Боб держал корзину как можно дальше от себя, и, когда угорь выпал, он угодил прямо на борт каноэ. На нашу беду, падал он головой к реке и раздумьям не предавался: вильнул, всплеснул — и был таков.
Боб взглянул на меня.
— Ну что ж, — сказал он. — По мне, так уж лучше туда, чем сюда.
По совести сказать, я был с ним согласен. Уже совсем стемнело, когда мы достигли последней излучины ручья. Мы плыли по ковру отраженных звезд, который дрожал и зыбился в волне за кормой. Сверчки и лягушки вокруг сипели, скрипели и звенели, словно целый часовой магазин. Вот мы прошли последний поворот и увидели впереди хижину, из окон которой лились потоки желтого света. Каноэ с мягким шелестящим вздохом ткнулось в песок, словно радуясь возвращению домой. Забрав животных, мы двумя тенями в лунном свете прошли по песку к хижине. Мы были измучены, голодны и несколько удручены, ибо мы знали, что это наше последнее путешествие в сказочный мир ручьев и что скоро мы его покинем.
Финал
Мы сидим вчетвером в крохотном баре на задворках Джорджтауна, потягиваем ром и имбирное пиво, и вид у нас жутко невеселый. На столе перед нами куча бумаг: документы, пароходные билеты, списки, банковые чеки, багажные квитанции и все такое прочее. Время от времени Боб с явным отвращением поглядывает на них.
— Ты уверен, что все запомнишь? — в сотый раз спрашивает Смит.
— Запомню, — мрачно отвечает Боб.
— Не вздумай потерять багажную квитанцию, — предупреждает Смит.
— Не потеряю, — отвечает Боб.
Невеселы мы по различным причинам. Боб невесел потому, что на следующий день покидает Гвиану, забирая с собой пресмыкающихся потолще. Смит невесел, так как совершенно уверен, что Боб обязательно потеряет либо багажную квитанцию, либо какой-нибудь другой не менее важный документ. Я невесел потому, что отъезд Боба означает и мой скорый отъезд: я должен уехать через три недели, билет уже заказан. Ну, а Айвен, похоже, невесел по одному тому, что невеселы мы.
В обсаженных деревьями каналах на улицах Джорджтауна радостно заквакали гигантские жабы ага, будто разом завели сотни мопедов. Смит с усилием оторвал свою мысль от багажных квитанций и прислушался к хору аг.
— Надо бы поймать несколько штук этих жаб, пока ты еще не уехал, Джерри, — сказал он. И тут меня словно осенило.
— А вот пойдемте да наловим их прямо сейчас, — предложил я.
— Сейчас? — неуверенно переспросил Смит.
— А что? Лучше сидеть здесь, как на похоронах?
— Пойдем, — оживился Боб. — Это отличная идея.
Айвен извлек откуда-то из-за стойки мешок, карманный фонарик, и мы вышли в теплую ночь на последнюю охоту, в которой мог принять участие Боб.
По окраине Джорджтауна, вдоль берега моря, тянется широкий, поросший деревьями и травой пустырь, изрезанный многочисленными каналами, — излюбленное место жаб ага и влюбленных парочек. Жабы эти — большие, цвета замазки твари в шоколадных крапинах. Они довольно привлекательны: широкие, постоянно ухмыляющиеся рты, большие, темные навыкате глаза с золотисто-серебристым отливом; представительная, хорошо упитанная фигура. Вообще говоря, нрав у них довольно флегматичный, но, как выяснилось в ту ночь, в случае необходимости они способны проявлять поразительное проворство.
До того дня жабы знай себе поживали в своей трясине, предаваясь размышлениям днем и хоровому пению ночью, поэтому можно себе представить, как они были удивлены и возмущены, когда в их владениях появились четверо людей и стали как угорелые гоняться за ними с карманным фонариком. Не менее удивлены и возмущены были и многочисленные влюбленные парочки, усеявшие траву почти так же густо, как жабы. Жабы решительно возражали против того, чтобы на них направляли луч фонарика, парочки — тоже. Жабам не хотелось без конца убегать от нас по траве, а парочки единодушно сходились на том, что лишь маньяки могут прыгать в темноте через лежащих людей, гоняясь за жабами. Но так или иначе, спотыкаясь о влюбленных и тут же принося извинения, наводя на них луч фонарика и поспешно отводя его прочь, мы ухитрились наловить тридцать пять жаб. Домой мы вернулись разгоряченные и запыхавшиеся, но в гораздо лучшем настроении, оставив на пустыре множество испуганных жаб и негодующих девушек и парней.
На следующий день мы проводили Боба, а затем я вместе со Смитом взялся за нелегкую работу по подготовке нашего зверинца к погрузке на пароход, с которым я уезжал. Я решил забрать с собой всех зверей, чтобы освободить Смита и дать ему возможность совершить одну-две короткие поездки в глубь страны перед комплектованием новой коллекции животных. Все то время, пока мы были в Гвиане, он безвылазно сидел в Джорджтауне, ухаживая за прибывающими на основную базу животными, и вполне заслуживал передышки.
Всего у нас было около пятисот экземпляров животных: рыбы и лягушки, жабы и ящерицы, кайманы и змеи; птицы, начиная от гокко размерами с индюка и кончая крохотными хрупкими колибри размером со шмеля; полсотниобезьян, муравьеды, броненосцы и паки, еноты-крабоеды, пекари, тигровые кошки и оцелоты, ленивцы и увари. Рассадить по клеткам и погрузить на пароход такое ужасающее множество различных животных — дело нещуточное, причем, как всегда, одна из самых трудных проблем — это обеспечить их питанием.
Прежде всего надо рассчитать, сколько и какого рода продовольствия вам понадобится, затем надо закупить его и погрузить на пароход, позаботившись о том, чтобы скоропортящиеся продукты были сложены в холодильник. Продовольствие — это дюжины яиц, банки молока в порошке, мешки овощей, кукурузной и пшеничной муки, корзины свежей рыбы, переложенной льдом, и масса сырого мяса. Затем идут фрукты, которые уже сами по себе проблема. Такие фрукты, как апельсины, можно покупать крупными партиями, они могут долго храниться без особых забот. Другое дело слабые фрукты. Так, например, нельзя брать с собой в морской переезд полсотни гроздей спелых бананов: большая часть плодов испортится на полпути, задолго до того, как вы прибудете на место. Поэтому бананы надо покупать частью спелыми, частью только созревающими, а частью зелеными и твердыми. Таким образом, когда кончается одна часть, другая как раз поспевает. Далее, у вас есть такие животные, например колибри, которые питаются только разбавленным медом, и все это надо купить и доставить на борт. И последнее, но отнюдь не самое маловажное — надо запастись соответствующим количеством чистых сухих опилок, чтобы посыпать в клетках после ежедневной уборки.
Другая работа — обеспечение животных клетками. У каждого животного должна быть клетка — ни чересчур большая, ни чересчур тесная, — клетка, в которой ему будет не жарко в тропиках и не холодно в более высоких широтах. Особенно много хлопот в этом отношении доставили муравьеды: нам не сразу удалось раздобыть для них достаточно большие ящики. Но в конце концов сорок сороков ящиков были собраны, сколочены, свинчены и приведены в окончательную готовность к погрузке.
