своим теплом с корицей, и я думаю, что злюсь на него, но все равно прижимаюсь ближе к его теплу, потому что здесь так хорошо, так безопасно.
— Знаю, что ты злишься, Персик, и ты должна злиться на меня, но я собираюсь загладить свою вину, — говорит он мне, и я думаю, что сказала что-то вслух.
Дверь машины снова хлопает, встряхивая меня, но потом заводится двигатель, и гул шин по асфальту возвращает меня в сон.
Приоткрываю тяжелые веки и пытаюсь сосредоточиться, но я снова не надела очки, поэтому все расплывается. Мой разум проясняется, когда я перебираю свои воспоминания, и последнее, что я помню, — это ожидание выписки из больницы. Джуд сказал, что отвезет меня домой, но простыни, на которых я лежу, не мои. Переворачиваюсь, прищуриваю глаза и вижу пятно, похожее на очки, поэтому я протягиваю руку, беру их и надеваю. Судя по обстановке, я нахожусь в спальне Джуда. Определенно НЕ дома.
Сажусь, чувствую невероятную боль и недомогание и вижу на тумбочке стакан воды с двумя таблетками. Узнаю антигистаминные таблетки и понимаю, что должна их принять. Это не первое мое родео, просто самое тяжелое. Выпиваю воду, проглотив таблетки, и она с бульканьем попадает в мой пустой желудок. Время на часах ничего не значит для меня, пока я не выглядываю в окно и не вижу темноту. Ладно, семь вечера, но какой сейчас день? Выяснить это можно только одним способом, поэтому поднимаюсь на ноги и натягиваю на себя шорты и толстовку, но вынуждена опереться рукой на кровать, так как комната слегка качается. Кто-то поменял на мне одежду, и я хотела бы сказать, что мне не все равно, но нет. Мои волосы падают мне на лицо, когда я смотрю на одежду, поэтому я закручиваю их в пучок и направляюсь к двери.
Внизу слышен звук телевизора, поэтому я направляюсь туда, держась за перила, когда наступает небольшое головокружение. Наверное, я подняла шум, потому что внизу лестницы показывается Эш с обеспокоенным выражением лица.
— Эй! Тебе пока не стоит вставать на ноги. Доктор сказал, никаких самостоятельных лестниц по крайней мере несколько дней.
Полностью игнорирую его, потому что… потому что он мудак, верно, и соскальзываю на следующую ступеньку.
— Черт возьми, Сави!
А потом он топает вверх по лестнице и сбивает меня с ног, подхватывая на руки, что совсем не помогает легкому головокружению.
— Ты могла упасть и сломать себе шею. Ты должна была позвать одного из нас.
Закатываю глаза в его сторону и смотрю на него поверх очков.
— Ну, это бы не решило твою проблему «она в моем пространстве», — саркастически бормочу я.
Он глубоко вздыхает, и это взъерошивает торчащие волосы, которые не успели собраться в мой небрежный пучок.
Эш поворачивается к дивану, но я качаю головой и стону:
— Нет. Еды, пожалуйста. Слишком много химии на пустой желудок. Меня подташнивает.
Он меняет направление и усаживает меня на один из табуретов с высокой спинкой у стойки. Его теплые руки ложатся на мои голые бедра и слегка потирают их, пока он с беспокойством смотрит мне в глаза. Моя кожа теплеет под его руками, и у меня перед глазами встают воспоминания о его испуганных глазах, смотрящих на меня, когда я задыхалась, и я ничего не могу с собой поделать, я должна спросить.
— Почему тебя это волновало? Я помню. Ты выглядел таким испуганным. Почему? Я тебе не нравлюсь, Эш, так почему?
Его руки все еще на моих ногах, а его изумрудные глаза на мгновение становятся напряженными, но потом он отстраняется.
— Как насчет тостов и яиц? Лучше начать с простой еды, пока мы не убедимся, что твой желудок справится с этим.
Поворачиваю табурет лицом к островку и опираюсь подбородком на руку, все еще слишком уставшая, чтобы долго сидеть прямо. Я никогда не смогу понять этого человека, поэтому я просто смотрю, как он делает яичницу и намазывает маслом тосты. Жду, пока он поставит передо мной тарелку и подаст мне вилку, прежде чем заговорить.
— Почему я здесь? Я помню, Джуд сказал, что отвезет меня домой. — Оглядываюсь на гостиную и хмурюсь. — Где он? Где все остальные?
Эш поворачивается ко мне спиной, чтобы помыть сковороду, которую только что использовал.
— У них сегодня игра. Это не то, что они могут пропустить, даже ради тебя, Сави.
Хмурюсь, откусывая кусочек тоста.
— Я никогда не просила их пропускать что-то ради меня, но это не отвечает на мой первый вопрос. Почему я здесь? Почему вы не отвезли меня домой?
Он снова вздыхает, откладывает сковороду в сторону и поворачивается ко мне лицом со взглядом, который я не могу расшифровать.
— Мы пытались. Была проблема с твоей квартирой, и мы не смогли отвезти тебя туда.
Проглатываю кусочек яичницы, нахмурившись.
— Что за проблема?
Он проводит пальцем по губам, нахмурив брови.
— В твоём здании произошла утечка газа. Это… это вызвало взрыв и разрушило несколько этажей… включая твой. Прости, Сави, от твоего дома ничего не осталось.
Все, что я могу сделать, это тупо моргать на него. Я даже не могу осознать, что это значит, поэтому я пытаюсь понять, спрашивая:
— Моя студия? Она… исчезла? Все мои… вещи исчезли?
Он медленно кивает, и я смотрю вниз, на себя, одетую в чужую одежду, потому что у меня больше нет своей. Я говорю себе, что это просто вещи, просто место, где я жила, и я легко смогу все это заменить, но… горячие слезы наполняют мои глаза и капают на яйца. Эта студия была первым местом, где я чувствовала себя как дома после смерти отца. Она была… моей. Мне не нужно было иметь дело с Селестой и Ванессой. Я могла просто быть собой, меня окружали мои вещи. Там я была… в безопасности, а теперь это исчезло.
— Чувак, тренер надерет задницу Джуда. Он написал мне четыре смс за первую половину… — Бек заходит в комнату из подвала и заикается, когда видит меня. Опускаю взгляд в свою тарелку, но чувствую, как его глаза прожигают мое лицо, а затем он двигается.
— А, черт. Ты сказал ей?
Он подходит ко мне и поворачивает табурет к себе, а затем приподнимает мой подбородок, так что я вынуждена смотреть на него. В его серебристых глазах столько сострадания и… жалости, что у меня вырывается небольшой всхлип.
— Нет, нет, нет, не плачь, Персик. Все хорошо, все будет хорошо. — Говорит он и притягивает меня к себе, мое лицо оказывается у него
