ничего придумать не смог, а эту совершенно дикую идею Вышата обдумывал уже несколько часов, как только понял, что очень скоро им всем настанет конец. — Ты камнемет собрал?
— Собрал, — кивнул Жила. — И камнемет собрал, и хворост везде разложил, как ты сказал. Да только не камнемет это, боярин, а дерьма кусок. Три палки и веревка. Камень на пару фунтов бросит, не больше.
— И такой сойдет! — равнодушно махнул рукой Вышата, доставая из кармана увесистый кошель. — По моей команде в лагерь франков бросай.
— Это то, что я думаю? — Жила взвесил кошель в руке. — Убей меня гром! Сколько здесь? — но ответа он так и не дождался.
— Эй, вы! — заорал Вышата со стены. — Слушайте все! Вы, голодранцы из Кельна! Я сейчас со стены деньги бросать буду!
— Чего? — заорали из лагеря, который расположился в двух сотнях шагов. — Ты чего орешь? Мы не слышим! Ори громче!
— А, демоны! — сплюнул Вышата. — Жила, бросай!
Пригоршня серебряных рублей в кошеле шлепнулась перед группой воинов. Ткань кошеля порвалась от удара, а серебро со звоном раскатилось по пыльной земле сверкающими кружками.
— Мать твою! — раскрыли рты франки. — Это же словенские рубли! Три рубля — целая корова! Мое!
Те, кто стоял рядом, бросился на землю, чтобы подобрать неслыханное богатство, которое валялось в пыли под ногами.
— Мое! — рослый франк впечатал кулак в лицо товарища, стоявшего рядом. — Отдай! Я первый увидел! Значит, мой это рубль!
Закипели драки, но уже через пару минут все монеты были собраны, а франки, передавая друг другу неслыханную новость, потянулись к воротам, прикрываясь на всякий случай щитами.
— Что тут происходит? — герцог Адоварий, могучий красномордый детина в кольчуге растолкал толпу воинов, потных и грязных от поисков монет на земле.
— Этот венд серебро бросает, — похвастались воины. — Новгородские рубли. Мы их хорошо знаем, доброе серебро.
— Зачем он его бросает? — с тупым недоумением посмотрел на Вышату герцог. — Ты спятил, венд? Ты зачем серебро бросаешь?
— Я бросаю серебро, потому что у меня его много, и я хочу, чтобы оно досталось воинам, а не тебе, свиная морда, — хладнокровно ответил Вышата.
— Взять его! — рявкнул герцог. — Сейчас мы ему пятки подпалим, и он нам сам его отдаст. Лестницы несите!
— Не отдам! — помотал головой Вышата. — Мои парни камнемет собрали. До реки сотня шагов, все серебро туда полетит. Целый сундук. Это мое добро, а не ваша добыча. Я хочу его на закате воинам раздать. По монете в руки. Я в своем праве!
— Я тебя, сука, на куски порежу! Взять его! — заорал Адоварий, но никто не пошевелился. Напротив, толпа воинов все увеличивалась, и она начала недовольно ворчать. Страшное это было ворчание. Так всегда происходит, когда у командира появляется реальный шанс получить удар ножом в спину.
— Пусть раздает! — заорал кто-то в толпе. — Если он свое серебро в реке утопит, я тут тоже кое-кого утоплю. Только сначала брюхо ему вскрою!
— Пусть венд раздает серебро! — свирепо посмотрели на герцога воины, оттирая в сторону его дружинников, которые начали хвататься за мечи. — Он обещал серебро нам. Венд правильно говорит! Это его серебро, а не короля. Мы еще город не взяли, значит, это не добыча. Мы его с тобой делить не будем.
— Эй, венд! — орали франки. — Обещал серебро, так давай!
— А если не отдашь, словенская собака, — угрожающе орали Вышате другие, — лучше бы тебе на свет не родиться! Так и знай! Город возьмем, и собственными кишками тебя удавим!
— Собирайте всех! — заорал Вышата. — Клянусь Перуном, Сварогом и Велесом, скотьим богом, я сейчас деньги раздавать буду. У меня серебра много! Всем хватит. Ждите! Сейчас сундук принесу!
Вышата сошел со стены на подгибающихся ногах. Его план был безумным в своей наглости, но совершенно беспроигрышным для того, кто знает человеческую суть. Жадность — вот суть человека, именно на это был весь расчет. И Вышата пошел выкапывать заветный ларец у себя в подклете, где долгие годы любовно собирал свое богатство.
— Правильно князь тогда сказал: В гробу карманов нет! — криво усмехнулся он, вспоминая, как изворачивался, обманывал и обвешивал всех подряд, чтобы собрать эти деньги. Он ведь совсем недавно понял, что князь имел в виду, когда впервые увидел и гроб и карман. Тут такого раньше не было. Вышата вдруг понял, что он не сможет вытащить сундук в одиночку. Уж слишком он был тяжел. Пришлось позвать несколько воинов, и они подтащили сундук к стене.
— Наверх поднимайте, — сказал вдруг Вышата. — Как только все франки у ворот соберутся, ждите моей команды.
— А чего в этом сундуке? — непонимающе посмотрел Жила. — Почему это они собраться у ворот должны? А как же дозоры? Ах, ты ж! — внезапно дошло до него. — Неужто полный сундук серебра? Убей меня гром! А ты, боярин, не мелочишься!
— Все будут тут, до единого человека! — уверил его Вышата, любовно поглаживая ложе арбалета, купленного по случаю в Новгороде. — Тащи на стену и не сомневайся. Серебро превращает людей в скот, и сегодня мы в этом еще раз убедимся.
Вышата снова поднялся на стену, где встал, плавясь под жадными взглядами воинов. Тут были все, даже те, кто должен был нести караул и охранять выход из города к реке. И не было силы, которая удержала бы воинов на посту, пока их товарищи будут получать серебро от безумного венда, который поклялся своими богами, что раздаст его до заката.
— Ты! — крикнул Вышата, ткнув в ближнего к нему воина. — Лови! Даю по рублю в руки! Кто получил, тот уходит! Дай другому его серебро забрать!
Воин внизу ловко поймал монету, и сунул ее в кошель, висящий на шее. Что характерно, он даже не подумал уйти и снова замер в ожидании. Ничего другого Вышата и не ждал.
— Ты! — Вышата снова бросил монету, и ее снова поймал кто-то.
— Ты!
— Ты!
— Ты уже взял! — раздался возмущенный вопль. — Отдай! Мое! Венд на меня показывал!
— Да пошел ты! Он мне ее бросил!
Завязалась драка, а Вышата начал бросать рубли все быстрее и быстрее, и все дальше от стены. Толпа качнулась вперед. Ведь те, кто стоял спереди, не хотели уступать свое место. А те, кто встал сзади, тоже хотели получить свою долю. Вышата, увидев, что начало твориться внизу, захохотал, и бросил в толпу горсть мелкого серебра. У него сундуке порядочно лежало и полтинников, и четвертаков, и даже гривенников. Завязались драки, кого-то сбили с ног и начали топтать, кто-то вопил от боли, а кое-где пролилась кровь. Франки взялись за ножи. Вышата поставил руки рупором и заорал.
