать безопасность тех, кто идет через болота. Нужно остерегаться, потому что с вашим появлением округа наполнилась гоблинами. В болоте обосновалась одна из их ватаг, и обычно мы живем в неустойчивом перемирии. Однако они осведомлены если не о вашей цели, то о степени вашей значимости, и сделают все возможное, чтобы остановить вас.
— Нас никто не видел, — сказал Наб. — Мы были крайне осторожны. Откуда они могли узнать, что мы тут?
Цапля рассмеялась грубым скрежещущим смехом:
— От глаз Дреагга не скроешься. Его шпионы повсюду. Он все время знал, где вы, — с того мгновения, как вы покинули родной лес. Не стоит недооценивать его. Теперь следуйте за мной, но будьте предельно осторожны. Есть только один путь через болота. Если вы сойдете с него, то сразу же угодите в трясину.
Они пошли через болото — друг за другом, след в след, за исключением Уорригала, который снова сел на плечо Наба. На ходу Наб спросил у цапли, почему он не чувствует здесь Руусдайк.
— Это потому, что Дреагг навел порчу на это место, — пояснила Голконда. — Оно принадлежит гоблинам, которые не нуждаются ни в свете, ни в силе земли. Ашгарот и его дары здесь не известны, для него это пустое место, его не существует. Разве ты не чувствуешь Тьму вокруг себя?
— Тогда почему ты здесь остаешься? — спросил Уорригал.
— Я же вам говорила: кто-то должен переводить путешественников. Другого пути к морю нет, если не пуститься в длиннейший обход через высокие горы, а это займет слишком много времени и будет еще опаснее. В любом случае, зимой горы непроходимы. К тому же я могу прожить на той еде, что водится в болотах. Гоблины не подозревают, что я работаю с эльфами; я птица-отшельник, и они оставили меня в покое. Я слишком незначительна, чтобы Дреагг тратил на меня усилия, поэтому я тут живу и никто меня не трогает. Во всяком случае, не трогал до сих пор. — Она сделала паузу, проходя под ветвями небольшого дуба, свисающими почти до земли. Ствол дерева покрывал густой зеленый лишайник, а на торчавших из зеленой грязи корнях росли сотни маленьких оранжевых грибочков, резко выделявшихся на фоне тускло-зеленого и коричневого окружения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А как насчет вас? — продолжала Голконда. — Я знаю все, что хотела бы знать о вашем путешествии и о миссии, и желаю всяческой удачи, вам она понадобится. Но расскажите мне о своем лесе и о животных в нем, и о твоем детстве, Наб, и об уркку, что идет с вами, родом из элдрон, — расскажите мне о ней. Я вижу, она разговаривает с вами на нашем языке. Я бы хотела, чтобы она рассказала мне об обычаях уркку.
За разговорами время полетело быстро. Животные забыли о притаившемся вокруг зле, передавая цапле истории и легенды Серебряного Леса, и когда Наб описывал свое детство, его душа снова наполнилась солнцем и смехом. Но когда они подобрались ближе к концу истории, Голконда прервала их и попросила Бет рассказать о своей жизни. Все с восхищением и изумлением слушали сбивчивое повествование о том, как росла девочка и как живут люди.
Звери с наслаждением беседовали с Голкондой, ибо она была хорошей слушательницей, и лишь изредка прерывала говорящего, чтобы задать уместный вопрос или добавить какое-нибудь собственное замечание. Осанкой и манерой поведения она напомнила им Уизена, и у всех промелькнула грустная мысль — увидят ли они старого филина вновь. Вскоре, прежде чем животные это заметили, начала сгущаться темень. Подступала ночь.
— Мы должны поднажать, поторопитесь, — сказала Голконда, когда Уорригал спросил, не пора ли остановиться на ночлег. — Неизвестно, что у гоблинов на уме, и чем раньше вы благополучно минуете болота, тем мне будет спокойнее.
Вихрящийся, корчащийся туман не рассеивался весь день, но в темноте он казался еще гуще и плотнее — настоящая морось. Животные вымокли до костей. Теперь они шли молча, сосредоточившись на том, чтобы держаться за шествующей впереди цаплей, потому что самим им мало что было видно. Внезапно Наб, шедший непосредственно за птицей, услышал приглушенный удар и негромкий крик, который тут же заглох, так что мальчик не мог быть уверен, не почудилось ли ему. Он приостановился на миг и прошептал Уорригалу:
— Ты слышал?
— Да, — тихо ответил филин.
— Что это было?
— Я бы сказал, какое-то существо. Я еще слышал всплеск. Пошли, а не то потеряем из вида Голконду.
— Поспешим, — с нажимом сказал Уорригал, и Наб почувствовал, как когти филина сжимают его плечо. — Похоже, она ушла далеко вперед. Лучше не окликать ее, вдруг рядом гоблины. Идем!
Наб быстро двинулся за проводником, остальные последовали за ним, и вскоре все снова устало тащились за еле видной впереди цаплей, погрузившись в свои мысли.
Легкая тревога, начавшая точить Наба при давешнем вскрике, вскоре прошла, и он сосредоточился на том, чтобы следовать за Голкондой. Но все же что-то не давало ему покоя. Время шло, а фигура, за которой он шагал, продолжала решительно двигаться вперед, не оборачиваясь и не приближаясь. Наб почувствовал, как по спине поползли мурашки и волоски на его загривке встали дыбом. Неважно, насколько быстро или медленно они шли, — цапля, казалось, всегда держалась на одном и том же расстоянии. Почему Голконда не поджидала, пока они ее догонят? Ну хоть бы повернулась, чтобы они могли увидеть ее лицо, или просто что-нибудь сказала. Болото вокруг становилось все более и более непролазным, а запах мокрой гниющей растительности почти зримо лежал облаком над поверхностью темных застойных вод и болотным мхом, который стелился по обе стороны от выступающей над топью дорожки. Вихрящиеся вокруг клочья мороси выкидывали фокусы с их зрением: то казалось, будто двигаются мертвые пни деревьев, то время от времени в тумане вырисовывалось что-то вроде злобного болотного чудища.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
