Поппи была утонченной, доброй и самоотверженной. У него же этих качеств никогда не будет. Поппи была наполнена теплом, любовью и ощущением счастья, которых он никогда не знал. Ей был дарован мирный сон, всегда бежавший от него. Казалось, она была послана в этот мир, чтобы уравновесить его недостатки и пороки. Она была полной его противоположностью, и, возможно, по этой причине Гарри неудержимо тянуло к ней.
Его извинения не будут искренними, но их все равно придется принести. А потом он попросит Поппи начать все сначала.
Опустившись на узкий диван, который он проклинал всей душой, Гарри впал в пьяный ступор, который вполне мог сойти за сон.
Утренний свет, хоть и тусклый, вонзился в его мозг, как кинжал. Застонав, Гарри разлепил глаза и попытался оценить свое состояние. Во рту у него пересохло, голова раскалывалась, и если в его жизни были случаи, когда он больше нуждался в горячем душе, он не мог их припомнить. Гарри бросил взгляд на закрытую дверь спальни, где спала Поппи.
Вспомнив, как она ахнула от боли прошлым вечером, когда он вонзился в нее, Гарри ощутил холодную тяжесть в животе. Ей будет нездоровиться сегодня. Возможно, она нуждается в помощи.
Наверное, она ненавидит его.
Охваченный тоской, Гарри встал с дивана и направился в спальню. Открыв дверь, он подождал, пока его глаза привыкнут к полумраку.
Постель была пуста.
Гарри растерянно моргнул, не сразу осознав, что это значит. Его губы беззвучно произнесли имя Поппи. В следующую секунду он рванулся к шнуру звонка и дернул, вызывая прислугу. Но в этом не было необходимости. Словно по волшебству, на пороге его апартаментов появился Джейк Валентайн. Его карие глаза настороженно блестели.
– Валентайн, – хрипло произнес Гарри, – где...
– Миссис Ратледж отбыла к лорду Рамзи. Полагаю, они сейчас на пути в Гемпшир.
Лицо Гарри приняло нарочито спокойное выражение, как всегда, когда ситуация была особенно мрачной.
– Когда она уехала?
– Вчера вечером, пока вас не было.
Борясь с желанием прикончить своего камердинера на месте, Гарри вкрадчиво поинтересовался:
– И ты ничего не сказал мне?
– Нет, сэр. По ее просьбе. – Джейк помедлил с таким видом, словно и сам недоумевал, почему Гарри еще не убил его. – Я распорядился, чтобы подготовили карету и лошадей, если вы намерены...
– Да, намерен. – Тон Гарри был резким, как удар резца по граниту. – Упакуй мои вещи. Через полчаса я буду готов к отъезду.
Его душила ярость, но он постарался овладеть собой. Поддавшись чувствам, он ничего не достигнет. Сейчас нужно вымыться, побриться, сменить одежду и разобраться в ситуации.
Все его покаянные мысли развеялись, все благородные порывы сгорели дотла. Он удержит Поппи любой ценой. Теперь он будет диктовать правила, и, когда он покончит с этим, она никогда больше не посмеет его оставить.
Проснувшись от тряски, Поппи выпрямилась и протерла глаза. Лео дремал на противоположном сиденье, закинув за голову руку и прислонившись к стенке кареты.
Отодвинув шторку на окне, Поппи увидела свой любимый Гемпшир, залитый солнцем, мирный и зеленый. Она так долго была в Лондоне, что забыла, каким прекрасным может быть мир. В сочных лугах, напоенных многочисленными ручьями, пестрели маки, маргаритки и лаванда. В небе носились голубые зимородки и стрижи, зеленые дятлы долбили кору деревьев.
– Почти приехали, – прошептала она.
Проснулся Лео, зевая и потягиваясь. Он отодвинул шторку на своем окне и выглянул наружу, щурясь на солнце.
– Чудесно, правда? – сказала Поппи улыбаясь. – Где еще можно найти такие виды?
Лео отпустил шторку.
– Овцы, трава. Волнующая картина.
Вскоре карета добралась до владений Рамзи, миновав сторожку, сооруженную из серо-голубого кирпича и белого камня. Благодаря последним преобразованиям окружающий пейзаж и постройки выглядели обновленными, хотя дом и сохранил свое эклектическое очарование. Поместье было небольшим и не шло ни в какое сравнение с соседним, принадлежавшим лорду Уэстклифу, но оно было настоящей жемчужиной. Плодородная земля орошалась с помощью каналов, подававших воду из ближайшей речки.
Когда Лео унаследовал поместье, оно находилось в состоянии упадка и небрежения, покинутое даже арендаторами. Теперь усилиями Кева Меррипена оно превратилось в процветающее предприятие. И Лео, хоть и стыдился это признать, привязался к своим владениям и прилагал немало усилий, чтобы приобрести знания, необходимые для эффективного управления ими.
В Рамзи-Хаусе удачно сочетались различные архитектурные стили. Главное здание, построенное еще в елизаветинские времена, было перестроено последующими поколениями, добавившими пристройки и крылья. Результатом явилось асимметричное здание, с эркерами и серой шиферной крышей, унизанной коньками и каминными трубами. Внутри имелось множество укромных закутков, ниш, комнат необычной формы, с потайными дверями и лестницами, что создавало атмосферу эксцентричного очарования, характерного для семейства Хатауэев.
Перед домом пышно цвели розы. Позади тянулся парк, пересеченный гравиевыми дорожками, которые вели во фруктовый сад. Чуть в стороне располагались конюшни, скотный двор, в отдалении виднелась лесопилка.
Карета остановилась в конце подъездной аллеи перед высокими застекленными дверями. К тому времени когда Лео помог Поппи выйти из кареты, из дома выбежала Уин, бросившись к нему в объятия. Он легко поймал ее и закружил вокруг себя.
– Дорогая Поппи! – воскликнула Уин. – Я ужасно скучала по тебе.
– А по мне? – спросил Лео, все еще обнимая ее. – Разве ты не скучала по мне?
– Немножко, – усмехнулась Уин, чмокнув его в щеку. Затем подошла к Поппи и обняла ее. – Ты надолго приехала?
– Не знаю, – отозвалась та.
– Где все? – поинтересовался Лео.
Уин обернулась, обняв Поппи за талию.
– Кэм поехал с визитом к лорду Уэстклифу в Стоуни-Кросс-Парк. Амелия в доме с ребенком, Беатрикс бродит в лесу, а Меррипен занят с одним из арендаторов. Обучает его способам рыхления почвы.
– И что это за способы?
– Думаю, Меррипен будет счастлив просветить тебя, когда узнает, что ты приехал. – Уин старалась выглядеть серьезной, но ее глаза смеялись. – Надеюсь, ты будешь вести себя прилично, Лео.
– Разумеется. Что еще делать в деревне? – Вздохнув, Лео сунул руки в карманы и обвел взглядом живописные окрестности с таким видом, словно его только что заключили в тюремную камеру. – Где Маркс? Ты не упомянула о ней.
– С ней все в порядке, но... – Уин помедлила, подыскивая слова. – С ней произошло небольшое несчастье, и она несколько расстроена. Любая женщина расстроилась бы на ее месте. Поэтому, Лео, я требую, чтобы ты не дразнил ее. Иначе Меррипен задаст тебе такую трепку...
– О, пожалуйста. Как будто меня интересуют проблемы мисс Маркс. – Он помолчал. – А что случилось?
Уин нахмурилась:
– Я бы не сказала тебе, не будь эта проблема так очевидна, что ты ее сразу заметишь. Видишь ли, оказывается, мисс Маркс красит волосы, но...
– Красит волосы? – удивленно переспросила Поппи. – Но зачем? Она слишком молода, чтобы закрашивать седину.
– Не представляю. Она не объяснила почему. Возможно, она из тех женщин, которые начинают рано седеть.
– Бедняжка, – сказала Поппи. – Должно быть, она стесняется этого, раз приложила столько усилий, чтобы сохранить свой секрет.
– Да, бедняжка, – подхватил Лео без всякого сочувствия в голосе. Напротив, его глаза злорадно поблескивали. – Расскажи, что случилось, Уин.
– Мы думаем, что лондонский аптекарь, который обычно готовит для нее состав, что-то перепутал. Потому что, когда она применила его этим утром, результат был... плачевным.
– У нее вылезли волосы? – поинтересовался Лео. – Она теперь лысая?
– Вовсе нет. Просто ее волосы... позеленели.
Глядя на лицо Лео, можно было подумать, что наступило рождественское утро.
– Какой оттенок зеленого?
