Итак, тяжело дыша и смазывая целебной мазью свежие царапины, оставленные шипами лиан, герои и Рутгер тащились через неприютную рощу омертвелых деревьев вслед за Имандом.
— И это только один несчастный овраг! Один из многих! — простонала обессиленная Фрида. — А ощущения такие, словно мы шесть часов пахали. В смысле, на нас пахали, как на волах.
— Дело в том, что “сухой лед”, когда вы по нему идете, исподволь сосет жизненную силу. — Открыл тайну этого недоброго места Иманд. — Если на нем, скажем, лечь спать, то уже никогда не проснешься.
— То-то я смотрю… — угрюмо пробормотал неожиданно мрачный Шелти. — Послушайте, господин охотник, а что, нет никакой возможности эти ваши Разломы… обойти? А то ведь впереди еще два таких же оврага, а сил по ним лазить уже никаких нет!
— Зато Аллефор, который служит целью нашего путешествия, будет почти сразу за третьим оврагом, — попытался ободрить изобретателя Иманд. — В Праймзоне далеко не всякий кратчайший маршрут можно считать лучшим. Но в данном случае, я думаю, наикратчайший путь предпочтительнее прочих вариантов. Еще одно важное достоинство Разломов: здесь почти никогда не бывает опасной чуди.
— Как по мне, так нормально идем, — поддержал охотника крысолов Дитер. — Полазим еще по лианам полдня — и пришли!
Фрида продемонстрировала Дитеру гримаску отвращения:
— Что-то меня эта перспектива совершенно не вдохновляет! — поджала губки она.
— Я, вообще-то, могу перевезти всех на своем мече, — заметил Буджум. — Конечно, это будет крайне энергоёмко…
— Здесь крайне нежелательно разделять отряд, — сказал охотник. — Пока Буджум будет челноком туда-сюда летать и по одному человеку возить, получится, что одна группа ждет его здесь, а другая — уже там, по ту сторону Разломов.
— Ну и что? Ведь здесь нет чуди, вы сами говорили, — сказала Фрида.
— Дело не в чуди. “Сухой лед” иногда закипает. Овраги делаются непроходимыми. На день, а то и на два. А столь длительное разделение для отряда в Праймзоне… Ну в общем сами понимаете, это неприемлемо.
— А-атлично! — воскликнул Буджум со всем сарказмом, на который только был способен. — Мы идем распрекрасной короткой дорогой! Она о-очень удобная! И чуди здесь нет! Но, оказывается, “сухой лед” может, видите ли, закипеть!
— Но это случается редко, — уточнил Иманд. — И само закипание “сухого льда” происходит постепенно. В случае чего у нас будет время, чтобы вскарабкаться на ближайшие лианы.
— Ладно, хватит болтовни… — резюмировал Рутгер. — Давайте просто пройдем эти Разломы! И постараемся при этом думать о хорошем. О крабовом соусе… Или о лепешках с сыром… Или о… добром квасе хотя бы!
Один лишь Людвиг помалкивал. Ему тоже очень не понравилось лазить по лианам, но он был так подавлен развоплощением Зубана, что был не в силах вымолвить слово.
Вдруг Шелти встал, как вкопанный, и из-под руки поглядел куда-то на восток. В ту сторону, куда тянулись жирные змеи оврагов и где все они терялись в дымке.
— А что это там? Какое-то сооружение?
— Где? — спросил Иманд.
— Да вон. Арки какие-то…
Рутгер поглядел туда, куда указывал изобретатель.
Действительно, сквозь густую сизую дымку проступали очертания некой основательной каменной конструкции. Целиком она видна не была — только верхние половины арочных сводов, на которых что-то черное покоилось. Нижняя часть сооружения терялась в дымке полностью, так что казалось, что тысячи пудов тесаного камня парят в воздухе.
Иманд ответил изобретателю с явной неохотой:
— А, это… Это виадук.
— Виадук?
— Мост. Старый имперский мост. Тут, на месте этих оврагов, до Катаклизма текла полноводная река с широкой заболоченной поймой. Поперек всей долины был переброшен мост.
Всё это Иманд проговорил с таким видом, будто у него болели все зубы сразу.
Но в умных, глубоких глазах Шелти уже разгорелись огоньки любознательности.
— Насколько можно видеть, виадук неплохо сохранился! — с воодушевлением воскликнул изобретатель. — Скажите, добрейший Иманд, а его южный конец лежит уже за Разломами?
— Обычно да.
— Что значит “обычно”?
— А вам не все равно? — довольно грубо ответил Иманд. — Мы приняли решение идти через овраги и давайте уже идти!
— Лично я такого решения не принимал! — с нажимом сказал Шелти, который умел и любил настоять на своем.
— И я тоже, — Фрида капризно оттопырила губу.
Все герои вдруг остановились и выжидательно поглядели на своего лорда.
Если бы Рутгер состоял на государственной службе — например, в имперских гвардейцах — и у него были выработаны настоящие гвардейские привычки, то он, конечно, прикрикнул бы на героев. Дескать, что за разговорчики?! Есть приказ: идти вперед через овраги. И приказ этот надо выполнять!
Но Рутгер был лордом, всего лишь лордом. Вдобавок, не чуждым легкомыслия.
Привычка распоряжаться и командовать у него имелась, но то была привычка счастливого аристократа, а не ревностного служаки. Который ради поддержания своего авторитета готов любыми средствами заглушать пресловутый “голос разума” и изо всех сил добиваться исполнения своих приказов.
Поэтому воля лорда Данзаса то и дело давала слабину. Вот и тогда, в Разломах, он подумал “Эх, до чего же лень снова лезть по лианам! Мы же не обезьяны, в конце концов!” и внезапно встал на сторону рассудительного Шелти.
— Послушайте, Иманд, а может и впрямь нам лучше вскарабкаться на этот ваш виадук? Ну то есть на мост? — спросил Рутгер. — Скажем, по одной из его опор?
Грубить лорду Иманд не стал и глухо ответил:
— Ну… если вы настаиваете… То можно… В конце концов, кто здесь главный?
— А пройти по мосту можно? Он ведь кажется целый до самого конца?
— Целый. Кроме одного места. Но я вам говорю, лорд: на виадуке этом разные истории случаются. И чудь по нему всякая гуляет… Довольно наглая зачастую… В отличие от оврагов.
— Да что нам чудь! — Буджум потряс в воздухе своей правой рукой, облаченной в перчатку молниевержца. — Сожжем чудь на месте и прах по ветру развеем!
— Я полагаю, куда приятнее пожинать плоды цивилизации, нежели продираться сквозь волчцы и тернии негостеприимной природы, — высокопарно изрек Шелти, настроение у него улучшалось прямо на глазах.
— Волчцы и тернии? Ты о чем вообще? — немногословному Дитеру не нравилось, что они затеяли дебаты на полдороге и он смотрел на Шелти с явной неприязнью.
— Я хочу сказать, — вежливо и терпеливопояснил Шелти, демонстративно отворачиваясь от Дитера и обращаясь в первую очередь к лорду, — что сей гармоничный виадук вознесся к солнцу по воле просвещенных архитекторов Старой Империи. И я лично склонен довериться великолепному зданию, которое рождено человеческим гением, стремящимся к порядку и гармонии. А вовсе не тому порождению аномальных завихрений прайма, тому детищу хаоса, которое именуется “сухим льдом”. И которое опасно во всех отношениях!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
