плечами с виноватой миной. Она уже перестала понимать, что происходит. И криминальный скандалец мелкого масштаба перестал казаться концом света и педагогической карьеры. В любом случае, конец одного не равен концу другой.
Какие концы света, когда есть чай, старые друзья и эта невесомая проникновенность.
Александр Константинович знай себе качал головой, посмеивался незаметно и пил чай вприкуску с черным хлебом со шпротами. Вера Леонидовна и Лия хлопотали у плиты — пирожки из хлебопечки катали. Даше и Ане строго-настрого запретили участвовать — они, дескать, гости.
— И как раз эта скандалистка из бара своего начальника вызвала. Думал я, как же его уломать — дело-то житейское и мелкое. Мы и камеры посмотрели, и все такое, — продолжал рассказывать Георгиев.
— Я бы тоже посмотрела, — хмыкнула Нюрка, отпуская Решке многозначительный взгляд.
— Да я не скандалила там! — взвилась Даша. — Все случайность, говорю вам…
— Ну, а когда он наконец появился, — развел руками Георгиев, — девчонке я не завидую. Потому как непосредственному начальству дозвониться не удалось, позвали их самого главного — Темный Федор Николаевич, как вам фамилия?
— Почти Дарт Вейдер, — иронично фыркнула Лия.
— А это кто? — не поняла Вера Леонидовна.
— Звездные войны, мам, — пояснил Аверин. — Рассказывать Жорик умеет не хуже Ани.
Нюрке сравнение так себе понравилось. Она ведь Георгиева Г.Г. по некой причине с давних пор не выносила.
— А потом присматриваюсь я к лицу этого Темного… — сделал драматическую паузу Жорик, — и понимаю…
— Что это наш упырь, — закончила Нюрка и взялась за нож и масло.
— Эй! — воскликнул Георг. — На самом интересном месте!
— Какой упырь? — Вера Леонидовна и Лия истории не знали.
Даша вздохнула.
— Знакомый наш… старый. Я его искала, и вот как вышло.
— Ты, Русалочка — это отдельная тема, — покачала Нюрка головой. — И что ты ему сказал, Георгиев?
И сложила руки на груди, демонстрируя наивысшую степень холодности.
— А что надо, то и сказал, Берестова, — в тон ей ответил Георг. — Отвел в сторонку и шепнул, что если он не хочет, чтоб история со скотчем и дракой на ножах вышла в свет бизнеса и гастрономии, то пусть дело отзывает немедленно.
Фейспалм. Вот так договорилась про визу, Андалусию и прочее. Туз в рукаве никуда не делся, конечно же, но шантажировать из раза в раз — не лучшая основа для сотрудничества.
— Дракой на ножах?! — ужаснулась Вера Леонидовна и, отставив пирожки и вытирая мучные руки о фартук, присела за стол.
Возбужденно наклонилась вперед и сообщила:
— Вот и правду говорят: нынешние бизнесмены — выходцы из мафии! Только не рискуешь ли ты, Жорик?..
Георгиев замотал головой и открыл было рот, но Берестова его опередила:
— Это давно было, теть Вер. Мы втроем участие принимали, — она показала пальцами. — Русалочка, я и Георгиев. Кстати, — просверлила она парня взглядом дрели, — некоторые ретировались довольно трусливо.
— Да я ж Солнцева вам вытащил! — возмутился Георг. — И драку их прекратил! Сами полицию звать не хотели.
Мигом сделалось тихо. Фамилия "Солнцев" заставила всех потупиться, словно упомянули призрака. Даша кашлянула.
— Все в порядке.
И, собравшись с духом, заявила:
— Этот Темный знает, где Эрик. Поэтому я собираюсь вместе с ним отправиться…
Ну, как им скажешь, куда?..
— …в Испанию.
На сей раз жест рука-лицо принадлежал Берестовой. Даша оглянулась на нее умоляюще. "Поддержи!". Или хотя бы "не выдавай!".
— Что-о?! — первым опомнился Георг. — Так покемон сбежал от тебя в Испанию?.. И сказать трудно было?.. Гордости у тебя нет, что ли?
— Разве мудро… вот так всем рискнуть?.. — нахмурилась Лия. — Ради мыльного пузыря?..
— Я ей то же самое говорила, — с горечью поддакнула Нюрка. — Но упертая ведь как коза.
К удивлению Даши, поддержка пришла со стороны Веры Леонидовны. Она внимательно посмотрела на бледное лицо и красный нос Стрельцовой и вдруг заявила:
— Оставьте девочку в покое. Раз решила, значит решила.
И с достоинством встала из-за стола и вернулась к пирожкам.
— Но этот бизнесмен — ты с ним осторожно, Дашенька. Хорошо? Давай, Лия, помогай.
Даша благодарно улыбнулась. Поймала взгляд Аверина — он мягко прикрыл глаза в знак согласия.
— Я… наняла сыщиков снова. Через Ильича, как тогда. Они мне проверят… Федора Николаевича.
— Если будет нужна помощь, — отозвался Александр Константинович, — мы здесь.
Лия посмотрела на мужа. Вздохнула, принимая неизбежное, и обратилась к Стрельцовой примирительно:
— Раз уж такое дело… Уже знаешь, как визу сделаешь?
Решка покачала головой.
— Еще не точно… Думала, Темного припереть к стенке… Есть у меня компроментирующий материал, но…
Нюрка хмыкнула. Она-то знала про материал.
— Но теперь и у него на тебя есть, — закивал, сжимая губы, Георг.
— Так что надо что-то придумать, — завершила Решка, ловя его взгляд.
— Ты прости, Русалочка, что вспылил, — тут же протянул лапищу Георг. — Я ж не со зла. Раз так надо — конечно, мы на твоей стороне.
— У меня знакомый есть в визовом центра, — отозвалась Лия. — Я попробую поговорить.
— Спасибо, Лия.
Нюрка грустно вздохнула.
— Ты… точно решила?..
Только сейчас, столкнувшись с этим вопросом, Даша почувствовала не только, насколько это правильно, но и насколько это серьезно. Это ж вся жизнь… изменится. А она, оказывается, была не так уж и плоха.
Вера Леонидовна громко хлопнула духовкой. Приятное тепло мгновенно пахнУло в кухню. И этот мрачный день, и мягкий свет от люстры в старом абажуре, и вся эта семейная обстановка…
И Решка, скрепя сердце, кивнула. И поспешно предложила:
— Раз гитара здесь, я спою, Александр Константинович?
Начальник пожарного отделения, улыбаясь, кивнул.
— Мельницу. Далеко, — заказал тут же.
Это уже знаковая песня. Нюрка вновь завздыхала и даже придвинулась к трижды Жорику, чтоб освободить место для исполнительницы. Тот незаметно подвинул свой табурет на сантиметр в сторону Берестовой.
Запахло сдобой пекущегося теста. Лия и Вера Леонидовна катали следующую партию. С капустой.
Наверное… С каждой жизнью расставаться вот так сложно. Даже если знаешь, что так правильно. Даже если знаешь, что нельзя иначе. Даже если знаешь, что задохнешься, если останешься. И как жаль, что эти годы она жила, как безнадежно взрослый человек, забывший о ценности… вот этой маленькой кухни.
Больше никогда. Каждый момент — бесценен. Даже если это момент, в который ты поражен, ушел на дно и ничто тебя на земле больше не держит. Он тоже — жизнь. Он тоже пройдет. И о нем ты тоже вспомнишь однажды. И в час, когда нужно будет проститься, пожалеешь, что посчитал его бесполезным.
Нюрка еще показывала общественности легкий "компромат" на Темного с его фламенко и чудесное Дашино красное платье, потом "компромат с отягчающими" — то бишь, с ножом и
