Судья Балашов — тот самый человек, который фактически нажал на спусковой крючок во время развития событий на «Уралхиммаше». Приняв в пятницу вечером иск в поддержку интересов Федулева на заводе, уже в понедельник утром — с невиданной для отечественного судопроизводства скоростью — Балашов выдал «нужное» Федулеву решение. При этом Балашов не озаботился ничем — ни вызовом свидетелей, ни сбором дополнительных сведений, ни допросом третьих лиц… Что от него и требовал Федулев — Балашов просто проштамповал.
Стоит заметить, что Балашов — действительно законник. Он лишь умело использовал лазейки нашего законодательства — скорый суд, к которому он прибегнул, вполне допустим. Вынесенное им определение — так называемое «в обеспечение исковых требований». Это когда истцы пишут ходатайство с просьбой обеспечить их требования, ссылаясь на то, что противная сторона якобы стала принимать некие управленческие решения и шаги, ведущие к разбазариванию собственности. Сверхзадача такого иска — все оставить как есть. И суд, действительно, вправе вмешаться — запретить всякие управленческие действия до того, как будет разрешен спор по существу: кому что принадлежит.
Таким образом, своим спринтерским определением по «Уралхиммашу» Балашов вроде бы никоим образом не разрешал спор о собственности, он лишь запретил издавать приказы и распоряжаться имуществом… Все внешне невинно. Мило и тихо… Но — удушающе. Под покровом закона получилось полное беззаконие.
Как известно, по российскому законодательству, если по какому-то спору уже состоялось решение иного суда — например арбитражного, — то новое решение по этому же спору другой суд выносить не может. Но игра есть игра: принимая «нужное» решение «в обеспечение иска», Балашов сделал вид, что ему неизвестна принципиальная подробность тяжбы вокруг «Уралхиммаша», что арбитражный суд уже состоялся… И внешне — опять все выглядело прилично. Балашов знал, как мотивировать: мол, нет в области единой информационной системы (а ее действительно нет), и в райсудах ничего не знают…
Естественно, это была чистой воды игра — Балашов все знал. И именно поэтому он решил не вникать в подробности: он мог вызвать хотя бы свидетелей — но их не вызвал, он мог потребовать документов — он их не потребовал, он мог отложить рассмотрение дела, хотя бы до выяснения всех обстоятельств, на несколько дней… Но — ничего. Потому что так хотел Федулев. И Балашов вынес заказанное ему решение, размахивая которым на «Уралхиммаш» тут же, спустя пару часов после вынесения, когда чернила еще не высохли на подписи судьи, Федулев уже влетел на «Уралхиммаш» с вооруженными бригадами…
И «Уралхиммаш» пал.
ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ ДЕТАЛЬ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА.
Если сегодня суд играет на чьем-то поле, если откровенно подыгрывает одной из сторон — закон на его стороне. Поскольку суд у нас якобы независим. И весь вопрос только в том, чтобы судью поддержали «наверху». Если судейский «верх», который осуществляет у нас процессуальное руководство «низом», хочет того же — судейский «низ» может действовать, как ему заблагорассудится. После погрома на «Уралхиммаше» Балашова вызвал к себе для дачи объяснений председатель районного суда Валерий Байдуков, его непосредственный начальник, — и Балашов ему сообщил, что «такого решения» хотели в областном суде, все согласовано с Овчаруком… И вопрос о поведении Балашова был тут же снят с повестки дня.
А как же недоуменная публика? На сей раз, в связи с наглым захватом «Уралхиммаша», екатеринбургская общественность задавала очень много вопросов, ведь на комбинате — многотысячный коллектив, у всех — семьи… Байдуков объяснял все просто, и вроде бы они гуманисты: мол, мы, суд, понимаем, людям дорога каждая минута, когда имущество может уплыть в неизвестном направлении — поэтому мы, в интересах граждан и собственников, оперативно приняли решение…
Кстати, Байдуков, который все это объяснял, — председатель областного совета судей. Корпоративная, так сказать, совесть. Дело Ольги Васильевой, естественно, проходило через него несколько раз, и всякий раз Байдуков его проштамповывал в нужном Овчаруку ключе… Совет судей — это тоже так называемый орган судейского сообщества, как и квалификационные коллегии судей. Корпоративная совесть, так сказать. В Екатеринбурге и совет судей, и квалификационные коллегии — полностью подконтрольные воле Ивана Овчарука организации. В их ряды попадают только угодные Овчаруку люди, и, поэтому, какие представления Овчарук туда вносит, такие выводы там и делают. Валерий Байдуков — председатель областного совета судей и председатель Кировского районного суда Екатеринбурга — человек насмерть испуганный и пугающийся собственный тени. Нет ощущения, что он хоть кого-то способен защитить. Если у него и есть свое мнение, то оно — исключительно гипотетическое. Он может порассуждать теоретически — о районном суде как «основном звене судебной системы в России» — и замолкает всякий раз, когда надо оперировать фактами или обсудить действия Овчарука.
Небольшое, но необходимое отступление: в российских районных судах общей юрисдикции рассматривается 95 процентов всех уголовных и гражданских дел, и в этом смысле районные суды, действительно, основное звено судебной системы страны. Однако в реальности это — фикция. Районный суд — на редкость управляем и зависим. Главная причина такого положения вещей — в нежелании судейских «верхов», областных и республиканских судов, проводить судебную реформу, упуская тем самым бразды правления над «низами», районными судами. Районные суды наделены у нас лишь конституционной независимостью, и не важно, что Конституция в России — прямого действия, все равно — районным судам не дали процессуальной независимости.
Что это такое — процессуальная независимость, без которой нет реальной? Закон предписывает вышестоящим судам (областным) осуществлять процессуальное руководство нижестоящими (районными и городскими) — то есть направлять их судебную практику. Процессуальное руководство состоит в том, что районные (городские) суды выносят решения, а вышестоящие суды (областные) оценивают эти решения: правильно? неправильно? И так формируется судебная практика, в которой процессуальная зависимость перерастает в организационную и карьерную. Неугодный нижестоящий судья — уязвим как младенец. И зависим полностью. «Верх» имеет право критиковать и уничтожать «низ», как ему заблагорассудится — и никакой ответственности за это по закону не несет. Областной суд, отменяя решение районного, не говорит, КАК надо и КАК правильно. Он просто утверждает: «Неправильно».
Таким образом, областной суд не должен брать на себя никакой ответственности за решение, зато он обязан вести статистику, сколько дел и от каких районных судей оказались в последствии НЕПРАВИЛЬНЫМИ. В конечном счете именно эта статистика выливается в премиальные для судей, в разнообразные льготы или лишение их, в отпуска в летние месяцы или в зимние — для «плохих» судей, в продвижение в очереди на квартиру (этим распоряжается областной суд, а зарплаты у судей таковы, что сами они купить квартиру не могут), в утверждение на следующий срок полномочий или неутверждение и т.д…
Именно так районные, «основные» по Конституции, судьи оказались в большей, чем при советской системе, зависимости от своего руководства, председателей областных судов. При этом существование подобной иерархии — вроде бы не может быть, согласно той же Конституции. По ней все судьи — равны и независимы хотя бы потому, что все назначаются указом президента?…
В жизни — не все. Они, действительно, равны, когда назначаются. И совершенно не равны, когда лишаются работы. Если председатель областного суда желает расправиться с районными судьями — у него все козыри на руках. Но если председатель областного суда не устраивает районных судей — это их личное дело, способствовать снятию его они не могут, нет рычагов.
Именно законы и правила судейского общежития — какими они сложились после падения СССР и наступления демократии — позволили Овчаруку стать тем, кем он стал: санитаром судебного поля Урала вылавливающим тех судей, кто в принципе может принять непредсказуемое решение. Судебная система никак юридически не защищена от своеволия зарвавшихся начальников. Все обязательства только морального характера. Система функционировала бы со знаком «+» для общества только в одном случае — если бы на месте Овчарука был человек других морально-нравственных качеств. Согласитесь, это никакая не система…
Впрочем, вернемся к районному судье Балашову. Мог ли он поступить иначе в федулевском деле? И как он ДОЛЖЕН БЫЛ поступить? Если бы решил быть объективным и непредвзятым? Была у него такая возможность? Конечно — в этом случае он просто отложил рассмотрение иска. И у него есть на это право.
