Матросы прислонились к стенкам дупла один против другого, держа ружья наготове и подняв глаза к отверстию.
Немного погодя наверху показался дикарь и бросил в дупло зажженную ветвь банксии. Увидев моряков, он испустил крик торжества, но крик этот тотчас же превратился в предсмертный хрип.
Кардосо быстрым, как молния, движением поднял ружье и всадил ему пулю прямо в лоб.
Дикарь тотчас же исчез, слышно было, как его тело тяжело свалилось на землю. Снаружи послышались крики, становившиеся все громче и громче.
— Нам предстоит бороться с целым племенем, — сказал Диего. — К счастью, у нас хватит пуль на всех.
Наверху показалась другая голова, и чья-то рука бросила в дупло какой-то предмет, тяжело упавший на землю. Раздался другой выстрел, и еще один из нападающих свалился на землю, испустив страшный вой.
— Вот уже два! — сказал Кардосо. — Ну вы, там! Чья теперь очередь?..
— Ура! — воскликнул Диего своим могучим голосом. — Хорошенько этих обезьян, Кардосо!..
Но, кажется, дикари сочли, что с них достаточно и этих двух выстрелов, потому что на верху дупла не появлялось больше ни одной головы, к величайшему огорчению Диего, надеявшегося переколотить таким образом всех осаждающих.
Тем не менее австралийцы, вероятно, что-нибудь да придумывали, потому что снаружи дерева слышался оживленный говор. Без сомнения, они совещались о том, как бы вернее овладеть так решительно защищавшимися матросами.
Казалось, что решено было срубить громадное дерево, потому что послышался громкий стук топоров по его наружным стенкам. Каменные топоры работали с ожесточением, но они, должно быть, только тупились о крепкую древесину эвкалипта, не поддававшуюся даже стальным топорам.
— Приятного развлечения! — крикнул им Диего.
С полчаса продолжался этот град бешеных ударов, но затем он стих: должно быть, австралийцы убедились в тщетности своих усилий.
Немного спустя какой-то длинный и прямой предмет перелетел через край дупла и упал как раз перед носом Кардосо, чуть-чуть не ударив его по голове. Это было копье с довольно острым каменным наконечником. Вслед за первым упало второе, потом третье и четвертое.
— Черт возьми! — воскликнул Диего, отскакивая то вправо, то влево, чтобы его не проткнуло падающими копьями. — Вот еще новый род града! К счастью, мы видим, куда они падают, и можем вовремя сторониться от их ударов. Если у вас нет лучшего способа нас уничтожить, сеньоры, так уверяю вас, что вы только даром теряете время и оружие.
Этот чрезвычайно опасный дождь продолжался минут десять, затем он прекратился, быть может, потому, что у дикарей больше не оказалось копий; впрочем, последние не нанесли никакого вреда осажденным, так как они держались настороже и не давали себя ударить.
— Посмотрим, к каким метательным снарядам прибегнут они теперь, — заметил Диего.
— Кажется, что кто-то влезает на дерево, — сказал Кардосо.
— Тем хуже для него; они думают, что убили нас.
— Слышишь, старина?
— Да, кто-то влезает наверх. Ты готов?
— Я убью его, словно попугая, как только увижу.
В этот момент на краю отверстия показалась голова и нагнулась, чтобы взглянуть во внутренность дупла. Ободренный царящей там тишиной, человек перегнулся через край немного сильнее. Вдруг раздался выстрел, и он, пораженный меткой пулей Кардосо, перекувырнулся и слетел прямо на Диего.
— Тысяча молний! — воскликнул последний. — На нас нападают даже и мертвые.
— Ты не ранен? — с беспокойством спросил Кардосо.
— Нет, но если бы плечи мои были не столь крепки, так эта обезьяна наверняка переломила бы мне ключицу.
— Он мертв?
— Еще бы! Он не шевелится: ты всадил ему пулю прямо в череп. Ай, что это опять падает?
— Это камни, — сказал Кардосо.
— Что же, они, верно, хотят теперь побить нас каменьями? Ну, вот и камни перестали падать.
— Что же такое еще выдумали эти обезьяны?
— Наверно, ничего приятного для нас не выдумают.
— Ах, если бы я мог выглянуть наружу!
— Молчи!
— Что ты слышишь?
— Мне кажется, что я слышу какой-то треск.
— А я вижу дым.
— Каррамба!..
— Тысяча чертей!..
— Они хотят нас поджарить, старина.
— И не быть в состоянии выйти! Ох„ Какой бы я сделал из этих обезьян мармелад! Если дерево сухо, то мы изжаримся, словно бифштекс.
— Нет, дерево живое, и к тому же оно очень толсто и не легко загорится.
— Нужно скорее действовать, Кардосо.
— Что же ты хочешь делать?
— Осуществить твой план. Ну, живее бери мой нож и влезай мне на плечи.
Молодой матрос на заставил повторять себе дважды; он влез на плечи к Диего, схватил своей сильной рукой нож и принялся за работу.
Дерево было очень крепко, но и лезвие ножа было остро и отлично закалено. Имея терпение, можно было выковырять небольшую ямку.
Опасность возрастала. Снаружи слышен был треск горевшей коры, над деревом виднелись клубы дыма, а в глубине мрачной тюрьмы моряков очень быстро повышалась температура, так что несчастные скоро должны были испечься, словно на костре.
Кардосо ковырял ямку с возрастающим бешенством, и через четверть часа он уже сделал маленькое углубление в шесть сантиметров глубины и в семь или восемь сантиметров в окружности.
— Ну, этого будет достаточно, — сказал он и, взяв заряд, вынул из него пулю, а порох всыпал в углубление. Он повторил эту операцию семь раз, сгребая каждый раз разрушительное вещество внутри отверстия в одну кучу.
— А где же взять фитиль? — спросил он, окончив свою работу.
— Тысяча молний! — воскликнул Диего. — Вот мы и попали в большое затруднение.
— Нет, постой, в моем кармане есть клочок бумаги, она может послужить нам вместо фитиля.
— Отлично, дружище. Положи сначала посреди пороха несколько револьверных зарядов — они помогут его действию — и потом заткни мину куском копья, оставив лишь небольшое отверстие для фитиля. Таким образом получится более сильный взрыв.
Кардосо повиновался, потом, воткнув в оставшееся отверстие кусок скрученной и слегка осыпанной порохом бумаги, зажег ее и соскочил вниз.
— Теперь на землю! — сказал он.
— И давай закроемся, — добавил Диего.
Матросы улеглись в самый отдаленный утолок, накрылись трупами австралийца и двуутробок и с величайшим беспокойством стали ждать, что будет.
Они видели, как наверху горела бумага, и слышали легкий треск взрывавшихся пороховых зерен, затем легли ничком, зарывшись под трупы; у них захватывало дух от волнения. Вдруг наверху раздался громкий взрыв, все дерево задрожало, словно готовясь упасть на землю, и в темной тюрьме матросов распространился удушливый запах пороха.
