Как оказалось, не напрасно; за пределами пузыря мужчина больше не порывался прижать меня к себе, хотя и стоял очень близко. В какое-то мгновение я поймала себя на иррациональном сожалении по этому поводу, и даже почти испугалась. Но от размышлений о тлетворном влиянии Ветрова меня очень быстро отвлекли.
Со стороны появление путников дороги-между-мирами выглядело буднично и совсем не так эффектно, как отбытие: центр зала окутала тёмная дымка, а через мгновение там уже стояли три фигуры в плащах, позади которых лежала на брюхе приплюснутая сфера пассажирского транспорта. Об изначальном предназначении просторного помещения, которое вары предоставляли нам для перемещений, я не спросила, было совсем не до того. Но внушительных размеров транспортная капсула на его фоне почти потерялась.
Одержимые при виде нас (а, точнее, ротмистра) вытянулись в струнку и, кажется, щёлкнули каблуками: отдавать честь по уставу в подобной одежде было весьма затруднительно. После этого один из новоприбывших направился вкруг капсулы (наверное, чтобы выпустить из неё пассажиров), а двое других подошли к нам. Вежливо поздоровались со мной, хотя и не представились, после чего тот из двоих, что повыше, поинтересовался приятным немного вкрадчивым голосом.
— Насколько я могу судить, всё прошло спокойно?
— А у нас бывает иначе? — со смешком откликнулся Ветров; кажется, это была дежурная шутка, понятная только отдельным посвящённым. — В честь чего вызвался сам?
— Лично хотел спросить, какого чёрта ты шлёшь отчёты мне, а не Удалову, — он пожал плечами, а я в очередной раз прокляла плащи, мешающие видеть лица и их выражения. Мне показалось, голос новенького прозвучал напряжённо. — Точно всё в порядке?
— Тебе было проще, — отозвался Одержимый, игнорируя вопрос. — Вы в обратку сейчас, или будете ждать?
— Вадим будет своего инженера пасти, а мы с Анюткой да, погоним транспорт домой, — он неопределённо кивнул на соседа. Мне стало любопытно, кто и за что дал ему такое прозвище (судя по ширине плеч, это был весьма массивный и крепкий мужчина), но уточнять я постеснялась. — Головастики здесь вроде бы надолго. Сейчас разгрузятся, да пойдём.
— Мы с вами, подождите. Хочу кое-что проверить, — спокойно проговорил ротмистр.
Знакомство, разговор, осмотр меня одним из медиков и прощание с учёными прошло спокойно и буднично, в этой же самой комнате и в присутствии аборигена. Никого из членов этой экспедиции я лично не знала, хотя несколько имён были знакомы. Впечатление они произвели благоприятное, так что за результат контакта с варами я успокоилась окончательно.
Проблема обнаружилась одна, сугубо личного характера: я вдруг обнаружила, что чувствую себя тревожно и неуютно, когда за спиной не возвышается монументальная фигура Ветрова. Впрочем, это скорее всего было следствием привычки, и взять себя в руки оказалось нетрудно.
В результате прошло немногим больше полутора часов, когда в зале нас осталось четверо. Мужчины первым делом поспешили избавиться от плащей, я же ограничилась снятым капюшоном.
— Теперь можно и представиться, — жизнерадостно сообщил старший в паре, с интересом разглядывая меня. На вид он казался ровесником Ветрова, а в остальном представал его полной противоположностью — тонкокостный, изящный, с одухотворённым красивым лицом, светлыми вьющимися волосами и солнечной улыбкой. — А то получается невежливо: мы о вас достаточно наслышаны, а вы даже не знаете наших имён. Гвардии ротмистр Марков Дмитрий Сергеевич, к вашим услугам, для вас — просто Дима.
— Очень приятно, Дмитрий Сергеевич, — протягивая ему руку, невозмутимо кивнула я. Стоявший за моим плечом Ветров выразительно насмешливо хмыкнул, за что удостоился от друга странного непонятного взгляда.
— А это — гвардии поручик Анютин Геннадий Иванович, — представил Марков своего спутника. Вопрос о странном прозвище отпал сам собой, хотя менее неподходящим оно от этого не стало: Анютка оказался очень крепким солидным мужчиной с квадратным лицом, густыми усами и очень тяжёлым взглядом. Выглядел он значительно старше своих товарищей.
— Рад знакомству, Ваша Светлость, — солидным басом, очень подходящим остальной внешности, проговорил тот.
— Взаимно, Геннадий Иванович, — кивнула я и ему. Мою руку Анютин брал с такой осторожностью, как будто боялся сломать неосторожным прикосновением. Впрочем, учитывая ширину его по-настоящему огромной лопатообразной ладони, это было не удивительно.
— Вета Аркадьевна, окажите честь… — начал Марков, но Ветров оборвал его на полуслове.
— Не окажет, — мрачно проговорил он, обхватывая меня одной рукой за талию и рывком привлекая к себе. Опешили все, даже на невыразительном лице поручика отразилось удивление.
— Игорь, ты ему даже договорить не дал, — озадаченно проговорила я, поднимая на Одержимого взгляд. Тот даже не посмотрел в мою сторону, продолжая буравить товарища очень тяжёлым недовольным взглядом. Марков перевёл взгляд с меня на Ветрова, потом обратно, глаза его удивлённо расширились, а потом он вдруг уставился на товарища с шоком и даже почти ужасом.
— Игорь, ты что! Да я бы никогда…
— Конечно, извини, — глубоко вздохнув, проговорил Ветров, и хватка на моей талии ощутимо ослабла. — Я… погорячился.
— Понимаю, — медленно кивнул Дмитрий, не сводя напряжённого взгляда с товарища. — Но постарайся держать себя в руках, потому что это повод для дуэли, а ты знаешь, как к подобному между своими относится Удалов. Я понимаю, что тебе по большому счёту плевать и на него, и на возможные последствия, но… в свете подобных обстоятельств это может плохо кончиться, — добавил он уже более спокойным тоном, взглядом указав на меня.
А я стояла, переводя взгляд между офицерами, и пыталась сообразить, свидетелем чего только что стала. Для более-менее конкретных выводов не хватало информации, но и без неё кое-что было ясно. Только что Ветров заподозрил своего друга в каком-то весьма дурном намерении, объектом которого была я. Причём судя по реакции Маркова, подобные подозрения были более чем оскорбительными, и даже сам Игорь быстро признал, что они беспочвенны.
И судя по напряжению, охватившему мужчин, — даже молчаливого Анютку, — намерение это было гораздо серьёзней, чем просто увести у друга женщину. Учитывая их личности, не нужно было долго думать, чтобы догадаться: это было как-то связано с природой Одержимых. Значит, с этой самой природой теперь как-то была связана и я сама. Только вот как, и чем это могло мне грозить?
Задавать вопросы прямо сейчас я поостереглась. Во-первых, потому, что правды мне бы всё равно никто не сказал, а, во-вторых, с учётом взвинченного состояния Ветрова всё это могло закончиться очень некрасивой сценой, устраивать которую при посторонних не хотелось вдвойне. Поэтому я предпочла отвлечь спорщиков на более простые и приземлённые вещи.
