— Кажется, вы снова считаете охранные артефакты лишь броскими украшениями, — вздохнула я.
— Я уверен, что можно обойтись без них! Хотя бы поначалу! Дайте людям к вам привыкнуть!
— Пусть привыкают сразу ко всему! — отрезала я.
Он нахмурился, сложил руки на груди, и я решила хотя бы попробовать объяснить.
— Поймите, сейчас самое опасное время. Скоро день Триединой и Новый год. Я должна защитить крепость и ее обитателей.
— Раньше мы отлично обходились без защиты некроманта. Этот год не станет исключением, — прозвучало сухо, а несговорчивость Фонсо начинала меня потихоньку бесить.
— Вы всегда такой упрямый или делаете исключение специально для меня? Если да, то не стоит. Я еще не выслужила такую честь, командир.
Он промолчал, хмуро глядя мне в глаза.
Я вздохнула и предприняла еще одну попытку достучаться до разума супруга:
— Зимний день Триединой, самая длинная ночь в году, — неспроста один из ключевых праздников. В это время очень сильны магические потоки, связывающие миры друг с другом. Наш настоящий мир, который вы видите, и потусторонний мир, о котором вы знаете, но увидеть его не можете. За счет этих потоков, этих усилившихся связей, множество духов попадает в наш мир. И если не защитить крепость и ее обитателей, эти призраки придут сюда.
— Видимо, то же самое происходит каждый год. И всегда проходит бесследно, — заявил Фонсо.
— Если не защитить крепость, в этот раз будет иначе.
— Почему же? — на лице собеседника отражался незамутненный скепсис.
— Потому что теперь здесь живет некромант, — твердо ответила я, а Эстас Фонсо не обманул ожиданий. Его недоверие постепенно сменял гнев.
— Вы хотите сказать, что из-за вас все люди в крепости оказались в опасности? — в голосе ясно слышалась злость, но она была мне большим подспорьем, чем неверие.
— Если вам угодно трактовать это так — пожалуйста. Вы в своем праве, — стараясь не показывать, насколько оскорбителен был вопрос, я не сводила с командира глаз. — Но до праздника еще есть время. Я могу защитить людей и сделаю это. С вашей помощью или без нее. Я вас прошу о малости! Показать мне крепость и объяснить людям, что черепа и защитные руны в самом деле важны и необходимы.
Он молчал и сверлил меня взглядом довольно долго, так, что тишина стала звенящей от напряжения и неприятной.
— Я покажу вам крепость, миледи, — выдохнул Фонсо, наконец. Видно было, что это решение ему, несмотря на все мои объяснения, претит.
Крепость Рысья лапа оказалась больше, чем я думала вначале. Трехэтажное здание, будто выросшее из толщи скалы, условно делилось на три большие части. О жилом крыле солдат и прислуги я получила представление в день приезда — там располагались гостевые комнаты. В средней части здания находились кухня, кладовые, общая трапезная, оружейная и даже зал для занятий. Судя по опилкам и сену, выбитым из чучел, им часто пользовались.
Как и предполагалось, больше всего работы меня ожидало на кухне. Там резали птиц, кроликов, рыбу. Отголоски этих смертей за многие годы необратимо изменили магический фон и создали мост на ту сторону. Широкий, устойчивый такой мост, который нужно было срочно обезопасить. Глядя на него, я знала, где проведу следующие две ночи и чем буду заниматься. О том, что мне дадут поработать в дневное время, не приходилось и мечтать.
Во дворе рядом с часовенкой ясно чувствовался след самоубийства, совершенного не больше десяти лет назад. Следы трех или четырех давних убийств в конюшне, еще один мост на ту сторону в небольшом сарае, который использовали для забоя скота.
За часовней был спуск к огороду и скотному двору. Грядки, теплица, птичник и хлева порадовали почти выцветшими следами очень давних смертей и тем, что все содержалось в идеальном порядке. Побывав в кладовых и увидев, как основательно крепость подготовилась к зиме, я, конечно, ожидала, что подсобное хозяйство будет хорошо продумано и распланировано. Но столь грамотный подход заслуживал похвал, на которые я не скупилась. Жаль, но меня не покидало ощущение, что добрым и искренним словам супруг не верит.
То, что на стенах крепости умер не один десяток человек, я почувствовала в самый первый день в Рысьей лапе. К этим сложностям и размаху предстоящей работы я отчасти была готова. Неприятным, но ожидаемым осложнением стало поведение солдат. На меня не глазели, нет. Откровенно таращились, не стесняясь осеняли знаком Триединой. Когда за несчастные четверть часа на стенах это произошло пятый раз, я поблагодарила мужчин за заботу обо мне, нагло соврав, что святые знаки помогают быстрей восстанавливать магическую энергию. Выражение замешательства на лицах присутствующих было мне достойной наградой.
Офицерское крыло Эстас Фонсо оставил напоследок. Как чувствовал, что приберег на закуску самый лакомый кусочек.
Не знаю, кому при строительстве пришла в голову эта светлая мысль, но в библиотеке, расположенной под малой трапезной, на окнах решили сэкономить. Там были узкие бойницы, а проникавший сквозь них свет отражали и множили зеркала. Обычные и металлические. И если отполированный металл был относительно безвредным, то в каждом из шести обычных зеркал я видела алые искры вокруг своего отражения.
Старый знакомец, древняя сущность, не потерял бы мой след, даже реши я переехать на другой континент. Хоть что-то в мире остается неизменным.
Тэйка, сидевшая за столом у одной из бойниц, при моем появлении вскочила, насупилась и всем своим видом показывала, что разговаривать не хочет. Фонсо, явно пытаясь сгладить вмиг возникшую напряженность, спросил дочь об уроке. Девочка ответила коротко с ощутимой неохотой. А я снова почувствовала стену на магическом уровне.
Не переживай, милая, я вовсе не собираюсь ни вмешиваться в твою жизнь, ни налаживать отношения. Я просто погощу здесь три года, а потом мы расстанемся.
Несмотря на зеркала и окна-бойницы, библиотека показалась мне самым уютным помещением из всех общих. Загадочный блеск книжных корешков, потрескивающий в камине огонь, полдюжины удобных с виду кресел, толстый ковер. Решено! Ёлку поставлю здесь.
Командир, не понимающий, к чему я приглядываюсь и принюхиваюсь все время, смотрел на меня недоверчиво, но злости в нем ощутимо поубавилось. Казалось, из-за того, что я пару раз подчеркнула желание защитить людей. Надо же, как трепетно он теперь стал относиться к жизням.
Комнаты лекаря Дарла, пропахшие микстурами и травами, напомнили мне о врачевательнице в пансионе. Ее большой кабинет тоже казался неряшливым из-за загроможденных столов, но и там, и здесь угадывались определенные закономерности.
Горшки с цветами соседствовали со связанными пучками трав, на разномастных склянках были этикетки, половник и воронка ждали рядом с треногой, в которой над горелкой грел пузо черный котелок. Хозяина не было — лекарь уехал в город. Фонсо коротко пояснил, что господин Дарл работает и в Хомлене. Разумно. Расточительно выделять и содержать лекаря только для нужд крепости, к которой было приписано всего десятков пять солдат.
Комнату пока не вернувшегося сержанта украшало чучело фазана. Командир соизволил сообщить, что сержант любит охотиться. Отлично. Будет у кого раздобыть черепа и перья.
На этом же этаже располагалась детская. До того, как Фонсо открыл дверь, я гадала, почему девочка не жила на одном этаже с отцом. Ответ оказался простым: она выбрала самую светлую и романтичную комнату. Только здесь был небольшой эркер, в котором оборудовали пестрящий разноцветными подушками диванчик. Светлые занавески, жизнерадостное лоскутное одеяло на постели, красивые куклы, лампа из матового стекла в виде кувшинки. Рядом с кроватью стояло темно-зеленое кресло с высокой спинкой, а на тумбочке у изголовья лежала книга. По ее положению было ясно, что последний раз читала ее не девочка, а сидевший в кресле.
— Красивая комната настоящей маленькой принцессы, — поглядывая на Эстаса Фонсо, отметила я. — Видно, что вы ее любите.
Похвала и вполне безобидные слова не приуменьшили напряженности супруга. Напротив, он помрачнел и сухо бросил:
