и опасный, когда я говорю сквозь стиснутые зубы:
— Ещё раз так заговоришь с моей женой, и ты пожалеешь о том дне, когда пересекся со мной.
Я чувствую, как напрягаются мои мышцы; все во мне кричит, чтобы он понял.
Никто не говорит с ней в таком тоне. На ней мое кольцо. Для него она моя жена во всех смыслах этого слова, так что для него укорять ее — то же самое, что укорять меня.
Прежняя надменность Мишеля исчезает, сменяясь удивлением и нотками страха.
— Это угроза, мальчик? — Спрашивает он, пытаясь вернуть себе самообладание.
Я продолжаю крепко держать его, чувствуя, как он едва заметно смещается под моей рукой.
Я держу его взгляд, не отводя.
— Нет, это обещание. — Твердо говорю я, мой голос звучит с тихой силой. — Я не потерплю неуважительного отношения к своей жене или кому-либо в моей компании. Считай это своим единственным предупреждением.
После напряженной паузы я отпускаю хватку на рубашке Мишеля и делаю шаг назад, моя грудь вздымается от гнева. Я оглядываюсь по сторонам, оценивая, сколько глаз стало свидетелями моего противостояния. Никого не обнаружив, я бросаю на него последний предупреждающий взгляд, а затем иду к столу, накрытому в другом конце сада. Мой взгляд переключается на особняк, и я замечаю фигуру в одном из окон.
Это женщина в белом, и мои мысли сразу же устремляются к Леоре.
Была ли она свидетельницей того, что только что произошло?
Расстроена ли она? Мне не нравится мысль о том, что кто-то может ее расстроить.
Только я могу бросить ей вызов — никто другой.
Я должен найти ее, поговорить с ней и убедиться, что с ней все в порядке.
Я дохожу до стола и сажусь, в голове мельтешит беспокойство за Леору, но тут мои мысли прерывает визгливый голос.
Мелина.
— О, Лукас, вот ты где. Я рада тебя видеть.
Вряд ли — она почти такая же коварная, как и ее отец. Если бы не голос, я бы поверил, что весь этот фарс — ее идея.
— Ты здесь один? Я не вижу твоей жены. — Шипит она, как змея, которой она и является.
— Не волнуйся, она здесь. — Спокойно отвечаю я, стараясь скрыть свое раздражение.
— Кто бы мог подумать, что Лукас Аюб женится ни с того ни с сего? Я уж точно не считала тебя человеком, который все решает.
Мелина насмехается надо мной, в ее голосе звучит яд.
Я поднимаю бровь.
— Решает? Я ничего не устраивал, Мелина.
Она насмехается:
— Пожалуйста, Лукас. Ты никого не обманешь.
Я наклоняюсь к ней и низким голосом говорю:
— Мне жаль разочаровывать тебя, Мелина, но мой брак тебя не касается.
Она пытается сесть на свободное место рядом со мной, но я останавливаю ее, одарив натянутой улыбкой.
— Ты не можешь здесь сидеть.
— О, я не знала, что у нас есть специально отведенные места.
— Все места рядом со мной зарезервированы для моей жены и только для нее.
Ее лицо вспыхивает от гнева, но, прежде чем она успевает ответить, голос прерывает ее.
— Привет.
Голос Леоры звучит мягко и вежливо, когда она представляется.
Мелина оглядывает ее с ног до головы, пытаясь, видимо, найти что-то, что можно было бы покритиковать, но ничего не может придумать.
— О, жена. — Говорит она снисходительным тоном.
На лице Леоры появляется знакомый взгляд. Она помнит ее по клубу.
Мелина задерживает взгляд на руке Леоры, и на ее лице появляется злая ухмылка.
— Милое колечко.
— Спасибо. — Говорит Леора, прищурив бровь. — А теперь, пожалуйста, подвинься. Это мое место.
Мелина закатывает глаза.
— Неважно.
Она хмыкает и пересаживается на другое место, бросая на нас обоих кинжальные взгляды.
Я испытываю чувство удовлетворения, когда Леора спокойно занимает место рядом со мной, даже не обращая внимания на комментарий Мелины.
— Кто это был? — Спрашивает она, делая вид, что не помнит ее.
— Это была Мелина, дочь Мишеля. — Отвечаю я, стараясь сохранить нейтральный тон.
Леора в замешательстве нахмуривает брови.
— Почему она была такой грубой?
Я гримасничаю.
— Мелина также моя бывшая девушка.
— Твоя бывшая? — Глаза Леоры удивленно расширились, но она быстро взяла себя в руки. — Понятно.
Я вижу, что она пытается обработать информацию, но, прежде чем она успевает сказать что-то еще, человек, сидящий слева от Леоры, представляется, и они начинают обсуждать нашу свадьбу.
Я вижу, что Леора кивает и вежливо улыбается, но ее мысли, кажется, где-то в другом месте. Ее руки сжимают сумку в смертельной хватке. Странно… очень странно.
Что случилось? Может быть, она просто нервничает или волнуется?
Когда их разговор затихает, она переводит взгляд на меня, и на ее губах появляется теплая улыбка. В этом общем взгляде ее глаза смягчаются, и я чувствую, как меня охватывает чувство облегчения.
— Ты в порядке? — Спрашиваю я, чтобы перепроверить.
— Да, я в порядке.
В порядке. Это слово звенит у меня в ушах, и я знаю, что в отношении женщин все не так однозначно, как кажется. Слово «в порядке» может означать множество вещей — боль, расстройство или разочарование.
Отлично означает «я расстроена тобой».
Вероятно, она замечает выражение моего лица, потому что пытается заверить меня:
— Обещаю, со мной все в порядке.
— Ты уверена?
Она кивает, ее улыбка расширяется.
— Как ты думаешь, подадут ли они pain au chocolat?
Когда она упоминает эту сладкую выпечку, я не могу не улыбнуться. Pain au chocolat — мое любимое лакомство, это единственный десерт, которым я по-настоящему наслаждаюсь.
Перед нами стол, украшенный фарфоровыми тарелками и хрустальными бокалами, демонстрирующий показное богатство. Я не удивлен: это типичная Мишельская манера — выставлять себя напоказ. Здесь есть круассаны с различными начинками, лотарингский киш, который кажется слишком сытным, и копченый лосось со сливочным сыром, который выглядит слишком претенциозно, на мой вкус. Свежие фрукты, сыры и мясные изделия аккуратно разложены на тарелках, что придает бранчу еще большую пышность. На серебряном подносе лежат macarons всех цветов, темный кофе варится в серебряном кофе-прессе, а в ведерках со льдом охлаждаются несколько бутылок дорогого шампанского.
Когда официанты вносят последние блюда, я улавливаю запах свежеиспеченного шоколада, и мои чувства сразу же пробуждаются. Я ничего не могу с собой поделать. Несмотря на то, что я предпочел бы побаловать себя дома, я достаю одну конфету и передаю ее Леоре, а затем беру себе.
Пока я жую, я замечаю, как остальные за столом увлечены едой и разговором. Мишель, в частности, кажется, упивается своим вниманием, а Мелина сидит рядом
