Если ты мертв, тебе хорошо и спокойно. По крайне мере, пока я ехала под пронизывающим ветром, мысли о том, чтобы стать зомби и сожрать всех, из-за кого мне пришлось два дня подряд трястись в седле, казались близкими и приятными.
Лес был по-зимнему тих, с неба лился то ли жидкий снег, то ли сыпался полузамерзший дождь. Лошадь выдыхала клубы пара, а я разминала покрасневшие руки, пытаясь вернуть им подвижность. Мало ли, вдруг часть ходивших слухов правда, а с негнущимися пальцами много не наколдуешь. Ранение уже давно зажило, но я то и дело себя ловила на том, что прислушиваюсь к ощущениям измученного тела, а вдруг опять проскользнет та старая боль. Синдром всех когда-то смертельно раненых инквизиторов. Хоть и выживают, а потом все равно долгое время носятся с собой, как с хрустальной вазой. Потому что хоть наши тела и изменены, более выносливые и сильные – по слухам, ходящим в ордене, сыворотка Льюса делается на основе крови нелюдей, а значит и нас уже вряд ли можно считать чистокровными… но все равно, изначально мы люди. И хоть и выживаем после ранений, которые прикончили бы любого другого, а все равно в глубине души остается мерзкое сомнение, что все-таки мы их не пережили.
Мне раньше редко доводилось проигрывать. Чаще я сводила любую схватку в ничью или отступала до того времени, когда накоплю достаточно сил. Но проигрывать полностью, совершенно, разгромно, чувствовать себя под конец слабой лягушкой под колесами телеги, мне не доводилось ни разу. Конечно, у меня бывали поражения, но мой знакомый вампир Ладислав умел одерживать победы мягко и необидно, отвлекал внимание на что-нибудь другое, забалтывал наконец, так что потом и не поймешь, кто был виноват, а кто остался победителем. Лад по натуре был шулером, даром что вампирский князь. И хотя бывали случаи, когда мы оказывались по разные стороны сцепившегося добра и зла, ему всегда удавалось выйти сухим из воды и не нажить себе еще одного врага в виде меня. Зря, конечно. Научись я проигрывать, это бы меня подготовило.
Гадюка споткнулась, и я отвлеклась от мыслей. Руины показались еще издали, этакие черные прогнившие развалины, виднеющиеся сквозь сцепившиеся, спутанные ветви деревьев. Развалины стояли на холме, и хоть видно их было уже отчетливо, доберусь я до них не скоро, не продираться же через бурелом, придется объезжать.
В нашем королевстве руин предостаточно, что-то вроде наших достопримечательностей: проклятые дома, призрачные мельницы, полные заблудших мавок сараи, развалившиеся замки и заброшенные поместья, неведомо как очутившиеся в самой лесной чащобе. Нечисти есть где разгуляться. Все эти развалины – наследие старых времен, когда черным колдовством занимался каждый пятый, если не третий, инквизиция еще не была сформирована и высокий частокол от бродящей вокруг поселков нежити был самой правильной и обыденной вещью. Темные времена. Даже в собственный сортир нельзя было пойти, не опасаясь напороться там на какую-нибудь зубастую тварь. Потом королевским указом были созданы Ордена, которые собрали всех смельчаков и добровольцев, и потихоньку начали бороться с воцарившейся везде нечистью. Своего рода вопль отчаяния. Потому что человеческих сил было мало, и даже присоединившиеся маги из тех, что не одобряли темное колдовство, не особенно помогали, потому что какие бойцы из магов… Сила может и потрясающая, но настоящего боевого опыта никакого. И тогда старейший Льюс придумал зелье, навсегда изменившее ход затяжной борьбы за выживание.
Эльфы тогда еще не заперлись в своих землях, и они дали свою кровь человеческим послам, поделились и гномы, и тролли, дали образец крови даже шершени… Говорят, по крайне мере. Другие говорят, что зелье Льюса это просто смесь магических компонентов, убыстряющих реакцию человека без всякого изменения крови. Разное говорят. Болтают даже, что зелье сделано на основе слюны оборотня, дает нам живучесть, долгожительство, все преимущества изменяющихся и никаких их недостатков. Потому что заражению ликантропией подвержены только люди и никогда представители других рас, и если смешать то, смешать это… впрочем, я не верю. Тогда бы и нюх обострился, и съедали бы мы столько же, сколько оборотни, голод бы нас преследовал вечно. Но мы – люди… тайну сыворотки знают немногие, и пожалуй, это самый охраняемый секрет инквизиции. Даже более охраняемый, чем был ли позапрошлый советник прошлого короля в сговоре с нечистью или башку ему отрубили просто так.
Эти же идиотские руины были знамениты тем, что принадлежали какому-то магу, который построил их на сосредоточении линий силы, а значит, проверить их обязательно надо.
Через полтора часа я наконец к ним подъехала. Путь мой был полон лишений и страданий, поэтому слезая с лошади, я уже была твердо уверена, что прикончу любого, кого увижу. Потом попинаю его и поеду обратно. Снег оскальзывал, хрустел под ногами, как замерзшая лимонная корка. Правый сапог промок почти сразу, я поежилась, мрачно огляделась по сторонам и швырнула эхо Эриона. Честно говоря, я искренне надеялась, что кого-нибудь обнаружу, и этому кому-то сегодня не повезет больше, чем мне. Но развалины были пусты… скорее всего.
Эхо Эриона в моем исполнении вряд ли можно назвать надежным. Иногда я могла охватить всех созданий в окрестностях, включая даже мышей и крыс, а бывало, что не замечала стоящего в паре шагов оборотня. Рельеф местности виноват. Или мой талант заклинателя. Хотя скорее рельеф. Все эти холмы, деревья, дурацкие стены… кто их просил здесь строить. Впрочем, чувства инквизитора тоже молчали. Нечисти я здесь не ощущала. Самый обычный замерзший лес, и никому не нужные развалины.
Вздохнув, я все-таки обошла их по периметру, переступая через гнилые балки и выпавшие камни из кладки. В заброшенных местах есть какое-то собственное особое очарование: здесь рядом, только руку протяни, было прошлое старых легенд, полузабытого противостояния, темных времен, когда человек и водяные, лешие, костяники и всякие чудища-заглотища были один на один, и милость древних сил была также часта, как и их ненависть. Сверхъестественные силы тогда бывали не только кровожадными и неумолимыми, но и щедрыми. У них можно было попросить помощи и заступничества, и получить ее. Вот только плата бывала слишком высока.
Когда ходишь по таким развалинам, всегда вспоминаются сказки, которые рассказывала мне нянюшка, и кажется под ногами хрустят не черепки, а осколки старых воспоминаний. Я в последний раз осмотрелась. Н-да, крестьяне явно были пьяны, потому что здесь годами не ступала нога человека. Или нечеловека. От дома мало что осталось. Только остов стен, да часть фундамента… С подвалом. Ррах наррвах. Про подвал я и не вспоминала. Я глухо вздохнула. Мне, великолепному и ужасающему инквизитору, было лень лезть в гнилой и сырой погреб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
