Широким шагом он направился к спорящим, и семь пар глаз обратились на него — блестящие глаза маркинцев цвета расплавленного золота и смущенные, неуверенные взгляды землян.
— Что здесь происходит? — властно спросил Диволл.
Туземцы заговорили все сразу, сбивчиво, торопливо, застрекотали, как белки. Никогда еще Диволл не видел жителей Маркина в таком волнении.
— Тише! — загремел он.
И когда все смолкло, спросил совсем спокойно, не повышая голоса:
— Лейтенант Леонардс, можете вы объяснить толком, из-за чего такой переполох?
Казалось, юноша перепуган насмерть — челюсти стиснуты, губы побелели.
— Д-да, сэр, — заикаясь вымолвил он. — Прошу прощенья, сэр. Так получилось, что я убил маркинца.
У себя в кабинете, в относительном уединении, Диволл снова оглядел своих: Леонардса, который как сел, так и застыл, не сводя глаз с начищенных до блеска башмаков, Мейера и Родригеса — его спутников по злосчастной ботанической разведке. Маркинцы остались во дворе, их он успокоит после.
— Ну, так, — сказал Диволл. — Леонардс, сейчас вы повторите все в точности, как рассказали мне, и я сделаю запись. Начнете говорить, когда я подам знак.
Он включил печатающий аппарат.
— Показания младшего лейтенанта Пола Леонардса, ботаника, данные в присутствии командира 4 апреля 2705 года, — произнес он и ткнул пальцем в сторону Леонардса.
Казалось, лицо юноши вылеплено из воска; бледный лоб в крупных каплях пота, и на нем вздулись вены, светлые волосы спутаны и взъерошены. Он сжал губы в мучительной гримасе, стиснул руки так, что ногтями одной впился в кисть другой и наконец заговорил:
— Так вот, мы выехали из лагеря сегодня около девяти утра, курсом на юго-запад, объезжать дальние районы. Задача была собрать ботанические образцы. Я… я был старшим, в группу входили еще сержанты Мейер и Родригес.
Он чуть помолчал.
— Мы… в первые полчаса мы мало что успели, поблизости еще раньше все обследовали. А примерно в девять сорок пять Мейер заметил неподалеку, слева от большой дороги, участок, густо поросший деревьями, и показал мне. Я предложил остановиться и разведать, что это за лес. На вездеходах въехать было невозможно, мы пошли пешком. Родригеса я оставил присмотреть за нашей машиной и снаряжением.
Мы прошли через сплошную полосу лиственных цветковых деревьев, этот вид уже исследован раньше, потом попали в замкнутую естественную рощу и сразу заметили несколько видов, которые нам прежде не встречались. Один нам показался особенно интересным — растение высотой фута в четыре, всего один плотный сочный стебель, а верхушка — громадный, сложный зеленый с золотом цветок. Мы в подробностях засняли его на пленку, взяли образчики запаха, оттиски пыльцы и срезали несколько листьев.
Диволл вдруг перебил его:
— Но самый цветок вы не срезали? Говорит Диволл.
— Нет, конечно. Другого такого поблизости не было, а мы не уничтожаем единственные экземпляры ради коллекции. Но несколько листьев со стебля я взял. И в эту самую минуту из-за густых кустов вроде папоротника на меня бросился туземец.
У него было такое здешнее копье, зазубренное. Мейер первый его увидал и крикнул, я отскочил, а он на меня с копьем. Я размахнулся, удалось оттолкнуть копье, меня не задело. Маркинец отступил на несколько шагов и что-то кричал, но я еще плохо понимаю их язык. Потом он вскинул копье и нацелил на меня. У меня был при себе обычный лучевой пистолет. Я выхватил его, и по-маркински велел туземцу опустить копье, и сказал, что мы не хотели сделать ничего плохого. А он не слушал и опять бросился на меня. Пришлось защищаться, я выстрелил, я только пытался уничтожить копье, в крайнем случае ранить того в руку, а он повернулся, хотел размахнуться сильнее, но тут же умер. — Леонардс пожал плечами. — Вот и все, сэр. Мы сразу вернулись.
— Гм. Говорит Диволл. Сержант Мейер, подтверждаете вы, что суть дела рассказана верно?
Мейер — темноволосый, худощавый, улыбчивый, но сейчас на его худом лице ни следа улыбки.
— Говорит Мейер. Я так скажу, по сути, лейтенант Леонардс рассказал все верно. Только, по-моему, туземец был не так уж свиреп, хоть и грозился копьем. Я-то подумал, оба раза он, когда нападал, просто хотел взять на испуг, я немного удивился, когда лейтенант Леонардс застрелил его. Это все, сэр.
Полковник нахмурился.
— Говорит Диволл. Записывались показания касательно того, что сегодня лейтенантом Леонардсом убит маркинец.
Он выключил аппарат, поднялся и, наклонясь над столом, сурово посмотрел в лица трех молодых ботаников.
— Сержант Родригес, поскольку вы не были очевидцем, вы не несете никакой ответственности за случившееся и показаний от вас не требуется. Явитесь к майору Дадли и получите новое задание на остаток недели.
— Спасибо, сэр! — Родригес отдал честь, расплылся в благодарной улыбке и исчез.
— Что до вас двоих, придется вам оставаться на базе впредь до окончательного решения по этому делу. Вряд ли надо вам объяснять, насколько серьезно это может обернуться, независимо от того, совершено ли убийство при самозащите или нет. Очень многие народы не знают понятия самозащиты. — Он провел языком по внезапно пересохшим губам. — Я не предвижу чересчур больших осложнений. Но мы на чужой планете, жители ее нам чужды, и трудно сказать, как они себя поведут.
Он бросил беглый взгляд на Леонардса.
— Лейтенант, ради вашей же безопасности я вынужден просить вас впредь до нового распоряжения никуда не отлучаться.
— Слушаю, сэр. Надо считать, что я под арестом?
— Пока нет, — сказал Диволл. — Мейер, до конца дня присоединяйтесь к ремонтникам. Возможно, прежде чем с этим делом будет покончено, нам опять понадобятся ваши показания. Оба свободны.
Когда они вышли, Диволл бессильно откинулся в поролоновом кресле и уставился на кончики собственных пальцев. Руки его дрожали, словно зажили своей отдельной жизнью.
Джон Диволл, доктор философии, антрополог, получивший ученую степень в Колумбии в 82-м и звание офицера Космической службы в 87-м, впервые вы попали в скверную историю.
Как-то ты с этим справишься, Джон? — спросил он себя. — Сумеешь ли доказать, что серебряный орел на плече — знак твоего достоинства — принадлежит тебе по праву?
Его бросило в пот. Одолела безмерная усталость. На минуту он закрыл глаза, вновь открыл и приказал по внутренней связи:
— Пришлите ко мне маркинцев.
Вошли пятеро, церемонно поклонились и с плохо скрываемым беспокойством стали в ряд у дальней стены, будто новобранцы, снаряженные для расстрела. С ними явился Стебер, лингвист, спешно вызванный из города, чтобы служить Диволлу переводчиком. Познания полковника в маркинском языке, достаточные для повседневного обихода, были все же поверхностны; Стебер пусть будет под рукой, если какие-либо тонкости потребуют уточнения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
