офицеры ни слова не упоминают о пришельце из другого мира, обитающем в специально для него добытой второй копии импланта А-двадцать, лично мне говорит о многом.
Алекс, кстати, тоже заметил: уж с кем с кем, а с моим куратором и заведующим кафедрой ему более чем спокойно. И работать, и общаться, и сосуществовать, пусть и в виртуальном виде.
«Для реала я в любую минуту могу вернуться домой. Но дома нет таких интересных вариантов, как тут».
Опять же, именно эти офицеры — люди не болтливые. Интуиция подсказывает, что о втором Алексе эта цивилизация в итоге может вообще не узнать, если он сам не захочет противного.
А он пока не хочет, как и Бак с Блекстером.
Заведующий кафедрой, кстати, в отличие от куратора семью сюда перетаскивать не стал. Камила с Жойс похихикали поначалу: супруга полковника ехать наотрез отказалась и вместо того, чтобы сопровождать мужа, по приглашению доброхотов перебралась в столицу (после известного замеса аппетитных предложений абсолютно всем, связанным с нами, хватало. Даже Анне и Фельзенштейну, хотя последний вообще иностранец, а Хаас на неопределённое время к иностранцам приравнена, ибо Меморандум).
Блекстер заявился сам, однако его горничная-темнокожая теперь из его же виллы выходит только в магазин. Ночует она тоже на втором этаже, как и он; и свет перед сном у них два часа горит только в одной комнате — от нас хорошо видно.
Приятная, кстати, женщина. Тридцать с небольшим, сам завкафедрой чуть не на четверть века старше.
— Слушай, всё хотела спросить. — Карвальо оглядывается по сторонам и падает спиной на мягкий лежак. — Коротышка, а тебе правда не жалко было бросать большой город? Столичные перспективы? Оказываться здесь? Ладно, мы; но ты?
— Ты просто взрослая, — пожимаю плечами. — И женщина. Смотри: дома здешний губернатор нам всем отписал на каком условии?
— Что ты следующие четыре года не менее двухсот семидесяти дней каждый год живёшь тут, — задумчиво отвечает бывшая капитан, стаскивая из себя верх купальника и подставляя солнышку то, что лифчик скрывал.
Ну да, я в курсе. Там, откуда они родом, нравы намного проще и подобное — в порядке вещей. В принципе, она и по моей студии в Корпусе так ходила, ещё Бак потихоньку изумлялся.
— Где сейчас лучше жить для реабилитации Жойс? — продолжаю. — В каком климате?
— Да уж точно не в столичном, — ворчит наше светило медицины. — И не в том муниципалитете. Понятное дело, тут.
— Что для пацана моего возраста главное? — третий, завершающий вопрос.
— Ха! — взгляд Карвальо светлеет и наливается энтузиазмом. — Бабки, тусовки, жизнь на полную катушку!
Жойс усаживается на соседний лежак и насмешливо глядит на подругу:
— Такая взрослая, а в людях не разбираешься.
— А что, не так⁈ Коротышка, я что, неправа⁈ — ну да, темперамент у Камилы никуда не делся.
— Ты не обидишься, если я скажу, что ты путаешь инструменты и цели? — недолго думая, занимаю третий топчан. — Цель номер один в моём пубертатном возрасте — как можно больше интима. Извините, возрастные пики тестостерона никто не отменял…
— Хм. Согласна, — признаёт доктор. — Хренасе, ты умный стал после общеобразовательного курса, который в тебя Бак запихнул.
— … Остальное, стало быть, инструменты. Правильно? — продолжаю логическую цепочку.
— Да.
— Теперь смотри. Дом у меня в тропиках, почти у экватора, в курортном месте, — загибаю палец. — Политических перспектив, это Хаас говорит, в сегодняшней роли посредника между Мвензе и столицей больше, чем у Мартинеса в Генеральной Прокуратуре: ему за шестьдесят, сколько лет политической карьеры осталось? Сколько он за эти годы успеет?
— Да ему и жить осталось, к сожалению, чуть меньше, чем он уже прожил, — кивает Карвальо из положения лёжа.
— Классный дядька, дай бог здоровья, — говорит Жойс. — Но ты продолжай, продолжай. Мне тоже интересно, что ты дальше скажешь.
— За ближайшую менее чем пятилетку эта вилла за миллион, если по рыночным ценам, становится нашей, — хлопаю по мягкой подушке рядом с собой. — Это двести пятьдесят тысяч в год. Камила, где я ещё столько заработаю? Легально, чистыми, без налогов? Имея перспективу стать самым молодым депутатом федерального парламента после совершеннолетия?
По закону, после двадцати одного.
— Да пожалуй что нигде, — соглашается доктор ещё раз. — Эй, но ты сейчас сам себе противоречишь!
— В каком месте?
— Тёлки! Ты сам сказал, что в твоём возрасте главное — секс! Нет, дискотеки здесь классные, — она, видимо, освежает в памяти детали нашего появления тут в самый первый день. — Но со столичными или в любом мегаполисе не сравнить, как минимум по количеству народу! Опять же, белых практически нет, только темнокожие.
Прилетели мы хотя и разными транспортами, но в одно время. Первым делом после официального общения в резиденции губернатора девчонки потащили меня по кабакам, несмотря на хромоту Жойс.
— А причём здесь это? — искренне удивляюсь. — Дискотека, клуб — это же не цель, а тоже инструмент. Чтобы склеить как ты говоришь, тёлку.
— Да! — в порыве каких-то своих рассуждений темпераментная Карвальо начинает размахивать руками в положении лёжа.
Её неприкрытые молочные железы вздрагивают, против воли приковывая моё внимание.
— Не тряси сиськами, ты мне пацана с мысли сбиваешь, — смеётся Жойс.
— Даже не знаю, что сказать, — отвернуться, что ли. — Камила, я, формально являясь малолеткой, уже живу с двумя модельными тёлками! Умными, красивыми, любящими меня таким, какой я есть!
— Хм.
— Одна мне вообще жена со всеми вытекающими, а ты, чтобы сказать мягко, не сильно отягощена пуританскими моралями! Чё ещё нужно в этом возрасте⁈ Вон, бубоны твои половину светового дня нараспашку, молчу о прочем, когда выпьешь…
— Хм. Промазала. В таком разрезе даже не подумала, — сдаёт назад доктор.
— Малолетние ссыкухи в его возрасте, — Жойс по-прежнему улыбается, — в прикладном моменте интима по определению проигрывают взрослым оформившимся женщинам. А где он ещё найдёт таких взрослых, как мы?
— Нигде, — соглашается Камила Соарес Карвальо, бывшая капитан медслужбы.
В отличие от руководства моей кафедры, она из армии выломилась по отрицательным мотивам, даже Матеуш не смог помочь: тупо поехала реабилитировать и опекать лучшую подругу, ссылаясь на то, что после овода комиссованной сержанту Кайшете профессиональный врач рядом нужен ещё месяцев девять, причём двадцать четыре на семь.
