Устроенное им в райотделе побоище ему бы со временем простили, но то, как он отозвался об УВБ в своей книге, сотрудники внутренней безопасности восприняли как личное оскорбление. О «вэбэшниках» он написал всего страницу:
«УВБ должно заниматься вопросами личной безопасности сотрудников милиции и членов их семей, но «вэбэшникам» куда как интересней было обеспечивать «крышу» различным бизнесменам от «наездов» тех самых ментов, которых они изначально призваны были защищать.
Так из защитников ментов «вэбэшники», имевшие те же полномочия, что и их коллеги из инспекции по личному составу, превратились в их заклятых врагов, что, впрочем, и неудивительно, ведь УВБ стало выполнять в системе МВД роль «гестапо». Стоило появиться в райотделе представителям этого нехорошего ведомства, как сразу же негласно объявлялась всеобщая тревога. Схема оповещения при вторжении чужаков действовала мгновенно: следователи спешно прятали все, что, с их точки зрения, необходимо было спрятать; оперсостав срочно опечатывал свои кабинеты и, прихватив с собой скрытые от учета материалы, покидал стены райотдела, как при пожаре; кто не успевал эвакуироваться, закрывались на все замки у себя в кабинетах.
Доблестные бойцы внутренней безопасности, горя праведным желанием кого-нибудь прищучить, усердно рылись в мусорных корзинах, не брезгуя и общественными туалетами, но максимум, что им удавалось найти, – это горы пустых бутылок из-под водки. Само наличие их в госучреждении, да еще в таком, как районный отдел внутренних дел, факт, конечно, возмутительный, но личный состав, проявляя чудеса сообразительности и смекалки, от этих улик отпирался напрочь. Но водка – это ерунда, самое сладкое в нелегкой работе «вэбэшника» – поймать кого-нибудь на взятке. Только здесь нахрапом не возьмешь: менты тоже не лыком шиты, шифроваться умеют не хуже Штирлица. Но если кого и получалось задержать с поличным, то в основном все заканчивалось довольно мирно: сняли с провинившегося денег (в десять раз больше, чем тот взял сам) и поехали шерстить другие подразделения. Вот такими методами УВБ обеспечивало личную безопасность сотрудников милиции».
Так Давыдов сорвал с «вэбэшников» маски «неподкупных» борцов за чистоту милицейских рядов и сам старался не иметь с УВБ никаких дел, потому не стал делиться с Управлением внутренней безопасности информацией о выявленном им «оборотне в погонах». Чтобы определиться, как быть с Колгановым, Алексей решил переговорить с ним лично. Набрав номер служебного телефона заместителя начальника ОГСБЭП Краснооктябрьского райотдела, он предложил подполковнику Колганову подъехать в УБОП для серьезного разговора.
– А по какому вопросу? – спросил тот.
– По вопросу, жизненно важному для тебя, – ответил Давыдов.
– Хорошо, сейчас подъеду, – сказал Колганов, теряясь в догадках, зачем его вызывают в УБОП.
Командир «Сокола» Давыдов начал разговор с прибывшим к нему заместителем начальника ОГСБЭП Колгановым с того, что выложил перед ним фотографию Риты Смойлик, зачеркнутую черным маркером, последнее письмо «Бухгалтера», аналитическую справку с подписью Колганова и заключение криминалистической экспертизы, что эти бумаги распечатаны на одном принтере.
Андрей Колганов молча прочитал заключение эксперта. Отпираться было бессмысленно. Он слишком увлекся в затеянной им игре, потому и допустил роковую ошибку, прислав Лукину фото убитой бухгалтерши.
– Ты раскрыт, «Бухгалтер», – сказал ему Давыдов. – Человеку, которого ты шантажировал, это уже известно. Подать заявление о вымогательстве он пока отказывается, и у меня есть основания полагать, что с тобой хотят разобраться без суда и следствия.
– Мне это расценивать как угрозу?
– Как предупреждение, что из охотника за чужими миллионами ты превратился в мишень.
– Наш разговор пишется? – осведомился Колганов.
– Нет. Я пригласил тебя для беседы без протокола, и все сказанное в этом кабинете останется между нами. Скажи откровенно, как бы ты поступил на моем месте, узнав, что твой коллега «оборотень в погонах»? – спросил Давыдов.
– Я больше удивился, если бы узнал, что кто-то из наших коллег еще не стал «оборотнем». Патрульные милиционеры, выворачивающие карманы у пьяниц, «оборотни»? «Оборотни». Участковый, снимающий дань с киосков, «оборотень»? «Оборотень». Да что там менты! Назови мне хоть одного кристально честного судью или прокурора. Таких праведников сегодня в природе не существует. Продажные судьи с прокурорами такие же «оборотни», как и коррумпированные менты. Короче, а судьи кто?
– Ну, твоя мысль мне понятна. Насчет того, что сейчас у нас время оборотней, я с тобой согласен. Но ты так и не ответил на мой вопрос.
– Что касается твоего вопроса, отвечу тебе цитатой из Библии: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить».
– Да ты у нас философ.
– В СИЗО у меня было время для размышлений.
– Если Лукин таки надумает подать заявление, у тебя будет еще больше времени для размышлений – лет так пятнадцать. За вымогательство, совершенное организованной группой в целях получения имущества в крупном размере да еще с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, а твои отморозки избили и изнасиловали его дочь, тебе меньше не дадут, тем более что раньше у тебя уже были проблемы с законом.
– Это не мои отморозки, – возразил Колганов. – И когда Лукин узнает всю правду, вряд ли он будет заявлять на меня в милицию. А давай прямо сейчас подъедем к нему, и я в твоем присутствии расставлю все точки над «і».
– Неожиданный ход, – удивился Давыдов. – Не боишься, что бывший полковник КГБ пристрелит тебя на месте?
– Это я должен был пристрелить Лукина. За Карину. Ты ее видел? Реально девка миллиард стоит. А этот козел ее задаром получил. Так что пятьдесят миллионов, которые с него запросили, он должен был заплатить нам как моральную компенсацию.
– Кому это нам?
– Мне и Карине. До того, как выйти замуж за Лукина, она жила со мной в гражданском браке. Так что мы не чужие друг другу люди.
– Интересно девки пляшут. Впрочем, я с самого начала подозревал, что Карина замешана в этом деле.
– Правильно подозревал. Карина хотела стать единственной наследницей капиталов Лукина, и если бы я не вмешался, его дочь с зятем пропали бы без вести на Мальдивах и все – никто никогда бы не узнал, что с ними случилось во время их свадебного путешествия. Такой был у Карины первоначальный план, который я расстроил. В общем, поехали к Лукину, и я при ней все расскажу. Проведем, так сказать, очную ставку.
– Как настоящий «джентльмен», ты пропускаешь даму вперед, чтобы все свалить на Карину?
– Вот только не надо читать мне моралей, – отмахнулся Колганов. – С волками жить – по-волчьи выть. Или, как говорили мне сокамерники в СИЗО, – умри ты сегодня, а я завтра. И еще есть такой закон «чечеве» – человек человеку волк. Вот и вся философия. Кстати, недавно прочитал твою книгу. Не так все было, как ты обо мне написал.
– Конкретно о подполковнике Колганове я не писал.
– В твоем романе упоминается моя должность. У меня с собой эта книга. Когда ехал к тебе, хотел автограф попросить, – сказал Колганов. Полистав роман Давыдова, он нашел нужную страницу. – Вот ты пишешь: «Выявленная в Слобожанске группа киллеров состояла из бывших и действующих ментов. Руководил ими заместитель начальника городского управления по следствию в чине подполковника».
– Ну и что я не так написал? – спросил Давыдов.
– А то, что уголовное дело против меня был закрыто. Шесть пункт два [25]. За отсутствием состава преступления. Так что неправду ты про меня написал в своей книге.
– Когда была издана эта книга, ты сидел в СИЗО как организатор банды киллеров. И не надо мне рассказывать сказки о своей невиновности. За год до твоего ареста одного из твоих киллеров – бывшего милиционера «Беркута» Гусельникова по прямому указанию начальника Управления чуть было не назначили ко мне в батальон. Сорвалось тогда это назначение благодаря случаю. Еще не зная, кто такой Гусельников, я задержал его в нетрезвом виде за нарушение общественного порядка. При задержании он вел себя вызывающе нагло, угрожал мне своими связями в Управлении, мол, за него с меня снимут погоны, и своей «крышей» назвал подполковника Колганова. Каково же было мое изумление, когда на следующий день я узнал, что задержанный мной дебошир восстанавливается в органах внутренних дел по ходатайству руководства Управления, причем назначается ко мне в батальон. Чтобы зарубить это назначение, я официально зарегистрировал в канцелярии отдела кадров рапорт, в котором изложил свое мнение о восстанавливающемся на службу в ОВД Гусельникове, и приложил к этому рапорту материалы его административного задержания. Получив мой рапорт с материалами на Гусельникова, начальник отдела кадров метал в мой адрес громы и молнии, но давить на меня бесполезно, и Гусельникову восстановиться в органах не удалось. А через год его задержала на железнодорожном вокзале транспортная милиция, и при досмотре в его спортивной сумке был обнаружен короткоствольный автомат Калашникова. При задержании Гусельников опять стал козырять своей «крышей» и просил позвонить подполковнику Колганову, надеясь, что ты его отмажешь. Ну а что было дальше, ты знаешь…
