горбу. Я на службу хочу пойти царскую. И мне нужен огнестрел: надоело саблей махать. Да и мертвяков лучше с расстояния бить, а то хлопотно очень и опасно.
— Ага, не тебе об этом толковать! Видели мы, как ты их одолел, целую стаю «грызунов» упокоил. В деревне их всего две стаи было, ты уничтожил ме́ньшую, а большая ещё там, потому трудно здесь ходить, да и по тракту опасно. Не знали мы, что там и как. Теперь знаем, но сдаётся мне, что тебе просто повезло.
— Возможно, — не стал спорить Вадим. — Я приду утром.
— Токмо не мертвяком! — хохотнул невесело Никола.
Вадим промолчал, красноречиво блеснув глазами, и ушёл. От засеки он отошёл довольно далеко, после чего развёл костёр и подогрел себе еду. Не успела взойти луна на небо, как он уже искал себе подходящее место для ночлега.
Поблизости обнаружился глубокий овраг. Осмотрев его со всех сторон, Вадим выкопал небольшую нишу и схоронился в ней, свернувшись в три погибели. Мертвяков он не боялся. Их он чувствовал, а вот на людей эта опция не распространялась, мог и не услышать.
Но ночь, несмотря на все опасения, прошла спокойно, и Вадима никто не беспокоил, кроме разве что лесных хищников. Впрочем, и хищники оказались весьма осторожными: почуяв его, они сразу же убирались из оврага, не желая связываться с человеком. Наутро Вадим освежился, поел и вернулся на засеку. Его из предосторожности окликнули и, быстро признав, пропустили.
Никола его уже ждал, мучаясь сомнениями. Увидев, что Вадим остался прежним, он искренне обрадовался, видимо думал, что тот не придёт или придёт не совсем тот.
Вскоре весь отряд собрался и, загрузившись барахлом, потопал в сторону Калуги. Дошли они до города уже ближе к обеду. Здесь тоже сильно пострадал посад, но большинство зданий остались целыми, и в них даже жили, но и вооружённых людей оказалось в городе гораздо больше. Получалось, что Калуга подготовилась к нападению зомби гораздо лучше, чем Козельск. Как говорится — плюс к карме.
— Так, — начал Никола, — сейчас всё относим в лабаз, пройдём осмотр и проверку, получим деньги и в город. На входе мы скажем о тебе стражникам, литвин.
Вадим лишь пожал плечами, подумав: «Скажете — хорошо, не скажете — придётся разбираться».
— А у тебя есть что на продажу? — полюбопытствовал командир отряда.
— Да, кое-что в мешок сложил, но немного.
— Ты учти, — предупредил его Никола, — деньги нынче малый вес имеют, главное — рухлядь всякая, одежда да меха, железо тоже. Медные деньги токмо за постой берут, за товары берут серебро али золото. Продовольствие нынче дорого стало. Крестьян, поди, всех с мест согнали, урожай убирать боятся! Да и прежде мертвяков надо изгнать с полей. Людей помёрло столько, что и не счесть. Учти!
— Учту.
Кивнув в ответ: «Мол, принято», Никола повернулся и пошёл вперед, а вслед за ним потянулись и остальные. Вскоре они подошли к длинному приземистому зданию, бывшему когда-то купеческим складом, рядом с которым возвышались двухэтажные хоромы. То был двор купца.
Все пятеро охотников и Вадим вошли во двор склада, огороженного высоким тыном. Там их уже с нетерпением ждали. Ожидавших было двое: огромный мужик с руками и плечами борца и мелкий, суетливый старичок-сморчок с хитрющими глазками.
— Здоровы все ли, парни? — прогудел большой человек.
— Здоровы, Питирим.
— А кого с собой привели, не мертвяка часом?
— Нет, то воин приблудился, с Оптиной Пустыни идёт, по Козельскому тракту сам прошёл. В одиночку.
— Да ладно⁈ В самом деле? — брови богатыря взметнулись ввысь.
— Да, — кратко ответил Вадим.
— Угу, проверим. А как дела с добычей? Впрочем, вижу, с полными мешками пришли.
— Это приблудный нам помог, — буркнул арбалетчик, которого Вадим разоружил, и с неприязнью покосился на Вадима.
— Ты подсказал? — спросил у него Питирим.
Вадим лишь пожал плечами, игнорируя риторический вопрос.
— А ты болтлив.
— Пока вы ничего не спросили, на что бы ни смогли ответить ваши люди.
— Гм, ну, ладно, есть что на продажу?
— Есть, но меня больше интересует обмен.
— Какой? Что хочешь?
— Оружие надо, пистоль или пищаль короткую, да пули, да пулелейку или запас свинца к нему, и порох нужен, — как на духу выложил Белозёрцев все свои потребности.
— Эк тебя понесло. Пулелейку ещё найти сможешь и свинца запас, то у иноземных купцов возьмёшь, что у нас поневоле задержались. У них много чего есть в избытке. Товар, правда, плохо идёт, больно дорого дерут. Да и продукты нынче нужнее, чем пули. Там же можно купить и огнестрел, если деньги есть! Но учти, берут серебром али золотом, медь теперича токмо чёрный люд пользует, цены-то как поднялись.
Вадим кивнул, всё стало понятно.
— А мы тебе и грамотку выпишем, и серебра отсыплем, ежели что ценное принёс.
Вадим пожал плечами, что у него ценного было? Немного платков тёплых пуховых, да готовых рубах, да портков, что на замену себе взял. Запас продуктов, топор, отрез ткани… Казалось бы: зачем он его прихватил? Но ткань была так красива и богата на вид, что он, не раздумывая, сунул её в мешок. Полмешка заняла.
— Если есть, то иди с Афанасием, он мой приказчик, с ним и договоришься.
Вадим кивнул и пошёл вслед за старичком. Вместе они зашли в помещение, где дедок мгновенно преобразился.
— Так, ну что? Показывай!
Вадим сгрузил с себя мешок и, поискав в нём, вывалил на прилавок платки и отрез то ли бархата, то ли парчи, то ли хрен знает чего. Глаза старичка блеснули плохо скрываемой радостью.
— Так! Ну, давай, я дам за всё два серебряных гроша?
— Давай я отрублю тебе голову, — тихо ответил Вадим, и его глаза угрожающе сверкнули.
— Ну, ты это, паря… Не шуткуй со мной.
— А я и не шуткую, будешь юлить и меня обманывать, мне не с руки тебя жалеть.
— Так не посмеешь ты! — заерепенился ушлый дед. — Я крикну охрану, она живо тебя со свету сживёт!
Вадим усмехнулся такой наивности.
— Пока прибежит охрана, ты будешь уже мёртв, старик. Я бы на твоём месте сто раз подумал, прежде чем крикнуть.
— Ладно, даю два серебряных гроша за платки и шостак (шесть грошей) за ситец.
— Это не ситец, а дорогая ткань. И стоит она не шостак.
— Ну, сколько она стоила до этого, уже неважно, теперича другие цены, — старичок даже нос в другую сторону поворотил: мол, не очень-то и надо.
— Согласен, — Вадим сделал вид, что задумался, и проговорил, назначая свою цену, — Тогда два талера за ткань и шостак за платки. Зима скоро, разойдутся быстро.
Старичок поморщился.
— Платки куплю, так уж и быть, а вот ткань продать трудно.
— Ну, не хочешь и ладно, я тогда на обмен её возьму и к иноземцам пойду, — пожал плечами Вадим.
Приказчику было жаль выпускать из рук дорогую ткань. Ткань сейчас была редкостью и всё равно нужна. Жадность в нём боролась с прагматизмом.
— Два талера — это очень много. Могу предложить один.
— Не пойдёт. Бери за шостак платки, и вот ещё армяк у меня есть, его забирай за грош, всё равно ты в выгоде будешь.
Старичок ещё посомневался, но после того, как Вадим добавил ещё кусок простой ткани, о котором уже и забыл, согласился.
— Ладно, по рукам.
С изрядно полегчавшим мешком Вадим вышел от приказчика во двор.
— Ну, что? Сторговались?
— Почти. Малую цену за отрез ткани даёт, таких долго ещё здесь не будет.
— А что за ткань? — обратился Питирим к старичку.
— Парча не лучшей работы, — всё ещё пытаясь сбить цену, старичок явно занизил качество товара.
— Хм, а сколько просишь за неё, литвин?
— Два талера.
— Угу. Я тут поговорил с Николой. Если сходишь с ними ещё раз к обозу, то дадим тебе такую цену. А то, что принесёшь, выкупим, как у своего. За каждого упокоенного мертвяка воеводой Калуги положена награда в серебряный алтын. Головы их сегодня заберут, но мы награду себе возьмём, уж не взыщи, а тебя страже порекомендуем, что ты свой. Идёт?
— Хорошо, — кивнул Вадим, — когда собираетесь в поход к обозу?
— Завтра с утра.
— Завтра не смогу, мне ещё долг отдать надобно в Калуге.
— Ладно, тогда через день ждём тебя здесь поутру, как стража ворота откроет. Вот держи свои два талера, — и Питирим вынул из кошеля две крупные монеты и отдал их Вадиму.
Бросив монеты в свой кошель, Вадим вышел со двора, провожаемый заинтересованными взглядами всей команды. С ним вместе отправился и Никола, что
